Я вернусь через тысячу лет. Книга 2 - Исай Давыдов

А я с детства бесконечно уважал его как астронавта, исследователя, бесстрашного и непреклонно последовательного человека — и в то же время инстинктивно страшился принять его как члена семьи. Ничего не мог с собой сделать — избегал этого. Тут действовало что-то сильнее меня.

Может, если бы я не помнил отца, было бы легче?

Умница Розита всё поняла. Потом в биолёте она спросила:

— Почему ты отталкиваешь его?

— Я не отталкиваю.

— У тебя не видно сыновних чувств. По-моему, ты относишься к нему как к вождю Тору.

— Может, эти чувства ещё не сложились? Тут ведь нужную кнопочку не нажмёшь…

— Как хорошо, что мы с тобой обошлись безо всяких кнопочек! Сразу полыхнуло! Ну, ладно, потом обо этом! А сейчас…

— Остановить биолёт?

— Останови!

36. «Когда-нибудь ты на ней женишься!»

Зайти за карабинам я решил вечером. Чтоб не сковывать утром ни Фёдора, ни себя. Вдруг ему понадобится пораньше уехать в Город, а мне — попозже поспать?

Фёдор вынес мне в рубку два ящика с цифровыми замками и уточнил:

— Ты первый на этой планете, кому вручается такое оружие, не подведи! И пристреляй его вначале, до охоты. А то опозоришься. Наставление внутри.

— Спасибо. Кое-что я помню с «Малахита».

— Когда то было! — Фёдор махнул рукой. — Жена моя любит говорить: «Я не забыла, просто у меня память плохая».

Прелестная парижанка Катрин, жена Фёдора, руководила детским интернатом, десятки малышек знала по имени и никогда их не путала. Так рассказывала Бирута… В голову мне не могло прийти, что на вооружении у этой женщины может быть такой безжалостный афоризм.

Пластмассовые ящики я рассовал в каюте под койки и неслышно запер дверь. Розита молча наблюдала за мной, сидя у стола и покачивая ножкой. Потом тихо спросила:

— Я вижу, ты привёз микрофиши. Всё прочитал?

— Половину.

— Зачем же привёз?

— Вдруг тебе нужно?

— Дочитай! Там ещё немало интересного.

— Кажется, главное я уже понял.

— Ты имеешь в виду город на костях?

— Разве не это главное?

— В общем-то, ты прав. Земля привыкла строить на костях крепости, города, дороги… Особенно у вас, в России… Что новая петровская столица на Балтике, что железная дорога к ней от старой Москвы…

— Что египетские пирамиды, — в тон Розите продолжил я, — что ступенчатые храмы майя и римские колоннады… Традиция богатая!

— Но в книге же не только это! — Розита усмехнулась, — Там ещё и депортация народов… Тоже может оказаться актуальным…

— Ты намекаешь на урумту? По-моему, тут будет не наказание, а спасение.

— Всё зависит от точки зрения. Почитай!

— Спасибо. Почитаю.

— Но потом, ладно? А сейчас…

— Ты решил что-нибудь с нами?

— Попрошу у Совета пустой домик из Нефти. Если ты согласишься в нём жить… Авось бывшие каннибалы и не заметят потери…

— Всё балагуришь… А серьёзно?

— Так это серьёзно! Представляешь, крепкий хвойный дух в доме… Залог здоровья! Ты жила когда-нибудь в доме из сосновых брёвен?

— Нет. И не хочу. В крайнем случае соглашусь временно побыть в таком доме, если он останется в Нефти.

— Почему именно там?

— Ну, если ты стыдишься вернуться в Город… Поработай в Нефти. Дел там для тебя полно. И для меня есть. Студия потихоньку действует. Я подкинула мысль вывести её на всеобщую трансляцию. Могу взять это на себя.

— Не устаю тобою восхищаться.

— Мне не это нужно. Нужен ты — каждый день.

— Натан Ренцел собирается ко мне в гости, за комарами. Может, прилетишь с ним, поглядишь? Или со мною — прямо сегодня. Там не так уж страшно. Никаких хуров я к тебе не допущу. На это меня хватит.

— Меня и самой на это хватит! Но я не могу опуститься до уровня жизни первобытных людей. Почему ты не хочешь это понять?

— Мне жутко это понять. Тебе когда-нибудь хотелось поскорее понять безысходность?

— Опять мы с тобой забрели в тупик. А времени осталось — всего ничего. Разберёмся потом, ладно? А сейчас…

— Когда ты сегодня поедешь на работу?

— Когда провожу тебя. Уже из Заводского района. Сегодня опять Аня в студии вместо меня. Потихоньку я её готовлю. Если ты решишься жить в Нефти…

— Она ушла из школы?

— Да, в архив, к Лиз Смит. Оттуда проще отрываться в студию. Всё-таки не дети, а лишь бумажки…

— Как чётко у тебя всё построено!

— Стараюсь избегать случайностей. Но в главном это не удалось.

— Ты имеешь в виду меня?

— Поздно я к тебе пришла. Вот если бы до твоего отлёта!.. Тогда не гуляли бы мы в безысходности… Но ведь в те дни это казалось совершенно немыслимым! Ты не понял бы меня. Оттолкнул бы! И тогда ничего у нас не получилось бы — никогда!

— Возможно.

— Вот я и помедлила. А ты поторопился. В итоге — опять слёзы. Что назад поглядишь, что вперёд…

— Живи настоящим! Оно не так уж плохо. Ведь мы любим друг друга.

— Если бы я могла жить только настоящим!.. Если бы у меня так были скроены мозги!.. Но, по-моему, подобных девиц не допускали до «Малахита». Много ты их там видел?

— Вроде ни одной. Но и не очень приглядывался.

— Некогда было! Куда спешил?.. Но хоть к дочке вождя пригляделся? Успел?

— По-моему, она славная девочка.

— И когда-нибудь ты на ней женишься.

— Только если ты меня бросишь… Что ещё останется?

— Но это будет потом, да? А сейчас….

37. Последняя остановка

Поздним утром вынесли мы с Розитой два ящика и мой ранец из корабля и остановились в раздумье. На космодроме стояли и свободные биолёты, и вертолёты. На соседних площадках замерли полосатый и пятнистый' вертолёты, голубой, зелёный и малиновый биолёты. Медленно плыли с запада на восток лёгкие небольшие облака. Выглядывало меж ними и снова исчезало ненадолго солнце. Самая разлюбезная погода! Выбирать транспорт можно, не оглядываясь на неё. Вертолётом, конечно, быстрее. Но… Куда нам сегодня-то спешить?

— Да и в пути не поцелуешься, — закончила Розита мою мысль. — А когда нам теперь удастся? Ты хоть смутно представляешь, когда?

— Ничего не видно! Чернота! Если только сама не прилетишь.

Розита недоумённо пожала плечами и решительно понесла мой ранец к ближайшему биолёту. Он был нежно-голубым. С двумя ящиками я последовал за нею.

Мы действительно немало целовались в пути. Управлению биолётом это не мешает. И что-то надрывное чудилось мне в жарких поцелуях Розиты. Словно прощалась она со мной не до следующей моей поездки на материк, а чуть ли не навсегда.

Перед самым выходом из корабля вспомнил я о вчерашней просьбе Вебера. Составить описание хижин и набросать чертёж было, наверное, делом десяти минут. И можно бы оставить всё здесь. Но это означало оставить всё Розите для того, чтобы она отнесла Веберу.

Зачем же мне её к нему посылать? Зачем давать ему ещё один шанс? Может, он на то и рассчитывал?

«Потом всё сделаю! — решил я. — И передам Омару».

Тогда, на корабле, это решение как-то успокоило. Теперь, в биолёте, я вдруг понял, что никакого значения оно не имеет. А имеет значение только то, как Розита меня целует — с надрывом или спокойно, в полной уверенности, что никуда я от неё не денусь, и ничто нашему счастью не угрожает.

Вот этой спокойной уверенности, которая, казалось, буквально переполняла Розиту в Нефти, сегодня я не чувствовал.

В Заводском районе я попросил диспетчера догрузить кое-что в приготовленный для меня вертолёт.

— Что именно? — спросил он.

— Прежде всего, два складных слесарных верстака полегче, дюралевых. Причём у одного надо подрубить «ноги», чтоб за ним можно было сидеть, а не стоять. Это для старика… И стульчик ему дюралевый… Кроме того — две пары тисов, два ручных наждака, две наковаленки, десяток струбцин, по два набора молотков, напильников, рашпилей, стамесок, долот, точильных брусков, детский набор гвоздей и стопку слесарной шкурки.

— Всё? — Диспетчер улыбнулся.

— Нет, не всё… — Я развёл руками. — Пожалуйста, нивелир и две пары шортов на меня. Начну работать с инструментом, могу брюки порвать.

— Открываешь слесарную мастерскую? — полюбопытствовал диспетчер.

Был он инженером со второго корабля, звали его Армен Оганесян, и просчитал он в этом районе все ступенечки, начиная с мастера цеха, который управлял слесарными роботами. Именно Армен не так давно обеспечивал верстаками, слесарными и электромеханическими наборами ту киберлабораторию, которую мне поручили организовать. А потом его «бросили» на управление вертолётами. Не знаю уж, почему…

— Не столько создаю мастерскую, — признался я, — сколько переоборудую. Мастерская уже есть — на двух валунах, с полным набором каменных орудий. Работает в ней невероятно трудолюбивый старикан Бир. Хочу ему помочь. И заодно выполнить вчерашнее указание Совета. А попутно и себе верстачок поставлю. С детства приучен всё по дому ремонтировать.