Аномальный наследник. Том 4 (СИ) - Тарс Элиан

Ухмыльнувшись, я кивнул ему, молча поздравляя с выходом в полуфинал.

Он ответил мне тем же.

Мы почти добрались до огромного гардероба арены, когда наш «флагман» — великая княгиня, резко взяла левее и привела наш «отряд» к группе высокородных бояр.

— Михаил Артёмович, Святослав Владимирович, Олеся Александровна, господа, дамы, не могу покинуть это торжественное мероприятие, не попрощавшись со столь высокими гостями, — по имени она обратилась лишь к Волынскому-старшему (проигнорировав стоявшую к нему вплотную женщину, как я понял супругу) и к генерал-губернатору Московскому с его женой. — Надеюсь, вы получили такое же удовольствие от сегодняшнего вечера, как и я.

В глазах матери (теперь я уже не сомневался) побеждённого мной сегодня юноши вспыхнул гнев, когда она увидела меня.

Однако супруг смог удержать порыв взъярившейся женщины, сжав её ладонь, и холодно произнёс:

— О да, сегодня мы имели счастье лицезреть прекрасные бои и карнавал жестокости в последнем поединке, — холодно процедил Волынский-старший, буравя меня гневным взглядом.

— О чём вы говорите? — изобразила удивление великая княгиня. — Юные бойцы сражались, не жалея своих сил. А то, что юноши ещё не в полной мере контролируют эти силы, издержки возраста. Да и потом, пылающие сердца соперников жаждут честного боя. Намеренно сражаться вполсилы, значит обесчестить своего соперника.

— Соглашусь с вами, ваша светлость, — генерал-губернатор Московский решил вклиниться, пока беседа не переросла в открытый конфликт. — Уверен, проигравшим было бы вдвойне обиднее, если бы во время поединка их жалели. Аскольд Игоревич, поздравляю вас с выходом в полуфинал. Всем сердцем ратую за то, чтобы и в этом году Москва выиграла турнир.

— Уверяю вас, Святослав Владимирович, так и будет.

Волынский бросил на Демидова косой взгляд, затем пробежался глазами по нашей компании. И кого он там увидел? Хех, представители правящего рода великого княжества Тверского, великая княжна Казанская и, пусть и младшая, но княжна Выборгская. А тут ещё и генерал-губернатор Московский не встал открыто на его сторону.

— Что ж, судари, сударыни, за сим спешим откланяться, — процедил он и добавил: — Ещё увидимся.

— Всенепременно, Михаил Артёмович, — «добродушно» проговорила великая княгиня.

— Буду ждать нашей следующей встречи, — более искренним тоном произнёс Демидов.

Волынские одарили меня взглядом, от которого не стоило ждать ничего хорошего, и молча удалились. Генерал-губернатор Московский хотел ещё что-то сказать, но не успел.

— Святослав Владимирович, Олеся Александровна, нам тоже уже пора, — решительно произнесла великая княгиня. — У нашего чемпиона был тяжёлый день, нужно дать Аскольду восстановить силы перед боями понедельника. Ради этого я попросила его провести выходные в «Алой Мудрости». Там для его восстановления есть все условия и никто из посторонних не будет мешать этому процессу.

Во взгляде Демидова на миг ярко вспыхнуло удивление. Однако опытный политик, мгновенно понявший намёк, ответил:

— Я всё понимаю, Надежда Григорьевна. Аскольд Игоревич, надеюсь, никто не потревожит ваш отдых.

Глава 22

Канцлер Российской Империи — Александр Борисович Годунов, в личном кабинете в резиденции боярского Рода Хранителей, располагающейся на территории Кремля, принимал своего давнего соратника — боярина Михаила Артёмовича Волынского.

— Миша, остынь, — Канцлер размеренно покачивал коньячный бокал, обхватив его ладонью, которая больше напоминала медвежью лапу.

— Но как, Александр Борисович? — выпалил Волынский. — Этот мерзавец покалечил моего сына! Я рад, что вы пригласили меня к себе, но я думал, что вы…

— Что я буду на твоей стороне? — приподнял кустистую бровь Годунов. — Как отец, и как дед я понимаю твою горесть, Миша. Но это бойцовский турнир. От травм никто не застрахован.

— Но у Кирилла нога выглядит так, будто её пропустили через мясорубку! — Министр вооружённых сил со стуком поставил на стол свой бокал.

— Ты побуянь мне ещё тут, — холодно произнёс Канцлер, но затем сменил гнев на милость: — Я получил отчёт, о травме Кирилла знаю. Более того, одну из наших целительниц я уже отправил к нему.

— Эм… благодарю, Александр Борисович, — опешил от приятной новости Министр. Целительницы — очень редкие и чересчур своевольные дамы. И так получилось, что у рода Волынских в данный момент не было ни одной целительницы.

В то время как у Годуновых их было аж четыре.

— Не стоит, — отрезал Годунов, сделав глоток коньяка. — Так вот, отчасти я тебя понимаю. Но как Канцлер поддержать твой гнев не имею права. К тому же, ещё до начала сегодняшних поединков у меня состоялся весьма занимательный разговор с её светлостью великой княгиней Тверской.

Волынский попытался удержать невозмутимую маску на лице, но опытный глаз Годунова заметил, как на миг дёрнулись ресницы его товарища.

— Её светлость использовала право «Срочной встречи», чтобы поговорить со мной, — убаюкивающим тоном произнёс Годунов.

— Должно быть, ситуация в самом деле серьёзная, раз великая княгиня решила истратить столь ценное право, — изобразил любопытство Министр. Он прекрасно знал, что великокняжеские рода раз в год могут потребовать экстренной аудиенции с правителем империи или Канцлером, а простые княжеские рода раз в два года.

— Год кончается, Миша, — ровным тоном ответил Годунов. — И право вскоре обновится. Её светлость поступила мудро и потому смогла вовремя поведать мне о нападении на Аскольда Игоревича Сидорова. А до нападения была попытка подкупа. Слышишь, Миша? Кто-то пытался вывести из игры участника всеимперского турнира! — пророкотал Канцлер.

Министр снова сжал кулаки и решительно поднял взгляд на собеседника. Пусть оба этих мужчины были Гуру, пусть оба наделены огромной властью…

Боярин Волынский чувствовал, как его вжимает в спинку кресла тяжёлый взгляд Канцлера. Единственный маршал Российской Империи перед взглядом Канцлера ощущал себя зелёным солдатом, которого отчитывает суровый офицер.

И всё же он смог сохранить достоинство. Медленно поднявшись, Волынский склонил голову перед Годуновым:

— Прошу прощения, Александр Борисович. Виноват. Признаю, это я пытался не допустить Сидорова до турнира. Но я делал это в первую очередь исходя из интересов Российской аристократии. Я считаю невиданной наглостью то, что простолюдин может выиграть всеимперский бойцовский турнир.

— Сядь, — прорычал Годунов, и Волынский, коротко кивнув, быстро вернулся в своё кресло. — Я… Разочарован, Миша. Но благодарен, что ты не попытался обмануть меня и всё рассказал сам. Что с твоим… одноглазым Мастером?

— Тайно выслал его из столицы, Александр Борисович.

— Понятно. А теперь объясни мне, Миша. Как вообще этот парень умудрился ранить твоего Мастера в бою против двух Мастеров? И как после этой стычки он смог выйти на арену и с одним покровом одолеть твоего сына? Одним ударом, между прочим.

— Не знаю, Александр Борисович, — сквозь зубы процедил Министр. — Я исходил из того, что этот… выскочка самородок-Мастер. Но слабый и плохо обученный. Два Мастера должны были без труда справиться с поставленной задачей. Но понесли потери. И всё же задачу выполнили. По моим расчётам даже после вмешательства целительницы, мерзавец не смог бы на равных сражаться с Кириллом.

— На равных он и не сражался, — хмыкнул Годунов. — Миша, во сколько лет ты стал Гуру?

— В тридцать девять, Александр Борисович, — ответил Министр, не показывая удивления неожиданным вопросом.

— Очень достойный результат для самородка из древнего рода, — покивал Канцлер.

— Но до вас мне далеко, Александр Борисович.

— А что до меня? Я стал в тридцать два. Но что если этот простолюдин приблизился к высшему рангу в семнадцать лет?

— Прошу прощения, Александр Борисович. Но это звучит слишком невероятно. Я могу поверить, что он… уже полноценный Мастер, а у Оболенских превосходная целительница, а может быть в довесок к ней и какие-то неизвестные могущественные целительские артефакты. Но чтобы почти Гуру…