Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

В то же мгновение в окно опорного пункта забарабанили кулаками.

— Вставайте! Пожар! Магазин горит!

Цимбаларь выскочил на улицу, сунув босые ноги в валенки и даже не успев застегнуть полушубок.

Чёрное небо цвело на севере всеми цветами радуги, а за деревенскими избами рвалось вверх гудящее оранжевое пламя. В морозном воздухе далеко разносились тревожные крики и сухой пулемётный треск лопающегося от огня шифера.

Цимбаларь мчался изо всех сил, но его ноги, казалось, налились свинцом. На звоннице грянул набат, лишь усугубляя стихийный ужас, и без того обуявший людей. То же самое, наверное, испытывали жители средневекового города, внезапно разбуженные ночным приступом.

Магазин уже превратился в сплошной костёр, в недрах которого, давая огню новую силу, взрывались бутылки с водкой и банки с подсолнечным маслом. Жар ощущался даже на расстоянии пятидесяти шагов.

Трактор притащил с мехдвора пожарную цистерну, оборудованную помпой, но слабенькая струя воды не могла помешать бушующему пожару. Смельчаки, вооружённые баграми, пытались растащить сруб магазина по брёвнышку. Искры летели вверх, словно мириады огненных шмелей, вознамерившихся штурмовать небо.

Вокруг собралась вся деревня, за исключением разно что малых детей. Цимбаларь видел Страшкова, вцепившегося в брандспойт, Парамоновну, размахивающую лопатой, Зинку Почечуеву с ведром в руках. На лицах людей дрожали зловещие багровые отблески.

От церкви прибежал отец Никита, а с ним староста Ложкин, его суровая жена и Валька Дерунова. Все четверо неистово крестились.

— Где Ширяев? — закричал Цимбаларь. — Где Борька Ширяев? Он жив? Кто-нибудь его видел?

— Да здесь я, здесь, — из толпы вынырнул Борька, чумазый, словно трубочист. — На минутку всего отлучился, а тут и началось... Не переживай, майор! Что сгорит, то не сгниёт... И заметь — не сбылось цыганское пророчество. Уцелел я в огне.

Но Цимбаларь уже не видел Борьку. Его сознание внезапно поплыло...

Глава 8

ВИДЕНИЕ

...Он словно летел куда-то, не касаясь земли ногами, да и сама земля пропала из виду, скрывшись в густом сером тумане.

Впрочем, летел — было не совсем точное слово. Он не чувствовал ни сопротивления встречного воздуха, ни спазма в желудке, ни свиста ветра в ушах — короче, ничего такого, что свойственно полёту или падению. Более того, он уже не был самим собой.

Прежний майор Цимбаларь остался где-то далеко-далеко посреди охваченной паникой деревушки, на чёрном от пепла снегу, а сквозь серый сумрак неслось нечто совсем иное, имевшее к нему весьма отдалённое отношение.

Внезапно туман стремительно истаял, и он узрел чужой угрюмый мир, совершенно не похожий на утонувшую в снегах Чарусу.

Вокруг расстилалась холмистая, рассечённая глубокими лощинами местность, где щебня, песка и камня было куда больше, чем зелени. На горизонте маячили горы, верхушки которых терялись в облаках. Высокое южное солнце подбиралось к зениту.

По дну лощины вереницами бежали бородатые люди в странной одежде — тёмные тюрбаны, рубашки до колен, широкие шаровары. Все они были обвешаны самым современным оружием — автоматами, гранатомётами, карабинами. Некоторые тащили на себе даже крупнокалиберные пулемёты.

Лощины, по которым бежали бородачи, то расширялись, то сужались, но неуклонно спускались вниз. Цимбаларь (или кто-то совсем другой) наблюдал происходящее сбоку и чуть-чуть сверху, но сами бородачи, частенько оглядывавшиеся назад, видеть его не могли. У них были смуглые, непроницаемые, взмокшие от пота лица.

Вскоре лощины измельчали и раздались вширь. Перед бородачами — и перед загадочным наблюдателем тоже — распахнулась обширная речная долина. Вдоль неё тянулась убогая грунтовая дорога, по которой сейчас двигалась длинная колонна приземистых машин, окрашенных в цвет пустыни.

Оказавшись на оперативном просторе, бородачи рассеялись в стороны и немедленно открыли бешеную пальбу. Головная машина вспыхнула почти сразу, а идущая следом врезалась в неё. Все эти кошмарные события происходили в полнейшей тишине — на срезах автоматных стволов беззвучно плясало белое пламя, машины беззвучно переворачивались вверх колёсами, к нему беззвучно вздымались фонтаны взрывов.

Между тем колонна смешалась. Машины съезжали с дороги, останавливались, начинали огрызаться ответным огнём. Вперёд выползло огромное бронированное чудовище (раньше Цимбаларь прекрасно знал его название, но сейчас почему-то забыл) и, шарахнув из пушки, окуталось пылью.

Снаряд разорвался рядом с Цимбаларем, но даже волоска на нём не затронул. Зато с полдюжины бородачей буквально разнесло на куски. Кровь брызнула в его сторону, но пронеслась мимо — как серый туман, как осколки снаряда, как шальные пули, как всё остальное. Невдалеке шлёпнулась на камни человеческая нога без ступни, однако с изрядным куском седалища.

Самое удивительное, что эти жуткие сцены не оказывали на Цимбаларя никакого эмоционального воздействия. Можно было подумать, что на его глазах гибнут не люди, а никчемные мошки. Он с самого начала был лишь сторонним наблюдателем, не имевшим ни души, ни сердца.

Бронированное чудовище, разматывая по земле перебитую гусеницу, медленно отползало назад. О его башню, высекая искры, рикошетили пули.

Бородачи короткими перебежками приближались к колонне. Некоторые машины, подпрыгивая на кочках, пытались уйти по бездорожью, другие, ища брод, въезжали в стремительную, мелководную реку. Повсюду рвались гранаты и вздымались столбы чёрного дыма. Два бородача, отставив в сторону автоматы, отрезали голову ещё живому пленнику, одетому в песочную форму.

Впрочем, довести свою страшную работу до конца они не успели. Со стороны дороги несколько раз бабахнуло какое-то оружие с очень толстым стволом (Цимбаларь, в армейских делах собаку съевший, опять не вспомнил его название) и проделало в бородачах такие дырки, что хоть руку туда засовывай.

Тем не менее положение автоколонны можно было назвать безнадёжным. Враги уже практически взяли её в клещи. И вдруг лица всех — и нападающих, и обороняющихся — обратились к небу.

Со стороны солнца приближались зловещие железные стрекозы, казавшиеся в его ослепительных лучах чёрными. Огненные стрелы тепловых ловушек чертили пространство во всех направлениях. С земли навстречу летающим машинам неслись пулемётные и автоматные трассы.

Опустившись ниже, стрекозы разделились на две группы и зашли на дорогу с разных сторон. Там, где только что находились цепи бородачей, стеной взметнулись взрывы. Смертоносный поток, недавно хлынувший с гор в долину, теперь поспешно отступал обратно, оставляя целые кучи своих и чужих трупом.