Останься единственным - Адалин Черно

– А кто? – грозно выплевывает, не сдержавшись. – Кто его продолжит, м?

Я вздрагиваю от неожиданно грубого тона отца. За столом повисает напряженная пауза, которую нарушает звонкий смех мамы.

– Скажешь тоже, Кирочка, – выдвигает она. – Ну какая смена факультета, ты же знаешь, что папа на тебя рассчитывает.

– А это даже хорошо, – вступает в разговор мать Кирилла. – Сможете оставить компанию на наследника, если будет мальчик. Все же Кира девушка и…

– Это не имеет значения, – обрубает отец. – Кира – единственная законная наследница моей компании. Никакой смены факультета не будет! – отрезает отец, глядя на меня. – Даже думать забудь. Будешь учиться там, где учишься, а потом…

– А потом вы пойдете на хер, Иван Вячеславович, – совершенно спокойным, но ледяным тоном произносит Кирилл, рассекая наш ужин на до и после. – Кира – моя жена, и она сама вправе решать, где и на кого она будет учиться.

Я не решаюсь взглянуть на отца. Вообще взгляд от стола оторвать не могу. Смотрю на белую скатерть, на идеальные черные тарелки, осматриваю нетронутую курицу. Больше всего мне сейчас хочется провалиться сквозь землю. Понимаю, что Кирилл сказал это не со зла, но папа… папа точно расстроится и возненавидит Кирилла.

Неловкое молчание нарушает Багров-старший. С грохотом он отодвигает стул и встает из-за стола.

– Полагаю, пора расходиться, – говорит он. – Просить прощения за сына не буду, не жди, Иван. Кирилл прав – твоя дочь уже взрослая, к тому же – его жена. Пусть решает, где хочет учиться.

– Не бывать этому! – сообщает отец, но спорить с ним больше никто не начинает.

Мы с Кириллом поднимаемся со своих мест и идем следом за его родителями. Прощание выходит сумбурным. Наши мамы, конечно, пытаются разрядить обстановку, но у них все равно не выходит. Родители Кирилла забираются в свою машину, а мы – в свою.

Стоит мне оказаться внутри прохладного кожаного салона, как напряжение, сковывающее тело, покидает. Я расслабляю плечи и шумно выдыхаю, а затем начинаю плакать. Не могу сдержать слез. Вечер ужасно закончился из-за меня. Это я… я его испортила. Знала, что отец не сможет смириться с таким решением, и все равно его приняла.

– Тише, ну… ты чего? – Кирилл обхватывает мои трясущиеся плечи и пододвигает меня к себе, а затем, поняв, что я не иду на контакт, и вовсе усаживает меня на руки. – Из-за отца расстроилась, что ли?

– Я знала, что так будет, – говорю сквозь слезы. – Знала, что он не поймет.

Всхлипнув, прижимаюсь к Кириллу, утопаю в его сильных руках, тянусь к горячему телу за успокоением.

– Мне три года осталось доучиться, – сообщаю. – Зачем я вообще это затеяла?

– Затеяла что?! – хмуро спрашивает Кирилл. – Решила устроить свою жизнь так, как тебе хочется? Посмотри на меня!

Кирилл обхватывает мои щеки и вынуждает взглянуть на него. Требует, чтобы не отводила взгляда, чтобы слушала то, что он скажет.

– Это твоя жизнь, и только тебе решать, какой она будет. Хочешь бросить то, что тебе не нравится – бросай. Куда хуже пытаться вариться в том, что тебе не близко. Мои братья, например, совершенно не созданы для компании отца. У Саши свое дело, а Глеб… он вообще не видит себя в бизнесе, но зато неплохо понимает в криптовалюте. Каждого из них отец пытался пристроить в компанию. Мест для руководящих должностей предостаточно, к тому же можно было сделать управление на нас троих, но никто, кроме меня, не захотел. Все пошли своим путем.

– И как твой отец отреагировал?

– Рвал и метал, конечно. Каждому досталось, но теперь успокоился, хотя иногда, конечно, братьям достается. Ему сложно смириться с тем, что никто из них его не послушал.

Я утираю слезы и, несколько раз всхлипнув, успокаиваюсь. Рассказ Кирилла ничего нового для меня не раскрыл. Я прекрасно понимала, что папа не примет, но… со временем ведь успокоится.

Становится неловко, стоит представить, как я сейчас выгляжу. Наверняка ужасно – с растрепанными волосами и покрасневшими от слез глазами. Кириллу же, кажется, все равно. Он стискивает меня в объятиях и не отпускает, а затем и вовсе переключает внимание на мое тело. Ласкает спину, сжимает талию. У нас несколько последних дней не было секса, потому что у меня болела голова, и я засыпала раньше, чем заканчивался включенный фильм. Утром просыпалась расстроенной, но возникший токсикоз не позволял мне проявить инициативу и показать Кириллу, что я его хочу.

Сейчас же… меня ничего не беспокоит. Я, безусловно, расстроена, но мое настроение идет вразрез с чувствами, которые я сейчас испытываю. Прилив жара, легкое покалывание на кончиках пальцев, стремительно нарастающее возбуждение внизу живота. Когда Кирилл опускает руку на мое колено, а затем поднимается выше, и вовсе задерживаю дыхание. Втягиваю воздух рывками и охаю, стоит ему протиснуться под платье и провести пальцами по насквозь промокшим трусикам.

– Весь вечер хотел тебя трахнуть, – хрипло произносит Кирилл и, отодвинув край белья, вдавливает пальцы в горящий желанием клитор.

Глава 27

Кира

– Там Дима, – озабоченно изрекаю, с трудом сдерживая рвущиеся наружу стоны.

Все потому, что Кирилл, утратив контроль, ласкает меня между ног. Теребит подушечками пальцев мой клитор, размазывая вязкую влагу по складочкам. Крупная дрожь пробивает мое тело, когда, наплевав на мои слова, он вводит в меня пальцы. Закусив губу, с шумом выдыхаю и закрываю глаза.

О том, что может увидеть водитель, если посмотрит на нас в зеркало заднего вида, думать не хочу. Доверяю Кириллу, прислоняюсь лбом к его плечу и цепляюсь руками за плечи.

– Тихо только, – шепчет мне на ухо, а сам продолжает настойчиво ласкать мой клитор.

Ему легко говорить, у меня же все тело находится в напряжении от происходящего. Каждая клеточка скована в ожидании разрядки. Я буквально на нее настроена, но Кирилл лишь ласкает. Доводит до исступления и останавливается. Тормозит, едва ощутимо поглаживая влажную плоть, а затем возобновляет движения снова. Ритмично, остро, жестко и вместе с тем аккуратно. Я знаю, что он может иначе, помню, но сейчас он сдерживается изо всех сил.

Когда машина