Черная вселенная - Макс Максимов

Еврин остановился, не дойдя до «Гефеста» метров двадцать.

– Очередной исследовательский корабль, – предположил ученый.

– Тоже сгорит?

– Не знаю.

Объекты эллипсоидной формы в длину не более метра подлетели к руинам «Гефеста» и застыли над ними. С ракурса Еврина их было прекрасно видно.

– Нас снова не замечают, – произнес Храмов, подойдя к ученому и встав с ним плечом к плечу, лицом к обломкам.

– Да…

Один эллипсоид медленно полетел вокруг кучи.

– В этом корабле должны быть живые организмы, – предположил Храмов.

– Почему? – спросил ученый.

– Слишком большое судно для носителя одних лишь зондов.

– Вы рассуждаете земными категориями.

– Да, вы правы. Сложно перестроиться и начать мыслить иначе.

Зонды поднялись к белому кораблю и исчезли, будто растворившись в нем.

– Как вы считаете, – начал Храмов, – этот корабль из Черной Вселенной или это земляне спустя несколько тысяч лет развития?

– Сложный вопрос. Мое мнение тут не имеет значения, потому что это будет чистое гадание. В равной степени вероятности это могут быть земляне, местные или некто из любой другой Вселенной, точно так же, как и мы, получившие доступ сюда.

Члены экипажа «Гефеста» еще минут двадцать ходили над необычным судном, а потом, видя, что ничего не происходит, постепенно стали расходиться. Храмов с Евриным ушли раньше всех, но наблюдение за новым объектом не прекратили – Максим направил внешние камеры «Гефеста» на белый корабль.

День подходил к концу, а светящееся судно все так же неподвижно висело над обломками «Гефеста». Пельчер с коллегами-врачами взяли у всего экипажа анализы крови и мочи, проверили зрение, рефлексы, провели психологические тесты и тесты на интеллект, и оказалось, что с медицинской точки зрения с людьми все в порядке. А еще к текущему времени, а именно к восьми тридцати вечера, уже все заметили, что черная дыра видна сквозь пол и сквозь любые предметы. Люди сами это обнаружили, без указаний Еврина. Ученый не стал устраивать собрание по этому поводу, а лишь сообщил в общий чат, что виной всему гравитационное зрение. Как хотите, так и понимайте. Объяснений этому нет.

Дневной свет, в разы ярче света «Гефеста», из иллюминатора разливался по каюте Еврина. Ученый сидел в кресле перед монитором и уже больше часа пялился в изображение корабля-гостя. Нет, он не рассматривал сам корабль, скорее, он смотрел сквозь монитор и был сосредоточен на размышлениях об этом месте. О том, что это может быть за область в пространстве-времени, куда их затянуло, очевидно, после смерти. Да и как это вообще возможно, осознать себя где-то после смерти? Этот вопрос для атеиста Еврина был нерешаем.

«Но и с теологической точки зрения все, что тут происходит, не укладывается ни в какие рамки», – думал ученый. Сейчас эта ситуация больше возмущала его, а не пугала или расстраивала, как это было вчера. Тотальное непонимание вообще всего, что происходит, нервировало Еврина.

Раздался стук в дверь.

– Открыто, – произнес ученый, все так же неподвижно сидя, откинувшись на спинку кресла.

Дверь плавно отъехала в сторону и в каюту зашел Храмов. Постояв возле входа пару секунд, он сделал два шага и оказался возле Еврина, который совсем не обращал внимания на Максима.

– Технологии явно серьезнее наших, – сказал Храмов, глядя в монитор на белый корабль.

– Не-сом-нен-но, – по слогам произнес Еврин.

– Я отправил им сигналы на всех частотах.

– И видимо, никакого результата.

– Но сигнал не отражается от стекла, иначе мы бы могли уловить это отражение.

– На ту сторону не проходит и не отражается, значит, поглощается.

– Да. Но я пришел, чтобы поговорить не об этом.

Еврин повернулся к собеседнику.

– Присаживайтесь, – ученый указал на застеленную кровать.

– Как вы считаете, стоит ли попробовать слетать к центру планеты? – Храмов скромно присел на край.

Услышав это, Еврин еле заметно прищурил глаза и чуть повернул голову вбок, не сводя взгляда с Максима. Лицо ученого выражало интерес.

– Мне пришла такая мысль, – продолжил Храмов, – если это пространство физическое, точно такое же, как и мир за стеклом, если мы находимся в реальности, то есть если мы не в матрице, хотя матрица – это тоже часть физического мира, но… я думаю вы понимаете, о чем я…

– Понимаю.

– …то у этой огромной сферы, в которой мы заперты, могут быть какие-то опоры, идущие от разных мест внутренней поверхности и сходящиеся в центре, чтоб удерживать ее от разрушения. Если мы найдем что-то подобное, то это будет прямым указанием на то, что эта полая якобы планета является физическим инженерным сооружением, а не какой-то нереальной абстракцией.

Храмов закончил свою мысль. Секунд десять Еврин молча смотрел ему в глаза, прежде чем ответить:

– Я считаю вашу идею интересной. Скажу больше – почему я первый не подумал об этом?! Это же очевидный шаг! И знаете, Максим, тут дело даже не в возможных опорах, а в том, что там может быть что-то еще. Не знаю, что именно, но… в общем… сложно даже представить.

– Корка, на которой мы находимся и к которой нас прижимает эта антигравитация, может быть лишь внешним элементом всей этой немыслимой системы. А там наверху… возможно, нечто иное.

Еврин был взбудоражен этой идеей. Он подал корпус вперед и поставил руки ладонями на колени. Произнес:

– На «Гефесте» лететь нельзя?

– Слишком рискованно.

– Хорошо. Радиус планеты примерно десять тысяч километров, – начал рассуждение ученый, – по прямой дрон сможет лететь семьдесят два часа со скоростью двести километров в час, то есть четырнадцать тысяч четыреста километров. Лететь вверх, преодолевая притяжение, потребует больше энергии, поэтому грубо разделим это расстояние надвое. Выходит, что дрон сможет подняться на высоту семь тысяч километров. Будем делать все дистанционно. Звезда поставит свой коптер на пассажирское сиденье дрона. Дверь дрона мы снимем заранее, чтоб она не захлопнулась где-то там в полете. Дрон на автопилоте улетит максимально вверх, то есть на эти самые семь тысяч километров или на пять, не знаю, в общем, будет лететь, пока не кончится почти весь заряд его батареи. Далее оттуда Толя запускает свой коптер с лидаром. Коптер вылетает из кабины дрона и летит верх еще на несколько тысяч километров так же, пока позволяет заряд. После того, как коптер вылетит из дрона, Толя отключает двигатели дрона, и тот начинает контролируемо падать, практически не расходуя батарею. В километре от поверхности Толя запускает двигатели, чтоб дрон плавно сел. Коптер действует по такой же схеме – когда заряда почти не останется, он остановится, отсканирует все вокруг в радиусе двухсот километров и тоже начнет падать. Итого, по грубым прикидкам, мы сможем