Похитительница Снов (СИ) - Моро Дита

— Мой учитель.

— Не так я себе это представляла, — призналась Лунар чуть позже, расправляя складки на шелке.

Платье, сшитое бесами подходило идеально, а кружевной воротник мягко обернулся вокруг горла. И глядя на себя в зеркало, на долю секунды она ощутила себя банальной Золушкой, которую Принц сам пригласил на бал. Оставалось потерять одну из замшевых туфелек в полночь, и дело в шляпе.

Но реальность была безжалостной — в сказке бальный зал не наполняло три сотни чудовищ, что могли стереть Золушку с лица земли одним только усилием воли. Лунар поерзала на сиденье, пытаясь успокоиться.

Орфей хмыкнул, барабаня пальцами по колену. Ему тоже было не по себе. Чародей поджимал губы, вертел в руках телефон и беспрестанно заправлял волосы за уши. В мочках покачивались тяжелые серебряные серьги — смотреть на них было больно. Сильнейший артефакт, заряженный магией до отказа.

Машина, которую Шабаш прислал за Орфеем, бесшумно выкатила на проспект, приближаясь к месту собрания. Полотно дороги стелилось под колесами, темные окна улиц, что прилегали к месту проведения Бала, были погружены в дрему.

Была ли виновата магия или же поздний час? Столица никогда не засыпала, а сегодня даже воздух вибрировал от предвкушения грандиозного события. Уличные фонари меняли цвета — с белого на голубой, следом на зеленый и оранжевый, — когда их авто пролетало мимо.

Точно такие же черные машины — полдюжины, без опознавательных знаков, с тонированными стеклами — наперегонки неслись к главному театру Столицы.

Здание, высеченное из белого мрамора, с монументальными ступенями, что вели к дверям, выступал на горизонте вавилонской башней, а от обилия огней вокруг, казалось, что на площади посреди ночи наступил белый день. Обе Школы предпочитали жить на широкую ногу, и не собирались скрывать своей тяги к роскоши. Интересно, подумала Лунар с легким волнением, явится ли Саломея? Сборища Шабаша ведьма терпеть не могла, но должность Верховной накладывала определенные обязательства — а свои обязанности она выполняла неукоснительно. И того же требовала от других.

Про Бал Лунар рассказал Лука, закатывая глаза и морщась, чтобы показать всю глубину своего презрения.

— Сборище стариков, которые больше озабочены тем, не спадает ли парик с лысины и помнит ли троюродный кузен, что фамильное столовое серебро по завещанию ему не достанется. Скучно, долго и утомительно. Поверь мне, тебе не понравится. Это всего лишь формальный повод Совета собрать вместе обе Школы, и посмотреть, как они будут делать вид, что не готовы перегрызть друг другу глотки.

Эта концепция Лунар была знакома — улыбка в лицо, обнаженный клинок за спиной. С этим она могла справиться.

— Опаздываем, — цыкнул Орфей, кидая взгляд на часы, и под капотом взвыл мотор. Лунар сглотнула, с опаской наблюдая за дорогой. В такой час на улицах было почти безлюдно, только вспыхивали и сразу пропадали желтые молнии такси. Но и их водительское кресло пустовало. Машина ехала сама по себе, и когда она мимоходом упомянула это Орфею, тот только ухмыльнулся:

— Это еще что! До недавнего времени было положено являться на Бал как в древности — на метлах, в ступах или верхом на своем фамильяре. Зрелище было восхитительное, во всех смыслах.

Лунар нахмурилась, не уверенная, шутит ли Орфей. Чародей подарил ей еще один насмешливый взгляд, но оставил ее гадать.

Бал Благотворителей — ежегодное собрание Шабаша — устраивали с грандиозным размахом. Перед широкой лестницей театра, в глубоком фонтане, потемневшем с годами, плескались зачарованные японские карпы, для которых не существовали ни лед, ни температура, слишком низкая для конца ноября.

Их золотая чешуя горела огнем, и мраморная чаша фонтана выглядела как миска, полная жидкого пламени до краев. Лунар не могла оторвать глаз, пока их авто медленно проезжало мимо, направляясь к парадному входу.

Десяток машин — все черные и глянцевые, без единого признака шофера за рулем — выстроились в очередь на подъездной дорожке.

Их машина замерла, и Лунар опустила стекло, разглядывая гостей. Они выходили парами и поодиночке, в вечерних туалетах и драгоценностях, за которые Лунар отдала бы больше десятка счастливых воспоминаний. Одна из ведьмочек явилась на Бал в “голом платье” — тонкой сетке с нашитыми на нее мелкими изумрудами. Покачивая бедрами, она поднималась по лестнице, и каблуки высекали искры.

Собственное платье Лунар — черное, строгое, — казалось возмутительно нелепым среди буйства красок и фасонов. Ведьмовская мода в этом сезоне диктовала много обнаженной кожи, платья цвета фуксии и высокие, пышные прически, прямиком из времен Людовика Четырнадцатого.

Попадались целые семьи с детьми. Юные чародеи и волшебницы, одетые в вечерние платья и смокинги, напускали на себя жутко серьезный вид, и Лунар улыбалась, глядя на них.

— Как это видят смертные — такое количество гостей? Не лучше ли проводить такие сборища где-нибудь в безлюдном месте?

Орфей пожал плечами, поправляя сбившийся галстук-бабочку перед тем, как шагнуть на зеленую ковровую дорожку и выглядывая в окно.

— А как тогда Школам тешить самолюбие? Смертные же видят долгожданную премьеру какой-нибудь постановки, гала-концерт, день рождения знаменитости, что угодно. Они мастера придумывать оправдания любому, даже самому странному, событию. Пойдем.

Машина подкатила к ступеням и замерла.

Дверь распахнулась, и Орфей вышел — с ленивой грацией и скучающим лицом. Он вел себя как богатенький наследник, которому обрыдли бесконечные приемы и фуршеты, но где-то под этой маской проступали его настоящие чувства — тревога и волнение.

Он требовательно протянул руку, и Лунар помимо воли крепко ухватилась за нее, выдыхая. Ну, будь что будет.

Орфей не отпускал ее, пока они не добрались до широко распахнутых дверей театра. Их охранял десяток хмурых личностей с боевыми посохами, и те смотрели на гостей со сдержанным недоверием, будто каждый из них мог в любой момент вытащить из кармана взрывное заклинание или флакон с зажигательным зельем.

Лунар было достаточно одного взгляда на кристаллы, которыми было украшено оружие, чтобы сердце затрепыхалось в желудке. Легкое касание, и ее развеет по ветру.

Они предъявили свои приглашения, и Орфей очаровательно улыбнулся Распорядительнице, которая не нашла имени Лунар в списках даже с третьего раза.

— Лука не смог присутствовать и передал свое приглашение этой юной деве, — сказал он спокойно, указывая на черный конверт в ее руках.

Распорядительница, древняя как черепаха, медленно моргнула, оглядев Лунар с головы до ног. Выдержать этот взгляд, от которого по спине мурашки бежали, было непросто.

— Смертная, — констатировала она голосом хриплым и низким. — Ты привел смертную.

“Кольцо работает” — подумала Лунар, и облегчение сняло с ее шеи груз, который она до этого не замечала. Она так боялась, что магия даст сбой, и кто-то из охранников испепелит ее на месте, когда Распорядительница даст им отмашку.

Но дряхлая волшебница видела в ней обыкновенного человека, а не монстра. Смертную, без гнилой сердцевины.

— У нее есть дар, — сладко пропел чародей, улыбаясь так обворожительно, что некоторые гости замедлили шаг, невольно попав под силу его обаяния. — Однажды она станет одной из нас.

Распорядительница вернула им конверты.

— В следующей жизни, — буркнула она, укоризненно покачивая головой. На ее макушке колыхалась пена жгуче-рыжих кудрей, а морщин на смуглом лице было столько, что издалека Распорядительница смахивала на старое скрипучее дерево. Если бы кто-нибудь встретил ее на улицах Столицы, то обязательно принял за тривиальную смертную старушку, что торопится на другой конец города за сахаром по скидке.

— Проходите.

И как только они вступили в бальный зал, время потекло совсем иначе.

Такое количество магов, собравшихся под одной крышей, не могло не оказать влияние. Волшебство, чья концентрация в дюжину раз превышала средний показатель Темной Столицы, творило чудеса само по себе: стрелки на часах бежали в обратную сторону, свет огромной люстры под потолком разбивался на сотню лучей и не подчинялся законам человеческой физики, а стены театра — надежная каменная кладка — превращались в тонкие перегородки из сахарного стекла, через которые можно было различить фигуры гостей, неторопливо беседующих за бокалом шампанского.