Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер - Кен Уилбер

С ФАЦ все проходит нормально, настает очередь реглана. Примерно через две минуты, после того как мне начали его вводить, я замечаю, что ни с того ни с сего начинаю думать, как хорошо было бы покончить с собой. Кен, внимательно наблюдавший за мной последние несколько минут, хватает меня за руку. Я говорю ему: «Покончить с собой — это было бы прекрасно». Кен шепчет мне на ухо: «Терри, солнышко, на тебя плохо действует реглан. Судя по твоему лицу, кажется, у тебя плохая гистаминная реакция. Держись, пока не начнут вводить димедрол. Если станет совсем плохо, скажи мне, и я попрошу ввести его прямо сейчас». Проходит несколько минут, и мною, впервые в жизни, овладевает приступ сумасшедшей паники. Ощущение настолько скверное, что я и близко не переживала ничего подобного. Мне хочется выпрыгнуть из своего тела! Кен требует, чтобы мне ввели димедрол, и через несколько минут становится спокойнее, но совсем чуть-чуть.

Мы с Трейей сняли номер в гостинице напротив клиники Андерсона — его любезно устроили для нас Рэд и Сью. Ее невероятно мощная гистаминная реакция только отчасти была подавлена димедролом — препаратом с антигистаминным эффектом, поэтому паника и суицидальные мысли не оставляли ее весь вечер и ночь. А ведь еще не начал оказывать своего воздействия адриамицин.

— Ты бы не мог прочитать мне тренинг «Свидетель» из «Никаких границ» (No Boundaries)[61]? — попросила она примерно в шесть часов вечера. Это была книга, которую я написал несколько лет назад, а в тренинге «Свидетель» суммировались некоторые способы, с помощью которых величайшие мистики покидали пределы своего тела и разума и вместо этого обретали Свидетеля. Моя версия тренинга была основана на работах Роберто Ассаджиоли[62], основателя психосинтеза, но в целом это стандартная техника самопознания — исследования главного вопроса: «Кто я?» — ставшая известной, по-видимому, из учения Шри Рамана Махарши.

— Милая моя, я буду читать, а ты старайся как можно глубже вникать в смысл каждого предложения.

«Я обладаю телом, но я не есть мое тело. Я могу видеть и чувствовать свое тело, а то, что можно видеть и чувствовать, не есть истинный Видящий. Мое тело может быть усталым или бодрым, больным или здоровым, тяжелым или легким, напряженным или спокойным, но это никак не затрагивает мое внутреннее «Я», Свидетеля. Я обладаю телом, но я не есть мое тело.

Я обладаю желаниями, но я не есть мои желания. Я могу знать о своих желаниях, а то, что может быть узнано, не есть истинный Знающий. Желания приходят и уходят, проплывают через мое сознание, но они не затрагивают мое внутреннее «Я», Свидетеля. Я обладаю желаниями, но я не есть мои желания.

Я обладаю эмоциями, но я не есть мои эмоции. Я могу чувствовать и ощущать свои эмоции, а то, что я чувствую и ощущаю, не есть истинный Чувствующий. Эмоции проходят через меня, но они не затрагивают мое внутреннее «Я», Свидетеля. Я обладаю эмоциями, но я не есть мои эмоции.

Я обладаю мыслями, но я не есть мои мысли. Я могу знать и понимать свои мысли, а то, что может быть познано, не есть истинный Познающий. Мысли приходят и уходят, но они не затрагивают мое внутреннее «Я», Свидетеля. Я обладаю мыслями, но я не есть мои мысли.

А теперь скажи себе со всей возможной твердостью: Я — это то, что остается, чистое сознание, бесстрастный Свидетель этих мыслей, эмоций чувств и желаний».

— Мне становится легче, но ненадолго. Просто ужасно. У меня такое чувство, словно я выпрыгиваю из собственной кожи. Мне не становится спокойно, когда я сажусь, не становится спокойней, когда я встаю. Все время думаю: как же правильно звучит слово «самоубийство».

— Как говорил Ницше, единственный способ заснуть ночью — это дать слово, что утром ты себя убьешь.

Мы оба рассмеялись над горькой и глупой истиной этого афоризма.

— Почитай еще. Я не знаю, чем еще можно заняться.

— Конечно.

И вот, сидя на шаткой софе в огромном гостиничном номере напротив Самого Большого Ракового Центра Западной Медицины Во Всем Трижды Проклятом Мире, я до поздней ночи читаю книги своей любимой. Яды устраивают в ее организме ковровые бомбардировки. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным. Мне хотелось только одного — сделать так, чтобы ее боль ушла, но в моем распоряжении были только маленькие полумертвые слова. Думать я мог только об одном: и это еще не начал действовать адриамицин.

— Вот еще из «Никаких границ».

«Таким образом, соприкасаясь с трансперсональным Свидетелем, мы начинаем избавляться от наших личных проблем, забот и тревог. Строго говоря, мы даже не пытаемся разрешить свои проблемы и тревоги. Наша единственная задача — свидетельствовать свои тревоги, безмятежно осознавать их, не оценивая, не избегая или драматизируя их, не работая над ними и не оправдывая их. Когда возникает какое-то чувство или ощущение, мы его просто наблюдаем. Если рождается ненависть к этому чувству, мы свидетельствуем и это. Если возникает ненависть к ненависти, мы свидетельствуем и ее. Ничего не нужно делать, но если рождается действие, мы свидетельствуем это. Нужно оставаться таким Свидетелем, свободным от выбора. Это возможно, только если мы понимаем, что никакие из этих тревог не составляют наше подлинное «Я», Свидетеля.

Пока мы привязаны к ним, мы будем пытаться, пусть даже совсем чуть-чуть, манипулировать ими. Каждое действие, предпринятое для разрешения проблемы, только усиливает иллюзию того, что мы и есть эта конкретная проблема. Так, в конечном счете пытаясь избавиться от тревоги, мы лишь усиливаем ее.

Вместо того чтобы сражаться с тревогой, мы просто принимаем по отношению к ней позицию безмятежной, отрешенной непричастности. Мистики и мудрецы любят уподоблять это состояние свидетельствования чистому зеркалу. Мы просто отражаем любые рождающиеся ощущения или мысли, не сливаясь с ними и не отталкивая их, так же как зеркало, которое безупречно точно и беспристрастно отражает все, что происходит перед ним. Чжуан-Цзы[63] говорит: «Совершенный человек использует свой разум как зеркало. Оно ничего не присваивает, ничего не отвергает, оно принимает, но не сохраняет».

— Тебе это хоть как-то помогает?

— Да, немножко. Я много лет занималась медитацией, но как же трудно применить все это в такой ситуации!

— Ох, милая. У тебя действительно очень сильная реакция — как будто тебе в организм закачали четыреста фунтов адреналина; ты просто не в себе. Я потрясен, что тебе удается с этим справляться. Честно.

— Почитай мне еще.

Я даже обнять Трейю не мог: она бы не смогла и двух минут усидеть на месте.

«В той мере, в которой вы осознаете, что не являетесь, например, вашими тревогами, они перестают угрожать вам. Даже если тревога присутствует, она уже не переполняет ваше существо, потому что вы уже не привязаны исключительно к ней. Вы уже не сражаетесь с ней, не сопротивляетесь ей и не убегаете от нее. Вы самым радикальным образом полностью принимаете ее такой, как она есть, и позволяете ей идти своим путем. Вам нечего терять и нечего приобретать благодаря ее присутствию или отсутствию, потому что вы просто наблюдаете, как она проходит мимо, подобно тому, как можно наблюдать за движущимися по небу облаками.

Таким образом, любая эмоция, мысль, воспоминание или переживание, которые вас беспокоят, — это просто то, с чем вы исключительно отождествились, и радикальное решение этой проблемы беспокойства — это просто разотождествиться с ними. Вы последовательно позволяете уйти всему, что вас беспокоит, осознавая, что все это не является вами, поскольку все это не является вашим подлинным «Я». Нет никаких причин отождествляться со всем этим, цепляться за это или позволять этому вас сковывать. Засвидетельствовать эти состояния — значит, выйти за их пределы. Они больше не смогут напасть на вас со спины, поскольку вы смотрите на них в упор.

Если вы будете настойчиво практиковать эти техники, стимулируя заключенное в них понимание, то начнете замечать фундаментальные изменения в самом ощущении «себя». Например, вы сможете интуитивно нащупать глубокое внутреннее чувство свободы, легкости и раскрепощения. Его источник, этот «центр циклона», сохранит свою ясную неподвижность даже посреди самых яростных вихрей тревог и страданий, которые движутся вокруг. Открытие этого свидетельствующего центра можно сравнить с погружением из смертоносных волн на поверхности бурного океана в его спокойную и безопасную глубину. Возможно, с первого раза вам удастся лишь слегка погрузиться под его бушующие волны, но постепенно, при должной настойчивости, вы сможете приобрести способность опускаться в самые спокойные глубины вашей души и, лежа неподвижно на океанском дне, смотреть вверх, отстраненно наблюдая за хаосом на поверхности, который когда-то держал вас в плену».