Путь чести - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От накатившего ужаса у меня перехватило дыхание — но отлично натренированное тело предка сработало рефлекторно. Неосознанно развернувшись к врагу вполоборота, я выпрямил правую руку, действующую словно сама по себе — при этом твердо сжимая увесистый пистоль, ставший словно бы ее продолжением… Я не целился, потянув за спусковой крючок — но когда кисть дернуло от сильной отдачи, то успел все же разглядеть, как резко дернуло в сторону наконечник практически доставшего меня копья, как полетела она наземь…
С облегчением выдохнув, я спрятал второй разряженный пистоль за голенище сапога, успев при этом увидеть, как сразу несколько детей боярских отправляют стрелы во врага «скифским выстрелом», развернувшись в седле!
— Твою же ж!!!
Я просто не смог удержать эмоционального выкрика, когда слева от себя заметил наконечник еще одной пики, уже практически поравнявшейся со мной! Но на мою удачу, лях нацелил ее в спину следующему рядом со мной рейтару — из финнов, «старой гвардии» эскадрона… Недолго думая, я потянул рейтшверт из ножен, одновременно с тем чуть осадив коня — потянул правой рукой, так как привык все делать правой. Отчего-то в этом случае память тела Себастьяна срабатывает крайне редко — словно есть какая-то «рассинхронизация» с использованием левой руки в качестве основной… Поднятый над головой клинок ярко сверкнул на солнце — и я, развернувшись влево, с силой обрушил на древко пики лезвие рейтарского меча!
Раздался громкий хруст и треск — рейтшверт наполовину разрубил, наполовину обломал полое от середины и до наконечника древко гусарской пики, состоящей из двух частей. Цельнодеревая, короткая часть, от тупого конца и до гарды в виде шара всегда неизменна — вторая же половина полая, она заметно длиннее, но весит столько же… И вставляется в первую, словно конструктор. Так вот, наконечник с куском дерева полетел на землю — а спустя мгновение гусар, свирепо ругнувшись (я услышал что-то вроде «курва»), потянулся к притороченным к седлу ножнам, в которых покоится длинный и узкий кончар!
Понимая, что лях теперь нацелится на меня и имеет все шансы меня догнать (и что граненый кончар пробьет сталь кирасы, пожалуй, что даже эффективнее пики!), я пошел ва-банк, с силой рванув поводья на себя и поднимая Хунда на дыбы! Получилось вроде неосознанно — но отчего-то мне показалось, что решение пришло именно ко мне, а не с рефлексами Себастьяна…
И ведь я дико рискнул!
Конь дико заржал, замерев на месте — чуть измени гусар направление движение своего скакуна, он бы просто снес меня вместе с верным жеребцом! Но поляк, ничего подобного не ожидавший, успел лишь поравняться со мной, только-только оголив кончар… И подставившись под удар рухнувшегося на шишак рейтшверта!
Рубанул я от души, с оттягом, непривычным Себастьяну — не только расколов сталь шишака, но еще и протянув клинок на себя, расширяя рану под шлемом дополнительным разрезом! Конечно, такой удар заметно лучше наносит палаш или сабля, а не узколезвийный (по сравнению со средневековым мечом) рейтшверт. Но у меня получилось сразить безмолвно повалившегося на холку жеребца гусара… Уроки фехтования, а точнее казацкой рубки у Тимофея прошли не зря!
И только освободив странно полегчавший клинок, я понял, что надломил его во время удара — а протянув его, окончательно добил оружие фон Ронина, так горячо не любившего рубку…
Глава 2
Оставшись в гордом одиночестве — и соратники, и враги успели ускакать вперед — я с тревогой оглянулся назад. До следующих за гусарами лисовчиков осталось еще не менее двадцати шагов: запорожцы и литовцы замедлились из-за нескольких павших наземь лошадей, сраженных стрелами. Подобных средневековым «дестриэ» жеребцов убить не так-то просто — и пали только те, кто поймал в грудь и в голову по две-три стрелы разом… Но я все-таки рискнул потерять еще секунду — и, отбросив сломанный рейтшверт, наклонился к убитому ляху, вырвав из его поясных ножен саблю! После чего вновь пришпорил Хунда, молясь одними губами о том, чтобы успеть ускакать…
Мы неплохо проредили ряды крылатых гусар — от сильного отряда в двести панцирных всадников осталось чуть более половины! А уцелевшие стали замедляться, отрываясь от моих рейтар… Хоть и хороши жеребцы поляков, перед тараном набирающие огромную скорость — но все же они «спринтеры», сильны на короткой дистанции. И ее они уже пробежали, начав разгон на сближении в сто шагов раньше рейтарских лошадей… Зато Хунд Себастьяна не только довольно быстр — вороной красавец-жеребец не сильно уступает в скорости польским «дестриэ» — но еще и заметно более вынослив, хоть и несет на себе наездника в кирасе! Чудо, а не конь…
Хунду потребовалось не более полуминуты лихой скачки, чтобы окончательно догнать цепочку замедлившихся гусар — к моей острой досаде полностью перекрывших нам путь… Хорошо хоть, ляхи не оборачиваются назад, не ожидая увидеть врага за спиной! Зло скрипнув зубами, я потянулся левой рукой ко второй кобуре, накинув поводья на правую и крепко стиснув пальцами рукоять трофейной сабли… После чего выхватил родовой пистоль фон Ронина, заранее взведенный — и нажал на спуск, направив ствол оружия точно в спину следующего впереди ляха! Грянул выстрел, на мгновение скрыв меня от вражеских глаз… А когда я вынырнул из порохового облачка, практически поравнявшись со вторым ляхом, преградившим мой путь, тот просто не успел защититься… Да и позиция для моей атаки — со спины и левого бока, под рубящий удар правой руки — оказалась максимально выгодной! В то время как гусару пришлось тянуть свой клинок к голове и скручиваться в седле мне навстречу, пытаясь перекрыться палашом…
Я бы ударил и вовсе со спины — но так ведь «крылья» помешали! Выходит, все же не зря их поляки вешают…
Враг опоздал с блоком всего на секунду — но как раз ее мне и хватило, чтобы размашисто рубануть от себя по горизонтали, слева направо, вложившись в удар с разворотом корпуса! Трофейная сабля прочертила блеснувшую на солнце дугу, устремившись к горлу противника… Раздался железный лязг, кисть болезненно дернуло от неожиданного и резкого сопротивления — а клинок скользнул вверх, встретившись со стальным «воротником» вражеского панциря! Но мгновением спустя он все же обагрилась красным, достав незащищенный
