Возвращение Крестного отца - Марк Вайнгартнер

— Юниор Джонсон к вашим услугам, мадам, — проговорил парень, изображая тягучий южный акцент.

Джонсон был ловким гонщиком, водившим за нос полицию во времена «сухого закона». Неужели Франческа не слышала про Юниора Джонсона? Это троюродный дядюшка Билли!

— Ara! Так вот откуда взялись деньги Ван Арсдейлов!

Парень начал что-то говорить, но тут же осекся.

— Все в порядке, Билли. Ты же хочешь узнать!

— Ты ничего не должна мне объяснять!

— Уверен? — Они обсуждали это и раньше, и девушка рассказала, как отец пошел против семьи, решив стать честным бизнесменом. Его фирма носила имя Корлеоне, но только из уважения к отцу. — Если есть вопросы, лучше задай сейчас, не ставь меня в неловкое положение перед семьей!

Парень не ожидал такой реакции и смотрел на девушку, разинув рот.

— Неужели ты думаешь, я стану…

— Я не думаю, а ты не станешь, — отозвалась Франческа. — Билли, мы оба устали, прости меня.

В канун Рождества на дорогах были пробки, и, пока добирались до Лонг-Бич, молодые люди потеряли лишний час.

Из сторожки у ворот, за которыми стояли дома ее родственников, вышел охранник. Билли опустил окно, и Франческа почувствовала дурманящий запах, доносящийся из дома бабушки. Она наклонилась, чтобы охранник смог ее увидеть.

Охранник назвал ее Кэтти и извинился, что не узнал без очков.

Без очков?

— Вообще-то я Франческа!

— Мы ожидали, что вы приедете на «Хонде», а не на «Тойоте», — оправдывался охранник. — Ваша мама путает машины. Вам лучше поспешить, она звонила уже раз сто!

Дом бабушки был первым и самым маленьким из восьми, стоящих полукругом за воротами. Никаких рождественских украшений! Бабушка до сих пор носила траур. По другую сторону аллеи спряталось бунгало, где когда-то жила ее семья. Перед входом построили снеговика, а на двери был венок размером с колесо.

Прежде чем Билли свернул с дорожки, из дома синьоры Корлеоне стали выходить родственники Франчески. Впереди шла Кэтти в больших очках в черной оправе.

— Проголодался? — спросила Франческа.

— Как волк! — отозвался Билли.

— Очень кстати. Советую есть всего и побольше, иначе они подумают, что тебе не нравится!

Франческа вышла из машины. Ее ошеломил холод (боже, неужели она жила в таком холодильнике?), а потом сила объятий Кэтти, которая буквально набросилась на сестру. Дико визжа, девушки стали целовать и обнимать друг друга. До разлуки с сестрой Кэтти никогда не выражала чувства так бурно. Только выпустив ее из объятий, Франческа поняла, что плачет.

— У тебя очки, — заметила она.

— А ты беременна, — прошептала Кэтти.

Ошеломленная Франческа стала легкой добычей родственников, которые едва не задушили ее в объятиях. Кэтти стояла в стороне с самым невинным видом. Франческа знала, что забеременеть можно и в самый первый раз. Они с Билли не предохранялись — девушка просчитала, что эти дни не самые благоприятные для зачатия. Откуда же Кэтти знает? Они, конечно, близнецы, но такая интуиция…

Билли взял огромную сетку с апельсинами в одну руку и с грейпфрутами — в другую.

— Где елка? — поинтересовался он.

— Какая елка? — переспросила Кэтти, прижимая к себе Мэри, дочку тети Кей. На вид просто настоящая мамочка!

— Какая елка? — эхом повторила маленькая Мэри.

— Рождественская, под которую кладут подарки.

— Мы итальянцы, Билли-бой, и елку не ставим.

— Итальянцы, Би-бой! — кричала Мэри.

Вот это уже старая добрая Кэтти!

— Ради бога! — воскликнула Франческа. — В нашем бунгало есть елка! Просто бабушка в трауре. Положи подарки возле presepe.

Услышав внучкино «ради бога», Кармела Корлеоне усмехнулась, а Билли непонимающе пожал плечами.

— Как же это называется? — пробормотала Франческа. — Ах, да! Ясли Христовы!

Кэтти поняла безмолвный вопрос Билли и кивнула. Да, presepe не мешают трауру бабушки Кармелы.

— Пойдем, ясли в гостиной, — сказала она Билли.

Сандра многозначительно изогнула брови и взглянула на часы.

— Снег, — отбилась Франческа. — Нас задержал снег.

— Что, во всех штатах шел снег?

— Нет, только после Виргинии, — попыталась вспомнить Франческа. На этом отрезке пути она крепко спала.

— По-моему, вы добрались довольно быстро, — вмешался толстый лысеющий мужчина. — Эд Федеричи, друг твоей тетушки, — представился он. Кэтти писала, что этот тип помолвлен с тетей Конни, хотя официальной церемонии еще не было. — Быстрехонько, учитывая снег и пробки.

— Не сердись на нее, девочка, — вступил в разговор Стэн Яблонски, как обычно игриво подмигивая Сандре. — Твоя мама весь день караулила тебя у окна.

Мужчины помогли выгрузить вещи, расспрашивая Билли о том, какой маршрут, дороги, заправки и переправы они использовали.

Неужели эти двое — единственные мужчины в семье? Стэн, который уже три года как помолвлен с мамой и не удосужился назначить день свадьбы, и этот бухгалтер, специалист по налогообложению, помолвленный с женщиной, которая официально еще замужем! Отец Франчески и Кэтти, Сантино, погиб. Дедушка Вито, который был душой любого семейного торжества, тоже умер. Дядя Майк не приедет, он уехал по делам то ли на Сицилию, то ли на Кубу. Дела — это хорошо, но не на Рождество! Дедушка Вито, наверное, в могиле переворачивается! Хейгены перебрались в Лас-Вегас и приехать не смогут. Дядя Фредо обещал быть еще вчера, однако позвонил и предупредил, что может не успеть. Дядя Карло, судя по всему, вообще исчез с лица земли.

Остались эти два горе-жениха и Билли. Ее Билли!

Франческа с жалостью посмотрела на парня, будто желая спасти его от ужасного вечера: игры в карты, футбола по телевизору, острых закусок, которые будет подсовывать бабушка. Как же ей хотелось прижаться к его груди и провести ладонью по светлым волосам. Боже, да она изнывает от желания! Кажется, вошла во вкус! Но у нее не было ни малейшего шанса — женщины, словно весенняя река, увлекли девушку на кухню.

Облака пара, кипящее масло, пласты теста, куски рыбы, а над всем этим — огромная белая печь, музейный экспонат, который переживет их всех. В соседней комнате на проигрывателе еще пылились пластинки с хитами 1945 года: Карузо, Ланцо, Фонтейн — Франческа помнила песни наизусть. По кухне носились дети, стараясь стащить конфету или сладкий пирожок. Тетя Кей, как наименее сведущая в итальянской кулинарии, мыла посуду. Мать Франчески, полная и пышущая здоровьем, и тетя Конни, сухая и надменная, друг друга недолюбливали, но на этой кухне действовали согласованно, не хуже, чем Фред Астер и Джинджер Роджерс. Двоюродная бабушка Ангелина, жилистая столетняя старуха, не знавшая ни слова по-английски, сидела в углу и бодро смешивала салат. Общее руководство осуществляла бабушка Кармела, которая успевала везде и всюду, готовила самые сложные блюда и молодела на глазах, заражая остальных энергией и любовью к семье.

Кэтти показала на целую пирамиду баклажанов, передала сестре нож поострее вместе с бутылкой вишневой колы, заботливо охлажденной в сугробе. Любимая кола Франчески, во Флориде ее не достать! Девушка даже расплакалась. Куда делась прежняя Кэтти-язва?

— Вот они, слезы счастья, — по-итальянски проговорила бабушка. Она подняла старую облупленную кружку, без которой, сколько помнила Франческа, не обходилось ни одно чаепитие. Когда-то на кружке было изображение Гавайских островов, но сейчас остались лишь расплывчатые пятна и разводы. — За рождественский ужин — самую важную и веселую часть праздника!

Разве эти слова из уст старой женщины, недавно потерявшей мужа, могут оставить кого-то безучастным? Все присутствующие на кухне нашли себе по кружке, чашке или стакану и с воодушевлением поддержали тост.

Кэтти положила голову на плечо сестры.

— А ты, оказывается, рева, — нежно проговорила она, и Франческа улыбнулась сквозь слезы.

Во время мессы Франческа ни на шаг не отходила от Билли, впервые попавшего в католический храм, шепотом подсказывая, что следует делать. Боже, как он неловок, но Франческу это только растрогало. Девушка чувствовала, что за ними внимательно следит Кэтти. «Что сейчас кажется трогательным, через год начнет раздражать», — всем своим видом говорила сестра, послушно повторявшая литанию.

Когда звон колокола призвал собравшихся к покаянию, Франческа четырежды ударила себя в грудь — за каждый час в джексонвильской гостинице. Подойдя к алтарю, она покаялась снова, за каждый раз, что они занимались любовью. К своему месту девушка шла, опустив глаза и стараясь на смотреть на Билли. Франческа взяла парня за руку и только тут заметила тетю Кей. Странно, и она тоже приняла причастие. Стоя на коленях, женщина шептала жаркие слова молитвы.

— Тетя ведь приняла католицизм, — напомнила по дороге домой Кэтти.