Дело по обвинению. Остров Медвежий - Эван Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возможно, сказал Хэнк.
– Тут не может быть никаких «возможно». Эти ребята все поголовно мразь, сявки. А я еще не встречал сявку, которая не распустила бы нюни, если ее разок стукнуть. – Помолчав, он добавил: – Мы идем в бильярдный зал на Второй авеню. Дом наверняка там околачивается.
– Следовательно, вы считаете, – сказал Хэнк, – что стоит нам только взяться за дубинку – и с детской преступностью будет покончено?
– Вот именно. Не нянчиться с ними больше, а задать им хорошенько. С каких это пор психиатры стали решать, что хорошо и что плохо? Преступник – это преступник! У нас хватает психов в сумасшедших домах и нечего каждого вора оправдывать, что он, дескать, неуравновешенная личность! Все мы неуравновешенные – и вы и я. Все мы свихнувшиеся, каждый на свой лад, но это не мешает нам уважать законы. Разбить им всем башки – вот единственный выход! Если какая-нибудь мразь позволит себе лишнее – под замок его и вся недолга. – Через несколько минут Ганнисон вновь заговорил: – Ну, мы пришли. Сейчас вы познакомитесь еще с одной мразью – его следовало бы засадить, когда ему стукнуло шесть лет.
Доминика они увидели за бильярдным столом у задней стенки зала. Он молча кивнул лейтенанту, составил пирамидку и разбил, но неудачно. Оглянувшись, сказал:
– Дерьмовый удар!
– Это прокурор, Дом, – объяснил Ганнисон. – Он хочет с тобой поговорить. Хочет послушать то, о чем ты рассказал мне.
– Да? – Дом посмотрел Хэнку в лицо. – Вас как будто избили, мистер Белл? – спросил он.
– Не умничай, мразь ты этакая, – вмешался Ганнисон. – Ты же читаешь газеты. Расскажи-ка лучше мистеру Беллу все то, о чем рассказал мне.
– Ладно, – сказал Дом.
Он был очень невысок, зато плечи у него были широкие, а шея – толстая. От него веяло бычьей силой. И хотя в ухе у него блестела золотая серьга, она не придавала женственности его лицу. И каковы бы ни были его слабости (например, он очень плохо играл на бильярде), в нем чувствовались качества, необходимые вожаку. В присутствии лейтенанта полиции и прокурора он продолжал гонять шары с невозмутимостью нефтяного магната, принимающего гостей в своем калифорнийском имении. Промахнувшись по двум шарам подряд, он внимательно осмотрел кий, сказал: «Ну, так и есть, кривой!» и, подойдя к стойке, взял новый. Неторопливо вернувшись к столу, сказал:
– Так значит, вы тоже хотите послушать?
– Да, – ответил Хэнк.
– М-м, – произнес Дом, снова ударил по шару и опять промахнулся. Новый кий, видимо, не улучшил его игру.
– Вы знаете, кто я? – спросил он. – Я Великий Дом. – Помолчав, добавил: – Пятый шар в боковую! – И снова промахнулся. – Стол покосился, – сказал он. – Да и пол неровный.
– Я слышал о вас, – сказал Хэнк.
– Обо мне все слышали. Мое имя было в газетах шестнадцать раз.
Он вытер нос указательным пальцем, присел, рассчитывая очередной удар, сказал «восьмой в угол» – ударил и промахнулся.
– Вы знаете, почему меня называют Великий? – спросил он, выпрямляясь.
– Ладно, оставь эти шуточки, – перебил Ганнисон. – Мистер Белл человек занятой.
– Меня называют Великий, потому что я мозгляк, – сказал он и засмеялся. – Но все знают, что тому, кто назовет меня мозгляком, не жить. – Он снова засмеялся. – Да, не жить. Вот поэтому меня и называют Великим.
– Ты тертый калач, – саркастически сказал Ганнисон. – Расскажи мистеру Беллу свою историю, пока я не сломал кий об твою голову!
– Знаете, мистер Белл, ребята, которых вы хотите отправить на электрический стул, очень хорошие ребята.
– Они совершили убийство, – сказал Хэнк.
Дом пожал плечами:
– Очень хорошие ребята часто убивали – в истории об этом полно. Вот на войне, чем больше людей вы убиваете, тем больше получаете за это медалей. От этого вы же не становитесь хуже?
– А почему вы считаете, что именно эти три мальчика – хорошие ребята?
– Потому что у них есть мужество, – сказал Дом. – На них можно положиться. Такие не станут увиливать, когда надо драться с другим клубом. Все они ребята что надо.
– А Дэнни Ди Паче – «альбатрос»?
– Нет. Дэнни в наш клуб не вступал. – Он внимательно посмотрел на стол, сказал «двенадцатый в угол!» – и промахнулся. – Дэнни у нас в клубе не состоял. Но, когда мы дрались, он всегда был с нами. Он нас никогда не подводил. Можете поверить мне, он парень хороший.
– Который вместе с двумя другими хорошими парнями убил Рафаэля Морреза?
– А может Морреза стоило убить! – заметил Дом. – Что он, по-вашему, ангелом, что ли, был?
– Он был слепой, – сказал Хэнк.
– Ну и что? Раз он слепой, так он, по-вашему, ангел?
– Давай рассказывай, – сказал Ганнисон. – Не можем же мы прохлаждаться тут весь день.
– Ну, ладно, ладно! – сказал Дом и положил кий. – Это было весной. Ребята из нашего клуба путались с испанской девчонкой. Ну и «всадники» пронюхали об этом. Девчонка эта им была до лампочки. Но тут они, конечно, не стерпели. И мы встретились – я и Фрэнки, Дьябло и Гаргантюа. Потому что у нас как раз было перемирие. Мы же не все время деремся. Что нам, делать больше нечего, что ли?
– Ну а дальше?
– Мы стали договариваться, где и когда будем драться, только никак не могли договориться и постановили встретиться с ними еще раз на другой вечер и обсудить все заново. Но только этим испанцам нельзя ни в чем доверять, они все такие, что родную мать избить недорого возьмут. Ну и в тот же самый вечер, сразу после встречи, то есть когда еще ничего не было решено, где будет драка, в тот же самый вечер...
* * *
Теплый весенний вечер в Гарлеме. На крыльце дома сидят семеро «альбатросов»: Великий Дом, Дьябло, Бэсама, Ловкач, Рирдон, Апосто и Кончо. Вместе с ними на крыльце сидит и Дэнни Ди Паче. Ребята пускают по кругу бутылку дешевого вина. Сидящие рядом девушки от вина отказываются, но не потому, что вообще не пьют, а только потому, что не хотят пить у всех на глазах. Кроме того, девушки в этот
