Анна в тридевятом царстве (СИ) - Лора Ли

Мужики воззрились на единственную даму круглыми глазами, а Аня продолжила, хихикая:

— Щас спою!

На краю ее опьяненного сознания мелькнула мысль «Когда это я набраться успела?» Мелькнула и пропала, как метеор в ночном небе, а вот желание похулиганить, наоборот, в нарастающем кураже наполнило тело небывалой силой, и фрау Анна запела нечто невообразимое даже для себя.

По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей, По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей! — А я не пью! — Врешь — пьешь! — Eй-богу, нет! — А бога нет! Так наливай студент студентке! Непьющие студентки редки — Они все вымерли давно. Вино, вино, вино, вино-

Оно для счастья нам дано

Коперник целый век трудился, Чтоб доказать Земли вращенье. Дурак, он лучше бы напился, Тогда бы не было сомненья!

Аня пела, стучала ладонями по столу в такт песне, притоптывала ногами, улыбалась, махала руками и гладила мужиков по очереди по головам и плечам, и ей было хорошо! В памяти всплывали строки давно забытой студенческой песни сами по себе, и женщина допела все куплеты до конца. Потом как-то сникла, села на стул, зевнула и, прежде чем упасть головой на руки, прошептала:

— Все, Мурзику больше не наливать! — после чего закрыла глаза и засопела.

***

Аня спала, а собравшиеся в кабинете мужчины некоторое время сидели молча, приходя в себя от столь неожиданного, эмоционального и непонятного выступления уважаемой фрау Анны. Хенрик понял многое из текста песни, но как такое перевести? Он обвел взглядом компанию и решился:

— Это песенка из ее детства. Почти. Про выпивку и ее влияние на организм…Думаю, она немного перебрала, поэтому…Будет переживать завтра..

Генерал не выдержал первым: зажав рот, он встал изо стола и быстро-быстро перебирая ногами направился прочь из кабинета. Вскоре из коридора раздался его заливистый смех. За ним поспешил Ханс, мальчишки Шмидт и Хенрик, прикрывший плотно дверь. И снова стены замка огласил мужской дружный хохот. А Воронцова сладко спала, и ей снилась комнатка в таможне, мужской смех, бутылки на столе поверх бумаг, коробка с пиццей и ласковый голос начальника Сергея Давидовича, желающего ей счастливого нового года…

***

Мужчины вышли на крепостную стену, уселись на скамье рядом с огородом и потихоньку хихикая, наслаждались ночным небом и звездами. Хенрик порывался что-то объяснить, но его остановил отец.

— Не говори ничего, сын, все нормально. Ну, напилась девочка, ну что тут такого. С кем не бывает!

Карл посмотрел на ефрейтора и снова широко улыбнулся. Кузнец понимающе кивнул, а мальчишки прыснули в кулаки — ну ведь здорово получилось! Такого они не ожидали увидеть, но почему-то выступление пьяной женщины всем показалось необыкновенно милым и забавным! Вроде и ночь сразу стала какой-то иной: нежной, сентиментальной, волнительной. Конечно, говорить об этом они героине не станут, но в памяти сохранят…Очень мило, просто прелесть!

***

Позже Хенрик близко к тексту передал содержание песенки отцу. Карл покачал головой на нравы иного мира и поблагодарил бога, что пела Аня на русском. Высказанные пожелания они обсудят когда-нибудь потом, о чем и предупредил Шмидтов, мол, вам и так работы хватит. Вот на Рождество приедете, тогда и повторим. Может, еще чего новенькое услышим…

Этот случай стал тайной мужчин, еще долго радующей их души при воспоминании об этом прекрасном вечере. Так здорово получилось!

Глава 29

Анна Николаевна проснулась в своей постели ближе к полудню с головной болью и странным ощущением некоей неправильности в отношении прошлого вечера. Женщина испытывала явное похмелье, но детали того, как она до этого дошла, от нее ускользали. Память молчала с момента, как компания переместилась в кабинет. Вообще, Воронцова грешила забывчивостью после обильных возлияний: было с ней такое, что на следующий день после серьезной пьянки она не могла ничего вспомнить. Иногда даже помогало: не помню — значит, ничего страшного не было, и мучиться не стоит. Было и было, уж совсем в хлам она вряд ли упилась, остальное — переживем. Ну, может, поболтала чуток или спела или станцевала — такое бывало. Ладно, проехали, надо в люди выходить, и на всякий случай сделать «покер-фэйс».

Внизу было тихо, мужчины отсутствовали, а Ванда приготовила завтрак и предложила прогуляться до Лесной, где сегодня Лукас собирался качать мед. О том, что вчера было, экономка молчала, но осуждения от неё Аня не почувствовала. Ну и хорошо, ну и ладно.

***

Аня никогда не была на пасеке, о производстве меда имела смутное представление, да и сам продукт не очень употребляла в прошлой жизни, только в качестве лекарства да в кулинарии немного. Знала, что мёд качают, воск используют для свечей, прочие производные типа перги и маточного молочка — в нетрадиционной медицине. Поэтому процесс, наблюдаемый в деревне, ее заинтересовал.

Сами ульи отличались от виденных Аней ранее: они больше напоминали деревянные бочки, установленные на некотором расстоянии от земли и прикрытые вроде соломой. В памяти возникло слово «колода».

Пасечник Лукас открывал крышки ульев, окуривал внутренности чем-то слабопахнущим травами, доставал какие-то плоские рамки, потом снова окуривал их, и на расстеленное на стоящем рядом столе полотно вяло падали одурманенные пчелы, которые позже, оклемавшись, взлетали и устремлялись снова в собранный заново домик.

Рамки Лукас очищал от сот (как поняла Воронцова), которые наполняли еще одну бочку. Сверху на неё опускался деревянный круг, и Лукас надавливал на него. У бочки снизу имелось отверстие, из которого медленно вытекал темный мед. Запах одурманивал, а спокойные четкие действия мужчины завораживали. Аня следила за процессом, но вопросов не задавала — медитировала.

Эльза, дочь Лукаса, сама подошла к гостье и спросила:

— Фрау Анна, вы никогда не видели такое? — попаданка кивнула. — Мне нравиться смотреть, как папа это делает. А еще я жду, когда мед стечет, его процедят и можно пробовать. Свежий, он очень вкусный.

Девушка мечтательно закатила глаза.

— А что с воском? Вы его для чего используете? — задала вопрос попаданка.

— Так свечи делаю зимой! У меня хорошо получается, папа научил. Я и травки добавляю для запаха, а отец предпочитает хвойные. Хотите, научу?

Воронцова кивнула: а что? Зима долгая, вот и занятие нашлось. Да и девочка ей нравилась — умная, деловая, спокойная. Договорились на будущее, и Анна вернулась в замок, где ее уже ждали готовые к отъезду Шмидты и странно улыбающиеся хозяева.

«Ну, точно вчера я что-то учудила» — смущенно подумала Воронцова,