Самый лучший пионер 2 (СИ) - Смолин Павел

— Могу ехать медленно и печально, — предложила она.

— Да нормально, я совершенно уверен, что ты никого не собьешь, а тем более — не угробишь меня и себя. И вообще так веселее.

Посмотрел на временно переехавшие на правую руку часы.

— А еще мы прибыли за десять минут до назначенного времени, и теперь Евгению Серафимовичу будет слегка неловко.

— С чего? — хмыкнула Виталина. — Это у японцев твоих все на полчаса раньше приходят и извиняются, что не пришли за час, а Евгению Серафимовичу-то чего переживать?

— Тоже верно, — признал я ее правоту, и мы зашли в кафе.

Меня узнали — пришлось откупаться автографами и благодарить за сочувствие. Приятно! Далее мы с Вилкой взяли по паре «разминочных» шариков, уселись за столик, и я принялся осматривать полупустой зал. Девушка сделала это сразу, но меня больше интересовало мороженое и окруживший народ. О, знакомая рожа!

— Агент Вилка, внимание! — тихонько скомандовал я. — На два часа за моей спиной (Виталина села так, чтобы видеть весь зал) брюнет южной внешности, отдаленно похожий на Алена Делона.

— На альфонса похож, — поразила она меня наблюдательностью.

— Я его на стенде разыскиваемых видел, когда в милицию письма носил, — поведал я.

Вилка не стала спрашивать уверен ли я, чем набрала пару очков в моих глазах, достала из сумочки зеркальце, поправила прическу глядя в него, и через полминуты в кафе вошли двое в штатском.

— Гражданин, пройдемте, — помахал перед Юрием Ладжуном один из них красной корочкой.

— В открытом виде, пожалуйста, — попытался тот выиграть себе время, забегав глазами.

КГБшники презрительно гоготнули, скрутили его и потащили на выход.

— Он не заплатил! — возмутилась буфетчица, уперев руки в солидные бока.

— Мы заплатим, если можно! — поднял я руку вверх. — Спасибо, что бережете наш покой, товарищи! — это КГБшникам.

— Чего это ребенок платить будет? — не приняла компромисса тетенька.

— Гражданин, рассчитайтесь, будьте добры, — отпустил одну руку мошенника сотрудник.

Юра с унылым лицом рассчитался, и его вывели на улицу, усадив в черный «402-й». С любопытством посмотревший сценку народ оживился, обсуждая происшествие.

— Эффективность — моё почтение, — похвалил я контору, в отличном настроении отправляя в рот кусочек шоколадного.

— Сойдет для сельской местности, — пожала плечами Вилка. — А кто это?

— Под ориентировкой писали, что брачный аферист.

— Пффф! — прикрыв рот ладошками, прыснула она.

— Нельзя недооценивать опасность таких упырей, — укоризненно покачал я на нее пальцем. — В стране миллионы одиноких грустных женщин, а такие — пользуются, окончательно убивая в жертвах надежду на счастливую жизнь. Не знаю как ты, но я таких презираю всей душой. Надеюсь, расстреляют.

Ненавижу мошенников.

— Здравствуйте, Евгений Серафимович! — поднявшись со стула, помахал рукой вошедшему в кафе «папе» «Электроника».

С улыбкой помахав в ответ — вижу тебя, мол — он повесил пальто на вешалку, туда же определил шапку-ушанку, поправил импортный коричневый костюм, очки в огромной оправе, взял себе на раздаче два шарика «сливочного» и стакан яблочного сока и присоединился к нам.

Пожали руки.

— Это — Виталина, моя связь с миром взрослых, — представил я спутницу. — А это — Евгений Серафимович Велтистов, замечательный писатель-фантаст, — представил и в обратную сторону.

— Мне ваши повести очень нравятся, Евгений Серафимович, — отвесила комплимент Вилка.

— Спасибо, — улыбнулся он ей и переключился на меня. — А мне писем в два раза больше слать стали. Всем очень интересно, на самом ли деле писатель и композитор Сергей Ткачев — Электроник.

Почему он не сочувствует? Потому что уже это сделал, когда мы договаривались о встрече по телефону. Евгений Серафимович изначально предлагал ЦДЛ, но согласился и на «Пингвина», с шуточным условием получения от меня фотки с автографом — его сыну восемь лет, и «Пионерки» с «Мишей» у них аккуратненько подшиваются в самодельную книжку.

— А вы что отвечаете? — хохотнул я.

— А я отвечаю, что это — секрет! — подмигнул он.

— Такие ребята у нас хорошие! — умилился я. — Пускай немножко пофантазируют, так ведь интересней.

— Согласен, — с улыбкой подтвердил Велтистов.

Теперь можно и к делу.

— Евгений Серафимович, как вы относитесь к тому, чтобы снять по «Электронику» многосерийный цветной детско-юношеский телефильм?

— Я об этом как-то даже не думал, — задумчиво пожал он плечами. — Сценарий написать не проблема, но…

— Но ресурсов могут и не дать, — закончил я за него.

— Верно, — кивнул он.

— Дадут, — пообещал я. — Прозвучит жутко нескромно, но в МинКульте сейчас прорабатывают два полнометражных фильма по придуманным мной сценариям («Друг» и «Бим») и не против проработать что-то еще. С Екатериной Алексеевной Фурцевой мы вашу повесть обсуждали, и предварительное «добро» от нее у нас с вами есть. Но я корыстный, поэтому, извините, музыку и песни к фильму напишу сам.

— Всем бы такую корысть, — хмыкнул Велтистов. — Сроки?

— Сроков нет, но чем раньше начнем, тем быстрее мои ровесники посмотрят новое хорошее кино, — честно ответил я.

— Хорошо, в таком случае я плотно займусь сценарием, — пообещал он. — Постараюсь уложиться в разумные сроки.

— А песни у меня уже есть! — похвастался я, и Вилка протянула писателю извлеченную из сумочки бобину для магнитофона — записали по моей просьбе пока я был в больнице на базе все того же детского хора Железнодорожников. — Послушайте, пожалуйста, и, если вдруг что, исправим и доработаем.

— Уверен, что исправлять не придется, — сделал мне приятно Евгений Серафимович.

Доели, я порасспрашивал писателя про сына — детьми все и всегда хвастаются с радостью (если «сглаза» не боятся) — попрощались, и мы с Вилкой вернулись в «Запорожец» — у Велтистова машина есть, поэтому подвозить не придется.

— В ДК, шеф! — скомандовал я.

— В твой? — уточнила она.

— В наш! — поправил я. — А по пути к фарце заедем.

— Зачем тебе? У тебя же и чеки, и закрытая секция теперь, — удивилась Вилка.

— Презервативов купить, — честно ответил я.

Обидно расхохотавшись, Виталина повезла меня в нужном направлении.

— Еще посмотрим, кто будет смеяться последним, — покраснев ушами, обиженно буркнул я таящему снегу за окном.

— Ну не обижайся, — она погладила меня по голове, и я чуть не зажмурился от удовольствия. — Ты правильно поступаешь, Сережа, в твои годы ребенка заводить еще рано.

— Поздно, — аккуратно убрал я ее руку с головы. — Урон уже нанесен.

— Хочешь я сделаю для тебя что-нибудь хорошее? — мурлыкнула она тоном, от которого меня бросило в жар.

— Страшный ты человек, Вилка, — вздохнул я. — Не машинистка, а натурально тренажер для выработки железной воли. И просьба «прекратить приручение» все еще в действии!

— А чего я такого сделала-то? — с видимым удовольствием на лице включила она дурочку. — Я имела ввиду приготовить что-нибудь, или подарок какой.

— Именно так я тебя и понял, — покивал я. — А у фарцы тебе сколько платили за торговлю шмотками?

— Шестьсот в месяц, — ответила она.

— Некисло. КГБ, стало быть, основную зарплату не выплачивало?

— Выплачивало, — покачала она головой. — Это же не официально, «по-черному». Половину в бухгалтерию сдавала, половину — на оперативные расходы себе оставляла.

— Знаем мы ваши «оперативные расходы», — хмыкнул я. — Но такой уклад только одобряю — человек опасности подвергается, общается по долгу службы фиг пойми с кем, значит можно разрешить ему чуть больше — это справедливо.

— Юрий Владимирович так же считает, — с улыбкой кивнула она и решила. — Я с тобой зайду, пожалуй — рано или поздно все равно кто-то из них нас вместе увидит, так что расскажем, будто ты меня в личное пользование выкупил, — подмигнула.

— Ох я бы выкупил! — мечтательно вздохнул я. — Но ты ведь не продаешься.

— Не продаюсь, — хихикнула она.