Жатва черепов - Грэм Макнилл

- Кажется, им все равно, - ответил Хонсю, перезаряжая болтер. – Им не нужно вовнутрь, они должны сообщить, что нам брошен вызов.

- Думаешь, это люди Улувента? – спросил Грендель, которому такая односторонняя бойня доставляла явное удовольствие. Он позволил врагу приблизиться к своей секции стены и только тогда приказал своим воинам открыть огонь, и Хонсю видел, что он наслаждается убийством с такой близкой дистанции.

- Без сомнения, - ответил Хонсю.

- Он наверняка знает, что они все погибнут, - заметил Ваанес.

- Для него это не важно, - сказал Свежерожденный, стоявший за плечом Хонсю. Странная плоть существа все еще светилась, а глаза хищно мерцали. – И ему, и его богу все равно, из кого течет кровь. Заставив этих людей погибнуть зазря, Улувент показал нам, насколько он могуществен. Показал, что может позволить себе потерять стольких солдат без ущерба для себя.

- Умнеешь с возрастом, - похвалил Грендель и, ухмыльнувшись, хлопнул Свежерожденного по руке. Тот вздрогнул от прикосновения, и Хонсю понял, что существо ненавидит воина с ирокезом. Стоит запомнить этот нюанс на будущее, если с Гренделем возникнут проблемы.

Резня – битвой это было назвать нельзя – длилась еще около часа, прежде чем затихли последние выстрелы. Нападавшие не пожелали отступить и полегли все до последнего, устлав разорванными в клочья телами подступы к лагерю Железных Воинов.

Необычная тьма, сопровождавшая атаку, теперь рассеялась, словно с приходом рассвета, и Хонсю увидел, что через трупы к крепости пробирается одинокая фигура.

Грендель прицелился, но Ардарик Ваанес, положив руку на ствол болтера, заставил его опустить оружие.

- Что, черт побери, ты делаешь, Ваанес? – зарычал Грендель.

- Он не из людей Улувента, - ответил тот. – Его тебе убивать не следует.

- Много ты знаешь, - огрызнулся покрытый шрамами воин и обернулся к Хонсю за подтверждением приказа не стрелять. Тот коротко кивнул и повернулся к гостю, который приближался к воротам, не выказывая никакого страха перед наведенными на него орудиями.

- Кто он такой? – спросил Хонсю. – Узнаешь его?

- Нет, но я знаю, кого он представляет, - ответил Ваанес, указав на цитадель, угрожающе нависшую над горизонтом.

- Открыть ворота! Послушаем, что он скажет.

Взбираясь к горной цитадели по череде извилистых лестниц, ступени которых были вырезаны прямо в отвесных склонах горы, Хонсю, несмотря на проявленную ранее самоуверенность, испытывал некоторую тревогу. Посланник шел впереди, и его обутые в сандалии ноги отыскивали путь по крутым ступеням с такой уверенностью, будто он ходил этим маршрутом уже тысячу лет. Вполне вероятно, так оно и было.

Хонсю встретил эмиссара у ворот своей импровизированный крепости. Это был простой слуга, безымянный, одетый в мантию писца; он передал Хонсю футляр для свитков из черного дерева и с золотой инкрустацией в форме терний. Свиток, лежавший внутри, оказался всего лишь листом плотной бумаги, а не претенциозным куском человеческой кожи, как предполагал Хонсю. Прочитав убористый, похожий на печатный, текст, он передал свиток Ваанесу.

- Итак? – спросил он, когда тот ознакомился с содержанием послания.

- Нужно идти, - немедленно отозвался Ваанес. – Когда тебя призывает к себе властитель этого мира, отказ означает смерть.

Доставив послание, эмиссар повел их через грязные городские улицы к самому высокому из горных пиков, вверх по крутой лестнице, высеченной в скале. Хонсю взял с собой Ваанеса и Свежерожденного, а Гренделя оставил в лагере, поручив ему казнить раненых врагов и обезопасить крепость от повторной атаки.

Подъем был изматывающе труден даже для того, чьим мускулам помогал силовой доспех, и много раз Хонсю думал, что вот-вот сорвется вниз, но Свежерожденный помогал ему сохранять равновесие. Их путь проходил через предательски ненадежные подвесные мосты, вдоль узких уступов, внутри змеящихся туннелей, что, подобно лабиринту, пронзали горный массив, и мимо заграждений из колючей проволоки. Хонсю пытался запомнить дорогу, но внутренности цитадели, полные ложных ходов и поворотов, резко менявших направление под противоестественным углом, вскоре совершенно сбили его с толку.

Только в нескольких местах их путь проходил по поверхности, и Хонсю увидел, как высоко они забрались. Внизу сверкал, подобно темному алмазу, город, и под небом нездорово-багряного цвета факелы и костры усеяли склон горы, как блестки кварца. По всему городу разбили временный лагерь тысячи тысяч воинов, и Хонсю знал, что может стать их командиром, если предпримет нужные шаги.

Любая армия, набранная здесь, будет как лоскутное одеяло: разные стили боя, разные расы, разные характеры. Но это будет большая армия, и, что самое главное, ей хватит сил совершить намеченное. И если книги, которые он забрал из опутанных цепями библиотек Халан-Гола, раскроют свои секреты, у него будет кое-что еще более сильное, нежели просто армия, чтобы утопить миры Ультрамара в крови.

Чем выше они поднимались, тем сильнее Хонсю чувствовал, что планировка крепости заслуживает не просто сдержанного восхищения, а настоящего благоговения. Цитадель строил самый умелый и хитроумный из инженеров, но, в отличие от грубой функциональности творений Железных Воинов, здесь предпочтение отдавалось коварству и скрытности, воплощенных в самых смертоносных ловушках.

Наконец они вышли на закрытую эспланаду, окруженную колоннами, крышей ей служили листы металла, очевидно, снятые с корпуса космического корабля. Многочисленные столкновения деформировали и исцарапали металл, он почернел и прогнулся там, где когда-то испепеляющий огонь лазерных батарей пробил обшивку.

В конце эспланады виднелись исполинские, утыканные шипами ворота. Они были открыты, и сотня воинов в силовой броне выстроилась вдоль пути, ведущего внутрь. Доспехи воинов отличались друг от друга цветом и типом, некоторые были настолько древними, что в точности повторяли доспех, который носил сам Хонсю. Лишь одно было общим у этих воинов – неровный крест, нарисованный красным на левом наплечнике поверх символики их орденов.

Вслед за эмиссаром они прошли мимо этого строя, в котором были Саламандры, Повелители Ночи, Космические Волки, Темные Ангелы, Расчленители, Железные Руки и представители еще десятка орденов. С мрачным удовольствием Хонсю отметил, что среди них не было никого из Ультрамаринов; он сомневался, что в гарнизоне крепости был хоть один из лучших сынов Макрагга.

За воротами крепость превратилась в роскошный дворец, где золото и блистательные, вознесшиеся ввысь здания никак не сочетались со строгой сдержанностью внешних фортификаций. Хонсю эта обстановка показалась аляповатой и вульгарной, вся эта показная роскошь была полной противоположностью его вкусам. Этот дворец не мог быть домом военачальника; это было жилище человека развращенного и самовлюбленного. Но стоило ли этому удивляться: ведь именно чудовищное самомнение и мания величия когда-то стали причиной падения того, кто возвел эту цитадель.

Наконец они подошли к позолоченным дверям, в которые с легкостью мог бы пройти титан «Повелитель битвы»; створки дверей плавно распахнулись, и за ними открылся грандиозный тронный зал, отделанный молочно-белым мрамором и золотом. Из-за дверей доносился шум голосов и лязг доспехов, а когда Хонсю и его свита вошли вслед за эмиссаром в зал, в дальнем его конце они увидели гигантского линейного титана, замершего, как некая демоническая декорация, позади высокого трона на постаменте.

Под сводчатым потолком висело не меньше сотни трофейных знамен; в зале было не протолкнуться от собравшихся в нем воинов всех мастей.

- Я считал, приглашение предназначалось только нам, - сказал Хонсю.

- С чего бы это? – отозвался Ваанес. – Думал, ты особенный?

Хонсю проигнорировал злорадство Ваанеса и оставил ядовитые слова без ответа. Он действительно думал, что аудиенция назначена ему одному, но теперь ясно видел всю абсурдность такого предположения. Ведь это была Жатва Черепов, и, естественно, каждый из собравшихся здесь воинов полагал, что победителем станет именно он.

Тут и там в толпе виднелись рога, багрового цвета шлемы, блестящие лезвия топоров и мечей, инопланетные существа в сегментных доспехах, а над всем этим буйными красками пестрели штандарты, на многих из которых виднелся тот или иной знаменитый символ Темных Богов.

- Нам тоже нужно было принести знамя? – прошипел Хонсю, склонившись к Ваанесу.

- Можно было и принести, но на него бы это впечатления не произвело.

- В этой комнате страх, - сказал Свежерожденный. – Я чувствую, как он струится в этих стенах, подобно течениям варпа.

Хонсю кивнул. Даже он ощущал затаенное, гнетущее беспокойство, пропитавшее весь тронный зал. Сам трон – увитый терниями монолит из оникса, рядом с которым любой человек, даже Астартес, показался бы карликом – пока пустовал.