Тверской Баскак. Том Второй (СИ) - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Часть 2

Глава 5

Сидя на камне, жмурюсь на яркое весеннее солнце. Настоящее тепло пришло только сейчас в середине мая, и приятно вот так просто посидеть и понежиться под ласковыми лучами. Кобыла Луна щиплет траву рядом, а два конных стрелка чуть поодаль крутят головами и стерегут покой и безопасность своего консула.

Смешно, но это так! Калида и Куранбаса оба в делах, гоняют на плацу новое пополнение, но одного меня не отпускают. Пристали как два банных листа, пусть будут при тебе, мало ли что! Ругаться с ними себе дороже, все нервы истрепишь, а их все равно не переубедишь.

Согласился, и теперь два стрелка Малый и Бурай таскаются за мной повсюду, как привязанные. С одной стороны, глупость, конечно, а с другой… Врагов у меня прибавилось!

Тогда в апреле после того, как взяли Дерпт, мои бойцы подчистили город конкретно. Забрали все, что можно было увезти. В этом времени любая вещь, любая тряпка уже ценность, не говоря уж про железо, серебро и прочие металлы. Ну и, естественно, люди! Я хоть и не монгол, но удержаться не смог. Вместе с добычей увели в Тверь и нужных мне мастеров. Девятнадцать каменщиков, пятерых кузнецов, столько же суконщиков и кожемяк. Забрали вместе с семьями, детьми и добром. Вроде бы и неволя, но если по-другому взглянуть, то я этих людей от голодной смерти спас. После разгрома оставаться в Дерпте и сдохнуть с голодухи было равносильно.

Через дней десять подошли передовые разъезды новгородцев и были крайне удивлены, увидев нас в городе. После победы на Чудском озере они считали, что вся добыча в восточной Эстляндии теперь принадлежит им. Сам Александр видимо тоже так считал и нам вовсе не обрадовался. Потребовал передать ему епископа Дерптского, треть с добычи, что мы с города взяли, и всех прочих знатных людей, что мы с собой увели. Я, конечно, отказал. Спокойно так и рассудительно говорю ему.

— Ты же знаешь, у меня на Твери свой князь есть. Твой родной брат Ярослав Ярославич, ему и долю с меня брать и судьбу пленных решать.

Брови Александровы нахмурились, желваки на скулах заходили, и в тот момент я понял три вещи. Я молодец, что юного князя на Твери удержал — раз, что бригада в полной боевой готовности у меня за спиной стоит — два, и что с сего дня нажил я себе еще одного смертельного врага — это три.

Да уж не любят Рюриковичи, когда им перечат, а уж Александр тем более. Будь у него сил побольше, может и не стерпел бы такого унижения. Ему князю Новгородскому отказывает какой-то бывший наместник, прыщ безродный, посмевший ту добычу, что по праву ему должна была достаться, себе забрать. К счастью, он и я понимали, что новгородцы в нашу распрю не полезут, а одной дружины княжеской для расправы маловато будет.

В общем расстались нехорошо, и Александр обиду на меня крепко затаил, так что может советники мои и правы с охраной-то. Тем более, что и в самой Твери найдется немало желающих воткнуть нож мне в спину.

Потянувшись, встаю и киваю охранникам, пошли мол. Посидеть на солнышке хорошо, но не за этим я сюда приехал.

Спускаюсь по пологому склону к берегу Волги. Луна послушно шагает за мной сама, парни ведут своих коней в поводу. Идем к самому берегу, где основана новая или, правильнее будет сказать, первая речная верфь.

Проблема и затратность нынешнего движения по рекам заключается в том, что на тяжелых, маловместительных судах еще худо-бедно можно спускаться вниз по течению, а вот вверх уж никак. Против течение на веслах такое корыто никак не выгребет. Путь только односторонний, как говорится, из варяг в греки, и никак не наоборот. То есть прошли по Волге или по Днепру с севера на юг, товар распродали, а обратно уже пешочком. Кораблики же хорошо, если продать удастся, а нет, так и просто придется бросить. Вот и получается, уж больно накладно. В стоимость товара еще и затраты на корабль приходится закладывать.

Поэтому, будучи в Новгороде, я нанял артель корабелов-плотников. Сразу я им ничего рассказывать не стал, а вот когда по весне они пришли в Тверь, я им и показал свой чертеж. Поначалу мужики расстроились, мол мы такого никогда не строили, что за хрень и все прочее. Мол отказываемся, плати отступного, и мы домой возвертаемся.

Я, естественно, на такую ерунду не купился. Жестко им так и ответил. Мол никакого отступного. Вы подрядились строить корабль? Подрядились! Какой он будет, вы обговаривали? Нет! Так чего сейчас морды воротите⁈ Уйдете, денег вам не будет и молву пущу о вас худую, что слово свое не держите. А построите то, что прошу, будет вам премия. Останетесь довольны!

Мужики подумали-подумали и взялись за дело, тем более что у меня инструмент, коего они не видывали никогда. Циркулярка, рубанок, пила ручная, стамески! До сего дня народ с одним топором все строил, а тут такое богатство. В общем через неделю не оттащить мужиков от работы. Они тут на верфи и работают от рассвета до заката и едят и спят тут же. В общем строят.

А закладываю я кораблик по нынешним меркам не простой, а такой, чтобы на веслах можно было не только вниз по реке спускаться, но и вверх, против течения, идти. Да ни час, ни день, а так, чтобы от Нижнего Новгорода подняться без труда можно было бы.

Затея моя проста, и в двадцать первом веке никого катамараном не удивить, но здесь совсем другое дело. Мастерам моим кажется чудно, что два корабля я зачем-то пытаюсь соединить, вместо того чтобы как все по одному их использовать.

Подхожу, здороваюсь со всеми и отдельно со старшиной артели.

— Будь здрав, Иван Еремеич!

Тот кланяется мне в пояс, проявление уважения в этом времени обязательно и непреложно.

После положенных церемоний обращаюсь уже попроще.

— Ну показывай, Еремеич, чего спроворили.

Мастер ведет меня к уже собранным шпангоутам будущего судна. Длинная, почти в двадцать пять шагов, узкая конструкция напоминает скелет вымершего динозавра.

— Все, как ты указывал, — Еремеич тычет пальцем в каждую деталь. — днище плоское, борта чуть расходятся к верху, корма прямая. Все так⁈

Смотрю на остов корабля и в целом доволен. Выглядит неказисто, эдакий набор длинного ящика. Никаких тебе элегантных обводов, всюду прямые углы и лишь к носу днище поднимается, создавая глиссирующую поверхность. Все абсолютно функционально, как я и хотел. К тому же конструкция максимально облегчена, что для меня крайне важно. Минимум бронзовых гвоздей, в основном использованы деревянные пины, в этом-то новгородские корабелы непревзойденные мастера.

Вылезаю из-под шпангоута, а Иван Еремеич осуждающе качает головой.

— Построить-то мы тебе это чудо построим, вот только невдомек мне, как ты на нем ходить-то будешь? Киля нет, днище плоское, корма словно топором обрублена, он же управляться совсем не будет!

Поднимаю взгляд на мастера и усмехаюсь.

— Ты построй, а дальше мое дело! В умелых руках и кривая телега колесница.

Еремеич на мой настрой не ведется и продолжает хмуриться.

— Не знаю прям! Инструмент у тебя отличный, и видно, что человек ты не глупый, а вот что в голове у тебя не пойму!

«Главное, я понимаю!» — Отвечаю про себя и просто отмахиваюсь, мол не бери в голову.

Да, с плоским дном судно управляется хуже, но зато водоизмещение увеличивается на ту же осадку. А то, что корма прямая, так по той же причине. Длина судна меньше, а грузоподъёмность больше, да и не рулевое весло я собираюсь использовать, а полноценный руль с баллером и румпелем.

Я уже все посчитал. Такой коробок в двадцать пять метров длины с осадкой в полметра и средней шириной в полтора сможет взять восемнадцать тонн груза, а два таких соединенных одной палубой соответственно тридцать шесть. Заминусуем вес самого судна и получим тот груз, что я смогу на нем перевезти. Немного! Отсюда и желание сделать кораблик как можно легче.

Еще одно нововведение — это длинное весло, жесткая уключина и двигающееся по рельсу сидение гребца, как на академических байдарках. В этом случае в гребок вкладывается не только сила рук и спины, но и толчок ног, а мощь рывка вырастает многократно. Один только минус — каждый гребец занимает не меньше полутора метров длины судна, поэтому я и хочу сделать борт максимально прямым, без всяких сужений ни с носа, ни с кормы.

От одного каркаса переходим ко второму, и осмотрев досконально каждую деталь, я даю добро.

— Все правильно сделали, можете обшивать.