Король Яяти - Вишну Кхандекар

Шармишта с ее краденой любовью, ублюдок, которому нагадали королевский трон, мое унижение — нет, это не могло произойти со мной!

Я улыбнулась королю, когда он застегивал ожерелье на моей шее. Танец закончен. Я королева, мать принца, права которого сумею отстоять.

Наутро я под каким-то предлогом услала короля из опочивальни и прошла подземным ходом к чулану. Что со мной было, когда я убедилась в исчезновении Шармишты!

Под кнутом у слуг в Ашокаване развязались языки. Я узнала о колеснице, но кто был возничим? Я приказала осведомителям собрать все городские слухи. Узнав о неожиданной болезни Мадхава, я отправилась к нему — пожелать выздоровления другу короля. Меня выбежала встречать Мадхави — его нареченная, и вот от нее-то я узнала, что в вечер моего выступления Мадхав исчез и вернулся только под утро, мокрый и продрогший. Сколько ни расспрашивали домашние, где он был, Мадхав ничего не сказал.

Я сразу догадалась, где промок ночью Мадхав, — это он вывез Шармишту с ребенком из Хастинапуры! Мадхав — ближайший друг короля, думала я, король должен был именно его посвятить в свою тайну. Мадхав знает, где прячется Шармишта…

Мадхав был в бреду, когда меня проводили к нему. Я склонилась над его ложем в надежде разобрать слова.

— Ваше высочество… принцесса…

Только тут я поняла все до конца! Шармишта для него «ваше высочество», — значит, Мадхав мечтал, что она станет королевой Хастинапуры и, уж наверное, не забудет его услуг! А я? Меня он, видимо, рассчитывал убрать с пути, убить меня вместе с Яду! Не бывать же этому! Надо вырвать с корнем ядовитую лиану, поймать Шармишту и… Они не будут жить — ни Пуру, ни она.

Я приказала разослать глашатаев по всему королевству и объявить, что вознаграждение и королевская милость ждут того, кто доставит в Хастинапуру мою беглую прислужницу и ее незаконнорожденное дитя. На случай же, если коварный Яяти укрыл ее в самом Ашокаване, я послала соглядатаев следить за всем, что происходит там.

Напрасно я надеялась, что весть о пленении Яду заставит Яяти прийти ко мне! Он не переступит порог дворца. Восемнадцать лет каждый из нас живет своей жизнью, семь морей пролегло между нами. В глазах мира мы с ним король и королева, на деле же враги. Я уже давно лишила короля власти, взяв в свои руки все государственные дела. Я отомстила Яяти, но и он не остался в долгу: словно забыв, что есть на свете Деваяни — его жена, что есть на свете Яду — его сын, король открыто ведет разгульную и беспечную жизнь.

Мне иной раз приходит в голову, что всему виной та ночь, когда я прогнала его из своей опочивальни да еще взяла с него клятву больше никогда ко мне не прикасаться.

Но что мне было делать? После смерти Мадхава я думала только о том, как поступлю с Шармиштой, когда ее наконец приведут ко мне. Мне докладывали, что король опять пьет. Однажды ночью он ворвался в мои покои пьяный, страшный и набросился на меня, как животное. Я прежде только слышала о том, как распаляет вино в мужчинах похоть, но никогда не думала, что мне придется это испытать. Еле вырвавшись из его лап, я в ярости крикнула ему:

— Шармишты нет, так ты обо мне вспомнил?

Если бы не был он так пьян, он никогда бы не решился сказать мне то, что сказал:

— Я хочу и Шармишту и Деваяни тоже! Я же сын короля Нахуши, я хочу новую женщину каждую ночь!

— И ты мне смеешь говорить такие вещи?

— Я все смею! Отцу так и не досталась супруга бога Индры — а мне достанется! Любая красавица будет моей, стоит только захотеть! Я понял, в чем секрет жизни — сорвал цветок, понюхал, выбросил! Потом другой и третий. Все остальное — болтовня!

— Ты помнишь, кто я?

— Конечно, помню. Моя жена! — И притянул меня к себе.

— Я дочь великого святого Шукры! — гневно напомнила я ему. — Ты дал мне слово после нашей свадьбы, что во дворце вина не будет! А сейчас ты ворвался ко мне пьяный, ты нарушил слово, ты оскорбил меня. Отец никогда не простит тебе этого, и кара его будет страшной! Пусть я прерву его моления, но я сию минуту отправлюсь к отцу и расскажу ему, на какую жизнь ты меня обрек!

При упоминании об отце король вздрогнул. Как он был жалок в ту минуту. Мой муж, мой августейший супруг. А я — его жена, и нас соединяют нерасторжимые узы. Если даже он нарушил долг по отношению ко мне, разве я как добродетельная жена не обязана помочь ему исправиться? Исполнить супружеский долг по отношению к нему? Не успела я восхититься собственной добродетелью, как вдруг король тихим голосом спросил:

— А где моя Шармишта? Ответь мне, ведьма, где Шармишта? Ты погубила ее?

Король шагнул ко мне — мне казалось, он готов убить меня, задушить своими руками. Я хотела крикнуть, позвать на помощь, но его пальцы уже тянулись к моему горлу.

— Уйди! — еле выговорила я. — Уйди, не то отец тебя проклянет!

Он отступил.

— Прочь из моих покоев! Но прежде клянись, что больше никогда ко мне не прикоснешься! Клянись именем моего отца, всемогущего Шукры!

— Клянусь! — прохрипел король. — Я никогда к тебе не прикоснусь! Клянусь именем премудрого Шукры — никогда!

Так оборвалась тонкая, светлая нить, связывающая супругов. Я не могла повести себя по-другому — я, дочь святого Шукры, я, мать принца Яду, я, королева Хастинапуры.

Но почему какой-то голос все время мне нашептывал: ты неправа, ты не сумела выполнить свой долг, сошла с пути праведности?

— Неправда! — отвечала я. — Король мне изменил, он растоптал святость брака, он преступил свой долг. Разве не он — причина беды? Разве не знала я в ту ночь, что навеки лишаю себя семейного счастья?

Но голос не унимался и даже сейчас, спустя восемнадцать лет, настаивает на своем:

— Нет, это ты не сумела быть настоящей женой. Нет, это ты презрела свой долг. Любовь — прощение, а не арифметический подсчет хороших и дурных поступков. Любовь — единение сердец, когда два сердца становятся одним. Любовь — это жертвенное служение двоих друг другу. Разве смеет человек корить бога за то, что бог несправедлив? Как к богу нужно относиться к тому, кого любишь. А ты? Кого ты любишь, кроме себя? Ты не познаешь счастья.

Вот и сейчас я слышу этот голос:

— Яду в плену, его жизнь под угрозой. Вот твоя кара за то, что не умеешь любить.

Ложь! Яду расплачивается за пороки своего отца. На короле проклятие, и он приносит несчастье всем, кто его любит. Все они платят за его порочность!

Несчастный Мадхав — он жизнью заплатил за преданность королю. Помог бежать Шармиште и погиб. А эта его невеста, Мадхави, прекрасная, как сама Рати, богиня любви? Недавно я узнала, что ее труп выловили из вод Джамны.

Остались его старуха мать и племянница Тарака. Тарака выросла, пришло время выдавать ее замуж. Мать Мадхава пришла ко мне с просьбой, чтоб я поговорила с королем о женихе для девушки. Знала бы старуха о моих отношениях с королем! Но я ее обнадежила, а через несколько дней мне сказали, что Тарака лишилась рассудка. Я не поверила и сама отправилась в дом Мадхава, чтобы узнать, в чем дело. Тараку я застал на веранде. Она плела цветочную гирлянду и даже не встала при появлении королевы. Когда она подняла голову, я увидела бессмысленный взгляд ее глаз.

— Тарака! — позвала я.

Девушка явно меня не узнавала.

— Поклонись же королеве! — умоляюще зашептала ей старуха, выбежавшая мне навстречу.

— Какой королеве? — недоуменно спросила Тарака.

— Королеве Хастинапуры, глупенькая! Супруге короля Яяти!

— Питон! — неожиданно вскрикнула бедняжка. — Страшный питон! Мне страшно, страшно!

Тарака была племянницей Мадхава, но и ее постигла беда, а виной всему король Яяти.

Мой Яду! Сын проклятого отца. Недаром говорят, что судьбы родителей отбрасывают тень на судьбы их детей. Сколько я ни старалась вырастить Яду непохожим на отца, отцовское проклятие тяготеет и над сыном.

Восемнадцать лет я, королева, прожила монашенкой.

Сколько раз решимость оставляла меня, и я была готова среди ночи броситься в Ашокаван, к королю.

Я даже отправлялась в путь, но, завидев врата Ашокавана, приказывала возничему повернуть обратно.

Король держал свое слово — хотя совсем не так, как я предполагала. Почти не выезжая из Ашокавана, он проводил и дни и ночи в пьяном разгуле. Я была уязвлена, узнав о королевском времяпрепровождении, потом почувствовала отвращение. Зачем только бог создал плотское влечение — мне оно всегда казалось унизительным!

Временами в моем сердце пробуждались иные чувства: мне хотелось нежности, любви.

Безумие, говорила я себе, к чему это упрямство? Спеши к нему, найди его, где бы он ни был. Пусть даже король пьян, пусть окружен женщинами — что тебе до того? Припади к его ногам, скажи: король моей души, очнись! Подумай, что ты делаешь? Вернись ко мне, вспомни о долге, о долге мужа, отца, государя!

Но через миг я уже думала о Каче. Ведь он меня любил. Любил, но пожертвовал любовью во имя долга. Добыв секрет сандживани, он героем вступил в обитель богов, и, конечно же, прекраснейшие из небожительниц были готовы пасть к его ногам. Но Кача устоял перед всеми соблазнами. Он остался верен своему обету.