Темноборец - Антон Андреевич Мартынов

– Выходит, ребенок – краеугольный камень всего эльфийского правления.

– Если верить словам Аннато, то мы не сможем выкрасть Скрижаль Любви, потому что будем не в силах к ней прикоснуться, – раздосадовано ответил Андрей.

– Знакомая ситуация, – сказал Тиглев. – Вот только в прошлый раз прикоснуться к Скрижали не мог один только я.

– Не смешно, – прервал его Андрей, узрев в словах призрака некоторое глумление. – Я понятия не имею, как нам решить эту проблему.

Во второй раз Олег намеренно прикоснулся к кровати, экспериментируя с проницаемостью своего тела. С одной стороны, призраки вполне материальны, хотя разумные существа их и не видят. С другой стороны, это необъяснимое сродство к дереву все-таки не дает им покоя.

– Да я и не смеюсь. Мне ведь Скрижали не менее важны, чем тебе, – выдержав деревоковырятельную паузу, заговорил Олег. – Проблема решаемая. Вот только решение неприятное. К Скрижали нельзя прикоснуться из-за рождения порочного ребенка. Соответственно, с его смертью неприкосновенность Скрижали сама собой устранится. То-то мне на Вильгельма какой день уже указывает призрачий компас.

– Не верю я твоему компасу! – воскликнул Андрей. – Помнится, он указывал и на мою смерть. А теперь оказалось, что я тебе нужен.

– Компас ориентируется на меняющиеся условия, – пояснил Олег. – Да и любая биологическая система время от времени дает сбой. Можешь верить мне или не верить, но у нас есть два варианта: либо ждать, пока Аннато лекарствами прикончит своего сына, либо убить его самостоятельно. Причем первый вариант может растянуться на годы. А если эльфы услышат, наконец, голос рассудка и перестанут заниматься самоистреблением? В таком случае мы не получим Скрижаль Любви никогда.

Мгновенным флэшбэком возникла в памяти Андрея сцена убийства двух темноборцев в порту Гетеборга. А если бы на их месте стояли дети, смог бы Стопарин нажать на курок? А если бы на их месте был Вильгельм? Андрей успел немного привязаться к эльфийскому мальчику, и мысль о его смерти доставляла ему куда большие муки, чем помышления об убийстве детей, как таковых.

Голова темноборца не успела потяжелеть от раздумий, когда в дверь постучали. Андрей потянул за дверную ручку и увидел на пороге двух эльфов, облаченных в парадные белые рубашки с кружевными манжетами.

– Нам велено проводить Вас на турнир, – выпалил один из них, по-военному высоко задрав подбородок.

– Я вас ждал, – признался Андрей.

Хотя, ждал он, конечно, Аннато. Но генералиссимус в этот раз не счел нужным почтить темноборца своим присутствием. То ли публично опозоренный военачальник стыдился показываться перед гостем, то ли ему нездоровилось после случившегося. Впрочем, возможно, что все опасения преувеличены, и Аннато попросту пришел к выводу, что уделяет спасенному темноборцу избыточное внимание. Последняя догадка покалывала самолюбие Андрея. Пока для него проводил экскурсии генералиссимус, он чувствовал себя пупом земли посреди эльфийского гидрополиса.

Арена, где проводился Ежегодный эльфийский турнир, находилась в отдельном здании. Чтобы добраться до него, эльфы использовали батискафы. Андрей осторожно взобрался на предоставленное ему место в гондоле ближайшего батискафа и заерзал на сидении. Конструкторы этого плавательного аппарата не сочли нужным обеспечить пассажирам даже минимальную степень удобств. Места для ног было так мало, что темноборцу пришлось всю дорогу искать подходящее положение тела, чтобы не крючиться в три погибели. В конце концов, не найдя адекватной позы, Андрей закинул ноги на впередистоящее сидение. Никогда раньше Стопарину не пришло бы в голову по-свински марать предоставленное ему место. Но ломота во всем теле заставила изменить принципам. Посадили свинью за стол, она и ноги на стол.

Эльфы посмотрели на темноборца с укором, но вслух ничего не сказали. «У вас, что ли, ноги короткие?» – подумал про себя Андрей, но последовал эльфийскому примеру и озвучивать свои мысли не стал.

Как только цистерны водяного балласта заполнилось водой, и батискаф тронулся с места, Андрей осознал, что на этот раз ему удастся внимательно рассмотреть морских тварей. Проплывающие мимо иллюминатора рыбы не имели ничего общего с океанскими обитателями, которых Стопарин знал раньше. Светящаяся зубастая живность с топоровидной головой наводила ужас на непривычное к таким видам разумное существо. Глубоководные удильщики заглядывали в иллюминаторы с таким аппетитом, что казалось, будто они уже мысленно переваривают разорванные тела пассажиров батискафа. Андрей постучал по стеклу и подмигнул оскалившейся рыбе, приговаривая вслух: «Ну, не прокусишь ты это стекло. Уймись!»

Описав витиеватую траекторию вокруг рифов, батискаф пристыковался к входному шлюзу арены, и темноборец с облегчением размял ноги. Арена представляла собой подводный амфитеатр, архитектура которого была в общих чертах скопирована с римского Колизея.

От ретрофутуризма основного здания эльфийского гидрополиса не осталось и следа. Арена была выполнена в стиле, до мозга костей пропитанном классицизмом. Даже в подборе материалов эльфы следовали традициям. Тогда как внешние стены представляли собой устойчивые к глубоководному давлению строительные конструкции, внутреннее убранство состояло из травертиновых камней.

Большинство посадочных мест было заполнено эльфийскими зрителями. Андрей с трудом отыскал для себя сидение на третьем ряду. Все эльфы выглядели так же парадно, как и сопровождавшие темноборца посланцы. Мужчины размахивали припудренными кружевными манжетами. Женщины демонстрировали лучшие свои платья, в большинстве своем бирюзовых тонов, соответствующих цвету морской волны.

Трепетное отношение к внешности, характерное для слабого пола, у эльфийских женщин проявлялось весьма своеобразно. Эльфийки считали своим долгом подражать прочим видам разумных существ. Отсюда возникали причудливо закрученные в виде тонких рогов прически, удлиненный разрез глаз, достигнутый шрамированием и татуированием, натуралистично изображенные косметическим способом жабры. Особое внимание эльфийские девушки уделяли своим острым ушам. Оставлять без внимания уши считалось признаком дурного тона. Большинство эльфиек сворачивали их пополам, закрепляя изгиб цветастыми штангами для пирсинга. Те, кому пирсинг казался недостаточно эстетичным, многократно прокалывали свои уши, сшивая их в месте сгиба разноцветными ленточками.

Наглядевшись вдоволь на многообразие эльфийских женщин, Андрей задался вопросом: «Кто же дерется в амфитеатре, если эльфы сидят на трибунах?» Ответом послужила речь диктора, появившегося с микрофоном по центру Арены:

– Дамы и господа! С радостью приветствую вас на Ежегодном эльфийском турнире! Уверен, что правила вам всем известны, но на всякий случай напомню. Те эльфы, которые выжили в прошлогоднем турнире, имеют право пропустить нынешний. Остальные приступят к схватке по завершении жеребьевки. Удачи сильнейшим! Смерти позорным преступникам, утопившим в крови Мидлплэт!

«Имеют право пропустить», но не значит «обязаны пропустить». Осознание этого факта пришло к Андрею, когда он окинул взглядом трибуны и не нашел на них ни Алексикова, ни Аннато. Похоже, сегодня состоится принципиальная схватка.

Кто из них подделает результаты жеребьевки, чтобы встретиться с обидчиком лицом к лицу: Аннато или Алексиков? А может, по взаимному согласию? Генералиссимус столько раз нарушал установленные собственноручно правила, что ему не составит труда проигнорировать жеребьевку и самостоятельно выбрать противника.

Жеребьевка закончилась быстро, и под звуки