Дорога без возврата - Ярослав Васильев

Приказ, последовавший за торжественным вручением медальона ханских нукеров, стал совершенно неожиданным. Молодого воина направили не в столицу какого-то из аймаков, не в какой-то из отрядов Старших ханов. На следующее же утро Джебэ, вместе с ещё тремя выпускниками получил указание ехать на западную границу. Они мучились догадками всю дорогу, и с опасениями размышляли, какой будет жизнь на новом месте. Обычно новички всегда выполняли задачи попроще, под присмотром опытных воинов: как бы хорошо ты ни учился, служба – совсем иное. К тому же, на новичков всегда «скидывали» самые нудные заботы. Но чем они будут заниматься на заставах?

Когда парни наконец-то прибыли на место, их встретил сам Дарга Западных границ Нугай. Он же и разъяснил, почему их направили в самое пограничье. Неожиданно Джебэ получил ответ и на вопрос, много лет назад прозвучавший в разговоре деда Бяслага – зачем Великий хан рисковал, заполняя амбары сверх обычной меры. Ещё только узнав, что после смерти Яромира прямых наследников у Великого князя больше нет, Субудей предсказал мятеж. Слишком спорны были права любого другого боярского рода, слишком многие с вожделением смотрели на резной княжеский трон. Предсказал Мудрейший и войну, по итогам которой Древлянью навязали огромную виру с каждого города и веси. А торговля со степными язычниками напрямую отныне запрещалась под страхом отлучения – только через церковных перекупщиков.

Когда к тягостным поборам добавился неурожай, встала угроза голода – и степняки превратились в спасителей. Раньше обитатели приграничья и мастеровые Рифейских гор торговали с восточными соседями и воевали, нанимали отряды всадников и частенько роднились – но всё же относились к чужакам с некоторой опаской. Теперь же, когда гости с востока делились «последним», на них смотрели как на ангелов! Степняки же взамен ничего не требовали – мол, какие могут быть счёты, если сосед в беде? Разве что узнать от приграничных жителей, каким маршрутом пойдёт очередной патруль, да какое прибыло пополнение на ту или иную заставу. Люди соглашались легко. С одной стороны, на воинов Святого патриархата, заменивших наёмные дружины викингов и боярских гридней, смотрели с ненавистью. Слишком те были заносчивы, часто пользовались своей безнаказанностью, да и набирали их сплошь из земель германцев, франков или иберийцев. С другой – вовремя сказанное слово могло спрятать от бдительных сторожей очередную телегу с зерном или товаром: Великий хан запретил «наживаться на чужой беде», остановил покупные цены на уровне «до мятежа»… И всё чаще добытое охотниками или сделанное в мастерских оказывалось на складах Хранителя западной границы. В год, когда приехали молодые воины, настороженные взгляды ещё встречались – но приграничные земли незаметно склонялись к копытам коня Великого хана без единого взмаха сабли.

Нугай с самого начала решил, что после многих лет вражды встречаться с теми, с кем не раз скрещивал на границе клинки, будет не лучшим выбором. Потому и собирали на запад подходящую молодёжь и опытных воинов с других аймаков. А Джебэ сразу же попал в охрану одного из переговорщиков – из тех, что ездили по приграничным посёлкам и хуторам, договариваясь об обмене добытого в лесу на степные товары, и выведывал новости.

Снова было лето, и Джебэ, едва оказавшись под сводами ещё редкого на самой границе степи леса, вдруг почувствовал, что прошедших лет как будто и не было. Так же шуршали в подстилке из сухих иголок мыши, так же переговаривались вдалеке птицы, так же просвечивало сквозь кроны деревьев закатное солнце. Кажется, вот-вот сгустится вечерний сумрак, в условленном месте моргнёт фонарь – и они выедут на тайную поляну, где в обход стражи уже приехали и ждут древлянские торговцы: сменять степные ковры на рожь и знаменитые рифейские ножи.

Едва отряд вышел к небольшому посёлку из нескольких крытых лапником и сосновой дранкой изб – молодой воин понял, что изменилось многое. В глаза сразу бросилась нужда, в которой жили люди. Вся одежда носила следы аккуратной штопки, а у женщин почти не было украшений, даже простеньких. Хотя когда Джэбе ездил с отцом на торг, так не одевались даже самые бедные из холопов. Ещё тяжелее было смотреть на лица. Куда из взглядов пропал весёлый огонь, та лёгкость и приветливость, тепло и доброта? Пять лет назад в сердцах горели любовь и радость – сегодня только ярость, боль и ненависть.

Увидев потемневшее лицо молодого воина, Сиро, который возглавлял их отряд, только покачал головой. Старик понимал этого юношу слишком хорошо. Выходец с далёких Островов солнца, он попал в Пограничье три года назад. И тогда его сердце также болело и страдало. Общаясь с людьми, принимая их беды и страдания как свои, он каждый свой выезд благодарил богиню Солнца Аматэрасу, за то, что она дала мудрость Великому хану и позволила ему спасти… пусть не всех, но многих. Вера старика говорила о воздаянии за бескорыстное милосердие, и сейчас он в каждую поездку видел подтверждение этой мудрости. Когда здешние люди всё чаще помогали народу, который дал новый дом бесприютному изгнаннику. Помогали, потому что в трудную минуту Степь протянула руку помощи, не считаясь с собственной нуждой.

Наверно, благодаря своему отношению к местным жителям, Сиро и стал самым успешным переговорщиком. И Джебэ, который объездил со стариком почти всё Приграничье, прошёл замечательную школу. А сам Сиро был доволен, что ему дали толкового помощника, и со следующей весны всё чаще отправлял молодого человека для самостоятельных переговоров или торговли.

В тот день Сиро должен был задержаться на одном из хуторов: старшего каравана ждала встреча с каким-то очень уважаемым в здешних краях человеком. Поэтому старик приказал Джебэ вместе с напарником, невысоким добродушным крепышом Шалкаром, ехать вперёд. А сам пообещал нагнать их с остальными спутниками дня через три или четыре. Солнце палило вовсю, было нестерпимо душно, ощущалось приближение грозы – отчего жара казалась совсем непереносимой. В воздухе звенели комары, время от времени больно жаля в шею, лицо и запястья. Спокойный и неторопливый дома, в лесу напарник Джебэ становился непомерно раздражительным: для Шалкара это было первое лето на восточной границе. А к сегодняшнему полудню, доведённый комарами до бешенства, молодой южанин напоминал переполненный паром горшок с плотно закрытой крышкой, готовый взорваться в любой момент. Наверное, именно поэтому, едва всадники выехали на опушку и увидели полтора десятка вооружённых оборванцев, с наглыми ухмылками теснивших к плетню жителей небольшой, всего из пяти домов деревни, Шалкар рассуждал недолго. Он выхватил лук и одну за другой начал посылать стрелы в спины разбойников. Несколько секунд спустя к нему присоединился и Джебэ. Дальше им даже не пришлось обнажать сабли: едва ошарашенные бандиты начали разворачиваться к неожиданным защитникам, на них кинулись мужчины деревни. Всадники подъехали и спешились. Когда отзвучали слова благодарности, Джебэ спросил – не нужна ли ещё какая помощь. Но один из мужчин, рано поседевший охотник со сломанным носом, только покачал головой:

– Спасибо, дальше и сами справимся. Эти падальщики, – он коснулся носком лаптя один из трупов, – уже несколько дней кружили. Но сунуться боялись. А тут, пока мы у Матвея собрались, нас и словили.

Увидев непонимающий взгляд, мужчина пояснил:

– Внучка у него отходит. Совсем мужику не везёт. В мятеж оба сына полегли, сюда перебрался – в голод одна из невесток вместе с внуком преставилась. Да теперь и внучка ещё… вот-вот. Боялись, руки мужик на себя наложит. Вот и пошли к нему в избу. А эти как налетели, только у плетня и заметили…

Джэбе ненадолго задумался. Потом мотнул головой и обратился к седому:

– Покажешь куда идти. Я не лекарь, но кое-чему меня учили. Хуже всё равно не будет. Только подожди, сумки со снадобьями достану – и веди.

Шалкар, увидев, что напарник куда-то пошёл, недоумённо посмотрел вслед. Но не сказал ни слова, а продолжил с остальными осматривать тела и делить добычу: обычай «что с бою взято – твоё» был един что в Степи, что за её пределами.

Изба встретила Джебэ тяжёлым духом болезни и отчаяния. Ставни были приоткрыты, и в полумраке вошедшие гости видели, что в дальнем углу на лавке лежит худенькая девочка лет девяти, укрытая старой шубой. Возле лавки сидели мальчик вёсен двенадцати и измождённая женщина, правее, сутулясь и обхватив голову руками, сидел немолодой уже мужчина. Девочка металась в бреду, время от времени негромко стонала, и с каждым стоном по лицу мужчины пробегала судорога, а губы что-то беззвучно шептали.

Джебэ подошёл поближе и осмотрел девочку: даже с его невеликим лекарским опытом всё было понятно. Воспаление лёгких. И вылечить его своими силами здешние селяне не в состоянии. А тут ещё и охотник, который привёл Джэбе, прогудел себе в нос: