Чёрные перчатки - Геннадий Башунов

А ещё он увидел тонкую украшенную вязью лестницу, ведущую наверх.

Велион, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвётся, поднялся, едва передвигая ногами, добрёл до этой лестницы и начал подъём.

Стало ещё хуже. Сейчас, сейчас придут те мысли, страшные, вгоняющие в пот, тот бред, что могильщик нёс сам себе по дороге в Имп...

Но было ещё хуже.

- Что это за народ без имени? – грянул кто-то сверху. – Нет имени – нет народа!

- Я назвал его Сердце Озера, - неуверенно произнёс тонкий мальчишеский голосок.

- Их надо было уничтожить, зачем ты полез, брат? – с яростью в голосе гремел кто-то огромный, хищный. – Нет имени – нет народа. Я должен был их уничтожить!

- У этого народа появилось имя, - насмешливо возразил первый голос. – А я недурно заработал на приношениях, представь себе. Не переживай, они потеряют своё имя.

- Когда? Сколько можно ждать?

- Сколь нужно, брат. Посмотри на них. Жалкие существа, копошащиеся в земле...

- В земле? Ты не брезгуешь вещами, которые эти черви добывают из земли!

- Не брезгую, но за эти вещи можно приобрести то, что нам надо – их жизни, их страдания, их смерть. Их души. Они готовы продать своих детей за несколько грошей, за ещё меньшую сумму готовы убить соседа. Они убивают даже просто из любопытства, исходя из своего желания. Убивают, мучают, насилуют. Заживо сжигают детей и стариков, насаживают на колья братьев. Матери душат своих детей, чтобы сожрать лишний кусок хлеба, дети бросают голодать своих стариков ради того же...

- Этого мало! Мало, мало, мало!!!

- Они развязывают войны ради денег, собственной прихоти или клочков земель. В войнах гибнут сотни и тысячи людей. Ни в чём не повинных людей, брат. А те ублюдки, что развязывают эти войны, в которых погибли ни в чём неповинные женщины и дети, пользуются огромным почётом, купаются в славе и уважении. Мужчины, способные благодаря своей силе или умению убить множество врагов, называются героями. Пойми, брат, тебе нужна сила, а я их ненавижу. Ненавижу настолько, что меня не удовлетворит гибель одного вшивенького народца. Я хочу, чтобы они все легли в землю, предварительно подвергнутые таким мучениям, что наша мощь возрастёт в сотни раз.

- И кто же их уничтожит, брат?

- Они сами и сделают это.

- Ты бредишь! Кто заставит их сделать это?

- Они сами, брат. Нет имени – нет народа. Они потеряют своё имя, имя человека. И тогда...

Два голоса, от звука которых Велион чуть ли не падал на колени, ушли. Могильщик, остановившийся посреди невысокой лестницы, двинулся дальше. Голоса исчезли, но лучше не стало. Тотенграбер поднялся наверх, отворил люк – петли даже не скрипнули – и оказался в небольшом по площади здании, но очень высоком. Ни дверей, ни окон здесь не было, только спиральная лестница. Не имея другого выбора, могильщик начал подъём.

- Ты животное, - сказал ему Карпре. – Грязное животное, Велион. Но, чёрт возьми, животные не убивают из мести. А ты убил меня. Так и кто ты теперь?

- Удачи, - сказал Крум.

- Зачем тебе Сердце Озера? – спросил Карпре. – Ты убил меня, чтобы достать его? Это по-человечески, Велион, а ты не человек. Мстить – тоже по-человечески, но ты ведь не человек. Кто ты, могильщик?

- Может, мы тоже люди, если и с нами по-человечески? – тихо сказал К’хиистропхак.

- Грязный могильщик! Пришёл грабить могилы наших родителей! Могильный червяк! – кричали селяне.

- Черви ковыряются в дерьме, получи-ка кусочек! – взвизгнул мальчишеский голос.

- Ты не человек, Велион. Зачем ты их убил? Зачем ты убил меня? Это по-человечески – убивать без причины или из прихоти.

- Вы потеряли своё имя, люди, гнить вам в земле.

- И ты сгниешь, Велион, старый друг. Где-нибудь на какой-нибудь узкой улочке какого-нибудь могильника. Твои руки начнут трястись, глаза потеряют зоркость, реакция ухудшится, и тогда ты сдохнешь. Твоё тело такое же слабое, как у человека, но ты не человек. Хотя, умирать бесцельно или даже ради денег – это так по-человечески.

- Ты обманул меня, - процедил Альх. – Цена, которую я заплатил за покой, оказалась не той, что мне была нужна. Я платил ракушками вместо монет. Но ты ещё заплатишь свою цену, могильщик, заплатишь.

- Зачем тебе сын? – спросила Свиша. – Хочешь сделать его таким же, как ты?

- Ты меня ненавидишь, Велион? Ненавидеть – это так по-человечески.

- Тебе плохо, Велион? – тихо, сочувственно спросила Элаги.

- Стони, пожалуйста, естественней, чем она. Чтобы обёртка была красивей.

- Ты любил? Ты – любил? Ни за что не поверю, мой старый друг могильщик. Любить – это так по-человечески. Ты страдаешь? Ха-ха-ха! Ты меня уморил,  могильщик. Ты думаешь, что ты человек, если испытываешь все эти чувства? Ты ошибаешься. Ведь ты могильщик, а...

... могильщики – не люди...

- Уходите! – взвыл Велион, хватаясь рукой за стену. – Уходите! Я не хочу вас!

- Ты меня не хочешь? – горько спросили хором Свиша и Элаги. – Ты меня не любишь?

- Ты меня не хочешь? – расхохотался Карпре. – Поверь, старый друг, я тебя тоже. Но ты убил меня, как я теперь от тебя отстану? Я тебя тоже ненавижу, - его голос сорвался, стал плаксивым. – Мне сулили прекрасную карьеру проповедника, а я стал могильщиком.

- Уходите!

- Ты меня гонишь? Но я любила тебя...

- Ты гонишь меня? Я хотела получить лишь каплю тепла...

- Ты гонишь меня? После того, как обманул? Нет, могильщик, ты заплатишь мне за смерть моей дочери. Я хотел лишь понять то, что чувствовала она, испытать то же, что она...

- Я не уйду, старый друг. Я хотел лишь, чтобы боль ушла... Но ты помог мне в этом, Велион, и за это я ненавижу тебя ещё больше.

Лестница кончилась неожиданно. Слишком высоко задрав ногу, Велион упал на пол. Голоса ещё кружились в его голове, но их будто что-то отодвинуло, будто кто-то повесил занавеску на дверь, и стоны страданий стали глуше.

Могильщик вздрогнул. Воспоминание было ярким, но он не видел ни обстановки, ни лиц, ничего, только слышал эти стоны.

Овладев собой, Чёрный могильщик с трудом поднял голову. Он лежал на каменном полу в небольшом круглом помещении, где стены были замещены каменными столбами. Глаза резало, как от света, голова кружилась, но тотенграбер понял, где он.

На маяке. А значит, вещь, находящаяся в центре комнатки – Сердце Озера. И оно светилось, светилось так ярко, что ничего нельзя было различить.

Велион поднялся на ноги, сделал два шага в сторону Сердца. Его свет становился всё ярче, но не слепил глаза, не было и рези, как бывает, когда смотришь на солнце. Могильщик боялся, что его обожжёт, но и тепла тоже не было. Он сделал ещё два шага, ещё один. Вот оно Сердце Озера, стоит протянуть руку и...