Червь Уроборос - Эрик Эддисон

Но при этих словах побагровел Зелдорний и после паузы сказал:

— Какое черное вероломство! Ни за что в это не поверю.

Но лорд Брандох Даэй отвечал ему:

— Из его собственных уст услышал я это, о Зелдорний, и в этом даю тебе свое слово. Девять лет назад Ялканай Фост уклонился от битвы с тобой (как он сам сказал мне, скрепив свои слова самыми страшными клятвами), так как разведка донесла ему, что Гелтераний в тот час собирался напасть на него с тыла.

— Верно, — сказал Спитфайр, — И до сих пор идет он по следу Гелтерания, как ты — по его.

После этих слов лицо Зелдорния пожелтело, как старый пергамент, а седые усы встопорщились, словно львиные. Некоторое время он сидел молча, а затем, вперив в Юсса холодные и немигающие голубые глаза, произнес:

— Свет истины возвращается ко мне, а с ним и воспоминание о том, что демонландцы всегда говорили правду, будь перед ними друг или недруг, и всегда считали недостойным обманывать и лгать.

Они мрачно поклонились, а он продолжал, и в глазах его пылало пламя гнева:

— Теперь-то я вижу, что этот Гелтераний замышляет против меня то самое предательство, в котором его ошибочно подозревал Ялканай Фост. Нет более подходящего места, чтобы сокрушить его, нежели эта Салапантская гряда. Если я останусь здесь и подожду его появления, рельеф будет мне на руку, а Ялканаю, который ударит ему в тыл, достанутся объедки от моего пиршества.

Брандох Даэй шепнул на ухо Юссу:

— Наша миротворческая попытка принимает интересное положение — вверх тормашками. Леди так вести себя не подобает!

Но никакие их увещевания не могли поколебать Зелдорния. В конце концов, они предложили ему свою поддержку в этом деле:

— И когда битва будет выиграна, ты поддержишь нас в нашем предприятии и окажешь нам помощь в наших будущих сражениях с Витчландом.

Но Зелдорний ответил:

— О Юсс, и вы, лорды Демонланда, я приношу вам свою благодарность, но не следует вам вмешиваться в эту битву. Ибо мы, три полководца, пришли в эту страну со своими воинствами, завладели ею и подчинили ее себе. Она принадлежит нам, и если кто-либо свяжется с нами, то, сколь бы глубока ни была вражда между нами, объединимся мы и принесем ему погибель. Так что сидите спокойно и наблюдайте за тем поворотом, который примет судьба на холмах Салапанты. Но если я выживу, то обещаю вам свою дружбу и помощь в любых ваших начинаниях.

Он еще посидел молча, сцепив свои сильные руки в прожилках вен на столе перед собой, затем встал и, не сказав ни слова, вышел из шатра посмотреть на ночное небо. Вскоре он вернулся и сказал лорду Юссу:

— Знай же, что, когда этой луне было три дня от роду, я подхватил простуду или насморк, которые все еще меня беспокоят. А тебе хорошо известно, что тот, кто заболеет на третий день месяца, умрет. Сейчас опять новолуние, да еще и суббота, а это предвещает битву и кровопролитие. К тому же, ветер дует с юга, а тому, кто принимается за дело с южным ветром, достанется победа. Вот с такими темными и светлыми предзнаменованиями открываются предо мною врата Судьбы.

Юсс склонил голову и промолвил:

— О Зелдорний, истинны слова твои.

— Я всегда был бойцом, — сказал Зелдорний.

До глубокой ночи сидели они в шатре знаменитого Зелдорния, выпивая и беседуя о жизни, судьбе, былых битвах, удаче в сражении и великих приключениях. В час пополуночи они разошлись, и Юсс, Спитфайр и Брандох Даэй отправились отдыхать в сторожевую башню на Салапантской гряде.

Так прошло три дня: Зелдорний вместе со своей армией ждал на холме, а Демоны каждый вечер ужинали с ним. И на третий день он выстроил войска для битвы, ожидая Гелтерания. Но ни в тот, ни в последующие два дня Гелтерания не было ни видно, ни слышно, и странным это показалось им, и трудно было представить, какая прихоть судьбы задержала его появление. Шестая ночь была облачной, и землю укрыл непроглядный мрак. Когда ужин был окончен и Демоны отправились на ночлег, они услышали звуки потасовки и голос шедшего впереди Брандоха Даэй, кричавшего:

— Я поймал щенка дикой собаки. Дайте света. Как мне с ним быть?

Проснувшиеся люди принесли факелы, и Брандох Даэй рассмотрел своего пленника, пойманного у входа в форт. На смуглом лице того испуганно блестели звериные глаза, в уши были продеты золотые кольца, а в густую коротко подрезанную бороду вплетены золотые нити. Был он в безрукавке из шкуры выдры и в широких меховых штанах, прошитых серебряной нитью; на голове его красовался золотой обруч, а вьющиеся темные волосы были заплетены в две толстые косы, свисавшие ему на плечи. Рот его был осклаблен, словно у рычащей собаки, одолеваемой страхом и злобой, а белые заостренные зубы и белки глаз сверкали в свете факелов.

Они взяли его с собой в башню и усадили перед собой, а Юсс сказал:

— Не бойся, но поведай нам свое имя и род, а также, почему ты таился в ночи возле нашего жилища. Мы не желаем тебе зла, если ты ничего не затеваешь против нас и наших жизней. Житель ли ты этих импландских земель, или, как и мы, странник из заморских краев? Есть ли у тебя спутники, и если так, то где они, кто они и сколько их?

Незнакомец заскрежетал зубами и выкрикнул:

— О заморские дьяволы, не глумитесь, но убейте сразу!

Юсс был дружелюбен и дал ему поесть и напиться, а потом вновь задал ему вопрос:

— Как твое имя?

На что тот ответил:

— О заморский дьявол, стыдись своего невежества, коль не знаешь ты Миварша Фаза, — и тут он разрыдался, громко выкрикивая: — Будь проклят жребий, что выпал землям Импланда!

— Что случилось? — спросил Юсс.

Но Миварш продолжал стенать и причитать:

— Увы Факс Фай Фазу, и Илларош Фазу, и Лурмеш Фазу, и Гандассе Фазу, и всем властителям сей земли!

Когда они вновь спросили его, в чем дело, он опять заплакал:

— Будь навеки проклят Филпритц Фаз, который продал нас в руки загорного дьявола в замке Орпиш.

— О каком дьяволе ты говоришь? — спросил Юсс.

— Он явился из-за гор, из северных стран, — отвечал тот, — И лишь он один мог противостоять Факс Фай Фазу. И звук его голоса подобен реву буйвола.

— Из северных стран? — повторил Юсс, давая ему еще вина и обменявшись взглядами со Спитфайром и Брандохом Даэй, — Я хочу услышать об этом поподробнее.

Миварш выпил и продолжил:

— О заморские дьяволы, вы даете мне крепкую влагу, что успокаивает мою душу, и говорите мне добрые слова. Но разве не надлежит мне бояться добрых слов? Добры были слова этого загорного дьявола, когда они вместе с проклятым Филпритцем произносили перед нами в Орпише свои медоточивые речи: передо мной, Факс Фай Фазом, и Гандассой, и Илларошем, и всеми нами после нашего поражения в битве против него на берегах Арлана.