Фантастика-2009 - Сборник

«Грузовоз!» – еще не веря в свою удачу, подумал Даник.

Да, это был именно грузовоз. Серая змейка выскользнула из просвета между парочкой квадратных башен-близнецов и, буравя воздух округлой гладкой мордой, ринулась к платформе. Грузовоз, безусловно, шел на окраину, скорость у него была не та, что у пассажирских змеек – и стоило попытать счастья. Да что там «стоило» – это был единственный шанс.

Подобрав полы своих одежд, Даник бросился к краю платформы, поспешно шаря взглядом по ребристым вагонным бокам: грузовоз не пассажирка – останавливаться не будет. Сам не зная как, ухватился пальцами за вертикальную стойку – к таким стойкам при разгрузке крепили пандусы, – утвердил босые ноги на узком выступе. Стиснул стойку изо всех сил, чтобы не сорваться в пустоту под вагоном – и поплыл над землей.

Тугой воздух бил в лицо, проносились мимо многоэтажные здания, слепо глядя друг на друга серыми окнами. Остался позади шестьдесят второй квартал – на северной его стороне жила мать Даника, а отца он не знал – и змейка лихо взяла вправо, в сторону пустоши, изрезанной оврагами. Старожилы говорили, что когда-то эта пустошь находилась за пределами города, а уже потом стены перенесли и заложили новые кварталы; потому что теснотища была страшенная, ходили чуть ли не по головам.

Змейка летела себе и летела над землей, один квартал сменялся другим, праздный народ кишел на улицах и площадях, и Даник радовался, что все так удачно для него складывается. Мыслями он был уже на своей стройке, и перестал замечать окружающее – а зря. Потому что змейка оказалась над еще одной незастроенной местностью, только не овраги там были, а кусты и кривые деревья – и тут-то ее и тряхнуло. В этом месте всегда трясло – но одно дело сидеть в вагоне, и совсем другое – лепиться сбоку, снаружи, да еще и витать мыслями невесть где... Тряхнуло так сильно, что скрежет и стук покатились по вагонам, и можно было подумать, что они вот-вот посыплются на землю. Но вагоны на землю не посыпались – в отличие от Даника. Босые его ступни соскользнули с закругленной кромки, пальцы разжались – и, кувыркаясь, полетел Даник с высоты этак пятнадцати—двадцати этажей в зеленую листву низины, которая в давние времена была далеко от стен Эсджея, а теперь оказалась окруженной новыми кварталами.

Подосадовать на свою оплошность Даник не успел – всей спиной врезался он в ветки, и под их возмущенный треск, дополняемый шорохом потревоженных листьев, приложился к тверди земной, покрытой высокой травой. Тут же вскочил на ноги и погрозил кулаком вслед змейке, которая, впрочем, уже скрылась из виду; да и не змейку следовало винить, а только самого себя...

Надежда на благополучный исход дела безвозвратно исчезла – и нужно было уходить отсюда, добираться по нехоженой траве до ближайшего квартала, потому что негоже горожанам бывать на пустошах. Все равно как спать на потолке или вышагивать задом наперед...

Высматривая наиболее удобный путь к обитаемым территориям, Даник приметил среди кустов и деревьев какие-то ямы, тоже поросшие травой, – словно топтался здесь когда-то какой-нибудь зверь-левиафан. А рядом с ямами лежали каменные плиты – то ли собирались тут что-то строить да так и не построили, то ли построили – да все давным-давно развалилось. Вздохнув, Даник наметил курс и поспешил прочь из этого глухого места, совершенно, видимо, непригодного для проживания, если городские кварталы обошли его стороной. Минуя обрамленную диким кустарником яму, он бросил взгляд на полускрытую травой плиту. На ее гладкой коричневой поверхности едва проступали стертые временем знаки, и еще было там заключенное в овал изображение мужского лица. Даник невольно замедлил шаг, потому что мужчина этот был ему знаком. Где-то он его видел – на улице ли, на состязаниях крикунов или в очереди на трудоустройство... А может, таскали друг друга за волосы, когда две компании начинали, к удовольствию окружающих, делить перекресток... Знаки были, похоже, буквами, но стерлись настолько, что не поддавались пониманию. Впрочем, Даник не собирался тщательно их изучать. Посмотрел – и устремился дальше, к привычным улицам.

...В девятьсот сорок второй квартал, к своим восьмым воротам, на стройку, Даник попасть больше и не пытался. Знал по опыту, что это уже бесполезно. И опять посетила его мысль о настойке. А потом можно будет заглянуть к Франсуазе... Или вновь погонять тараканов... Или поплевать с зеленой башни...

Даник проталкивался сквозь бубнящую множеством голосов уличную толпу, и вроде бы и сам не знал, куда идет – а оказалось, что ноги привели его к дому Амоса. Зацепились, застряли в памяти эти заросшие травой следы зверя-левиафана, а главное – изображение на старой плите. Почему и зачем там это изображение?.. И ведь лежали в той низине и другие плиты... Что-то когда-то там приключилось – и уж кому как не Амосу об этом знать. А если не знает Амос, то наверняка знают его приятели – Михей или Наум...

Раньше Амос жил в самом центре, в одном из старых кварталов, а потом, как и другие старожилы, переселился в новый двадцатиэтажный дом – выше тогда еще не строили. А прежние ветхие здания оставили нетронутыми в память о давних временах... хотя кого интересовала эта память? Канули безвозвратно те времена, и первопоселенцы растворились среди множества других горожан, родившихся позже. Рос, растекался во все стороны Эсджей, словно сметана по блюду.

Дверь квартиры Амоса на восьмом этаже была распахнута настежь, а сам старец, восседая в высоком кресле посреди лоджии, смотрел вдаль. Пышная белая борода Амоса крупными завитками ниспадала на белые с золотом одежды. Даник поздоровался и, повинуясь едва заметному жесту старожила, устроился в кресле попроще, у перил, испытывая некоторую неловкость из-за своего испачканного при падении со змейки одеяния. Ему доводилось уже бывать у Амоса, и именно по совету старца Даник дождался вакансии в одной из бригад, занимавшихся перестройкой городских стен.

С лоджии открывался вид на центральную часть Эсджея – заброшенные здания, протянувшиеся вдоль золотой мостовой. Мостовая тускло светилась под тусклым небом, и не было видно на ней ни единого горожанина – кому придет в голову слоняться по нежилым кварталам?

– Что привело тебя ко мне? – спросил Амос. Голос его был тих, как шелест листвы. – Нелады с работой?

Даник неопределенно повел плечом. А потом, то и дело вздыхая и без нужды поправляя свое одеяние, поведал старцу обо всем, случившемся сегодня с ним, непутевым Даником, отставным строителем городских стен. Амос молча слушал, хмурил густые брови, глядя не на Даника, а на простирающиеся внизу заброшенные кварталы.

– И хочу я узнать, что же это за место такое, – закончил Даник свое повествование. – Если, конечно, тебе что-нибудь известно...