Загадка подзабытого убийства - Гарднер Эрл Стенли

— Так-так, — сказал он, — если не ошибаюсь, господа Грифф и Бликер, издатель «Блейд». Как дела, джентльмены? Вы наверх?

— Да, — ответил Грифф, обменявшись с ним рукопожатиями, и прошел в кабинку.

Лифтер закрыл за ними дверь.

— Девятый этаж, пожалуйста, — сказал ему адвокат.

— И нам девятый, — повторил Грифф. Лифт тронулся.

— Что привело вас в город? — поинтересовался Грифф.

— Да так, обычные дела. Хочу повидаться с одним человеком, может быть, он станет свидетелем в известном вам деле. Какое несчастье для бедняги Фрэнка… Кэттея, я имею в виду.

— Да, конечно, — подтвердил Грифф. — Ведь, если не ошибаюсь, там был замешан яд.

Адвокат кивнул.

— Боюсь, — промолвил он, — что все это очень серьезно.

— Вы не уверены, что это самоубийство? — поинтересовался Грифф.

Лифт остановился на девятом этаже. Парнишка распахнул двери.

Адвокат, выходя в коридор, продолжал:

— Нет, теперь я уже не уверен в том, что это было самоубийство. Честно говоря, я уже сам не знаю сейчас, что же это было на самом деле, и очень сомневаюсь, что когда-нибудь удастся доказать, что эта смерть не была самоубийством.

— А вы хотите попробовать? — спросил Грифф, выходя вслед за ним из лифта.

— Сам не знаю, — промолвил Фишер в неожиданном порыве откровенности. — Я не хочу делать тайны из того, что я думаю по этому поводу. Ведь надо же еще учитывать чувства и вдовы Кэттея. Существует еще такая вещь, как семейная честь. Можно все это отнести к области сентиментальных чувств, но, кроме этого, здесь замешаны и материальные интересы, и довольно сильно. Жизнь Кэттея была застрахована на пятьсот тысяч долларов. По условиям страховки, если смерть наступает по какой-то случайной причине, неожиданно, скажем в результате несчастного случая, то сумма страховки удваивается.

— Вы имеете в виду, — спросил Грифф, — что если выяснится, что Кэттей принял яд непреднамеренно, то это будет означать разницу в пятьсот тысяч долларов для его наследников?

— Ну, я этого не говорил, — заявил Фишер. — Все будет зависеть от того, каким образом к нему попал яд. Насколько мне известно, по мнению властей, смерть по каким-то случайным причинам подразумевает, что причины, приведшие к ней, действительно были случайными. Другими словами, случайная смерть — это не всегда смерть по случайной причине. Здесь очень тонкое различие, на которое обычный человек, заключая договор о страховке, не всегда обращает внимание, хотя должен был бы, потому что этот пункт достаточно часто оговаривается особо.

— Очень интересно, — сказал Грифф, в котором, казалось, внезапно проснулся интерес к этой теме.

Неожиданно Фишер улыбнулся.

— Ну, — сказал он весело, — я что-то разболтался, точь-в-точь как старая сплетница. А между прочим, дел у меня более чем достаточно, да и у вас, думаю, тоже. До свидания, джентльмены, очень рад был повидаться.

Он кивнул, улыбнулся и, повернув налево по коридору, постучал в одну из комнат.

Грифф с Бликером остались у лифта, внимательно наблюдая за адвокатом.

Дверь комнаты немного приоткрылась, и женский голос спросил:

— Кто там?

В пустом коридоре хорошо был слышен рокочущий бас адвоката.

— Вы, если не ошибаюсь, — сказал он, — были свидетельницей со стороны Фрэнка Эпплтона. Мистер Эпплтон, к несчастью, умер, и в ближайшее время будет вскрыто его завещание. Я адвокат из Ривервью и в этом деле представляю интересы Эпплтона. Мне очень важно поговорить с вами. Извините, что не предупредил вас заранее по телефону, но…

— Но я не знаю никакой миссис Эпплтон, — возразила женщина.

— Прошу прощения, — продолжал настаивать адвокат, — но это ведь номер 927, не так ли?

— Совершенно верно, — ответила она.

— Это вы сняли этот номер?

— Да, конечно, — ответила женщина. — Меня зовут Вирджиния Стрэттон, и я не знаю никого по фамилии Эпплтон. Я не бывала в Ривервью и никогда в жизни не была свидетельницей при составлении завещания.

— Очень странно, — произнес адвокат. — Тут, наверное, какое-то недоразумение. У вас та же фамилия, что и у свидетельницы, заверившей завещание, и детектив, которого я нанял, чтобы найти ее, уверил меня, что она живет в этом отеле.

— Ничем не могу вам помочь, — неторопливо сказала женщина. — Ничего не знаю ни о каком завещании. Наверное, произошла какая-то ошибка. А сейчас, я надеюсь, вы меня извините, мне очень некогда.

Дверь захлопнулась.

Фишер постоял перед ней, задумавшись, как будто не зная, что делать дальше, затем пожал плечами и, повернувшись, зашагал обратно к лифту, где его по-прежнему поджидали Грифф с издателем.

Адвокат посмотрел на них со смущенной, извиняющейся улыбкой.

— Не так уж часто мои детективы допускают такие промахи, — пояснил он. — Моя фирма — одна из самых известных и уважаемых в городе, и я часто поручаю им добывать для меня нужные адреса. А сейчас, как видно, просто произошло недоразумение: нужная мне свидетельница оказалась однофамилицей совершенно посторонней женщины.

Он вызвал лифт.

— Вы вниз? — поинтересовался Грифф. Адвокат кивнул.

— Вы очень интересно рассказывали об этой страховке, — вернулся к тому же разговору Грифф. — А кто должен теперь унаследовать ее после смерти Кэттея?

— Его жена, миссис Кэттей, — ответил адвокат. — По условиям его завещания она также является основной наследницей, но в нем есть кое-какие пункты, которые, честно говоря, мне не по душе. Я об этом в свое время предупреждал Кэттей.

— А не могли бы вы рассказать об этом подробнее, — попросил Грифф.

— Может быть, это не совсем по правилам, — замялся Фишер, — ну да ладно. Не вижу причин скрывать от вас, что я особенно был против того, чтобы оставлять такое большое наследство шоферу — пятнадцать тысяч наличными.

— Кэттей был так привязан к нему? Адвокат пожал плечами.

— Можете сами делать выводы, — сказал он.

— И давно этот шофер служил у него?

— Меньше года. Грифф нахмурился.

— Вам это не кажется несколько странным? — спросил он.

— Мне это кажется более чем странным, — ответил адвокат.

— Вам никогда не приходило в голову, — прищурившись, поинтересовался Грифф, — что этот щедрый подарок был сделан не потому, что Кэттей испытывал к шоферу дружеские чувства, а просто для того, чтобы заставить его молчать о чем-то, что было тому хорошо известно?

В эту минуту подошел лифт.

— Я уже сказал вам, — заявил адвокат, — вы можете сами делать какие угодно выводы.

— Но если так, — медленно и отчетливо произнес Грифф, не сводя глаз с адвоката, — если бы, скажем, мне пришла мысль составить такое завещание, то я был бы очень осторожен в выборе лекарств. Я имею в виду тех, которые пришлось бы принимать вовнутрь. Ведь пятнадцать тысяч долларов наличными — большой соблазн для обычного шофера.

Войдя в лифт, адвокат на прощанье кивнул им.

— Джентльмены, — сказал он, — я сегодня поделился с вами кое-какой информацией, но не забудьте, что свое мнение я оставил при себе.

Дверцы лифта захлопнулись, и он медленно пошел вниз.

Грифф не отходил от дверей, следя, на каком этаже он остановится.

Зеленый огонек вспыхнул на цифре «7» и замер.

Грифф бросился вниз по лестнице.

— Быстро за мной! — скомандовал он.

Миновав несколько пролетов, мужчины оказались на седьмом этаже и, выскочив в коридор, огляделись по сторонам. Адвоката, казалось, и след простыл. Они бросились к тому месту, где коридор круто поворачивал направо, и осторожно выглянули из-за угла. Как раз в этот момент им удалось увидеть, как адвокат входил в какой-то номер.

Грифф хмыкнул.

— Так-то лучше, — одобрительно сказал он. Бесшумно пройдя на цыпочках до двери, за которой только что исчез адвокат, он какое-то время прислушивался, а затем постучал.

Наступила тишина. Затем за дверью послышался какой-то шум и приглушенный шепот.

Грифф постучал снова.

Вдруг дверь распахнулась, и появившаяся на пороге молодая женщина бросила на них настороженный взгляд темных глаз.