Истории будущего - Дэвид Кристиан

«Кунь» («Земля»), состоит из шести прерывистых линий и олицетворяет «Восприимчивость» [89]. «Суждение», связанное с первой гексаграммой, содержит ряд утверждений: «В начале сильная черта. Нырнувший дракон, не действуй; Сильная черта на втором месте. Появившийся дракон находится на поле. Благоприятна встреча с великим человеком. Благородный человек до конца дня непрерывно созидает. Вечером он бдителен. Опасность. Но хулы не будет. Точно прыжок в бездне. Хулы не будет» [90] и т. д. Смысл таких формул был неясен даже для современников, но, как фактически заведено в гадании, эта неясность выступала частью самого процесса. С одной стороны, она затрудняла опровержение прогнозов, а еще побуждала вопрошающих задумываться о возможных скрытых значениях и полагаться на собственную интуицию и на множество доступных комментариев, ибо на практике гадание заключалось не только в предсказании – оно также помогло раскрыть сознание навстречу новым возможностям.

Сдвиг в китайских официальных предсказаниях, который мы описали, переход от боговдохновенных к более безличным формам мышления о будущем, был в целом незаметен, и его влияние не следует преувеличивать. Жертвенные ритуалы оставались повсеместными и основополагающими даже среди элиты, а жертвоприношения всегда подразумевали связь с некими духовными существами, а не с простыми силами природы233. Но можно смело утверждать, что в нижней части китайского общества гадание было менее формальным и более личным. Прорицатели, или фанши, за плату откликались на просьбу любого, кто интересовался будущим; они использовали магические силы для исцеления на расстоянии и оживления мертвых, могли предсказывать затмения и даже время собственной смерти. Более зрелищные действа устраивали гадатели-у, которые, подобно сибирским шаманам, практиковали магию и экзорцизм, управляли погодой и общались с духами. Правда, и они порой вовлекались в официальные обряды: «Они плясали, вызывая дождь во время засухи; шли перед царицей, когда та наносила визиты соболезнования… пели, причитали и молились за государство во время великих бедствий»234. Тот факт, что эти вдохновенные формы гадания можно было встретить и в высших слоях китайского общества, свидетельствует о том, что в деревнях и городах Китая благополучно применялись более традиционные формы дивинации.

Проблески народного мышления о будущем

По поводу народного мышления о будущем, или мышления большинства населения в аграрную эпоху, свидетельств гораздо меньше. Это большинство, несомненно, разделяло многие идеи, практиковало многие способы и ритуалы, описанные выше, благо культурные барьеры между классами и сословиями были в ту пору достаточно тонкими, идеи и взгляды просачивались через них, особенно в деревнях или сельских угодьях, где хозяева, рабочие, слуги и рабы ежедневно контактировали между собой. Тем не менее даже самые суеверные представители образованной элиты знали, что живут в сравнении с большинством в ином интеллектуальном мире.

Чтобы получить представление о народных формах мышления и предсказаниях будущего, придется еще раз обратиться к стратегии Ходжи Насреддина. В данном случае речь о том, что мы будем полагаться на современные народные представления о будущем в тех сообществах, которые как будто сохранили традиционные способы мышления, вполне приспособившись к нынешнему миру. Как утверждает антрополог Ана Мариэлла Бачигалупо в своем недавнем исследовании современных шаманов и ведьм на юге Чили, «корни этих ритуалов – древние, однако мачи [шаманы-целители] сегодня охотно решают современные проблемы и включают в свои духовные практики знания и символы католицизма и национальных медицинских и политических систем, трансформируя их и переосмысливая»235. Исследования такого рода показывают наличие области народного мышления о будущем, на которое воздействуют духовные существа и различные природные силы; с ними требуется налаживать отношения, договариваться или даже сражаться, чтобы овладеть будущим. Мы почти не видим следов поиска безличных универсальных принципов, в отличие от элитарного мышления о будущем в аграрную эпоху.

При наличии ряда общих черт особенности народного мышления о будущем необычайно разнообразны, поскольку они складывались под влиянием местных традиций. В русской деревне начала ХХ века советские чиновники-атеисты с негодованием отмечали такие формы мышления о будущем, которые едва ли изменились за минувшие столетия. Как пишет историк Моше Левин: «Все многочисленные потребности крестьянского хозяйства удовлетворялись магическими обрядами, формулами, снадобьями, травами, помогали найти вора и вернуть украденное, обеспечивали благополучное деторождение (включая рождение домашних животных), защищали молодоженов (и всех прочих) от дурного глаза, оберегали семью от злого духа покойника в доме накануне похорон и т. д. Все стадии циклов природы и жизни требовали защиты и покровительства»236.

Для русских крестьян подготовка к будущему представляла собой нескончаемую и мучительную игру с непредсказуемыми последствиями; в этой игре участвовали опасные и по большей части незримые духи и силы. Каждое хозяйство поддерживало духовную связь с умершими предками, которые обитали где-то поблизости и заботились о своих потомках. Домовики, или домашние духи, проживали в доме. Другие духи ухаживали за двором, охраняли деревенскую баню (место, полное страшной магии, особенно после полуночи237), а многих духов следовало не задабривать, но избегать. Исключительно жуткие духи населяли озера и реки – русалки, или водяные нимфы, мертвые, но живые (их глаза не двигались), завлекавшие неосторожных в водную пучину. Еще имелись духи полумертвые, или нежить, в том числе некрещеные младенцы и самоубийцы. Бесы, в том числе хвостатые, собирались на перекрестках или в темных углах; некоторые заводили собственные семьи, домашнее хозяйство и свиту. Они вредили человеку не хуже своего повелителя-дьявола, похищали детей или насылали смертельную болезнь. Но хитрецам удавалось подкупить их или обмануть. Чтобы сбить с толка лесного духа, следовало надеть одежду наизнанку или задом наперед238.

В русских деревнях известно много бытовых форм гадания. Люди спрашивали деревенских прорицателей, сколько им отпущено прожить, насколько хорош будет местный урожай или как найти воров. Особенно популярным было гадание на будущего супруга, потому что брак являлся главным событием в жизни большинства крестьян. Многолетний министр иностранных дел Советского Союза Андрей Громыко вспоминал в своих мемуарах, как молодые люди в его родном селе пытались увидеть будущих жен: в баню несли зеркало и фонарик и дожидались полуночи, чтобы разглядеть в зеркале изображение суженой. В некоторых деревнях незамужние девушки ставили на пол зеркало, миску с водой и несколько зерен ячменя, а рядом сажали курицу. Если курица смотрелась в зеркало, значит, муж будет щеголем; если она пила воду, то будет пьяницей; если клевала зерно, будет богат239.

Антропологи обнаруживают подобные практики во многих частях мира. Английский антрополог Эдвард Эванс-Причард, живший среди народа азанде в верховьях Нила в 1920-х годах, описал широкое применение «ядовитых оракулов». Задав вопрос о будущем, человек вводил курице отмеренную дозу яда; гибель или выживание птицы служили ответом. Такие способы наряду со многими технологиями гадания обеспечивали прорицателям значительную власть над результатами вопрошания. Вот пример из сеанса ворожбы, на котором довелось присутствовать Эвансу-Причарду: «Мать такого-то сильно