Зеркальный принц - Александр Алексеевич Зиборов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день Азвана раздели догола, обтёрли влажными тёплыми кусками махровой ткани, облачили в новый костюм. Позже его навестила плачущая мать и старавшийся казаться радостным отец. Зеркальный принц сумел сказать, что рад их видеть. Любит их. Заверил, что обязательно выздоровеет. Он хочет и должен жить.
Мать покрыла его поцелуями. Потом Юнию пришлось отирать его лицо, ставшее мокрым от материнских слёз.
Наверное, они оказались просто волшебным эликсиром, и на следующий день утро Азван встал и даже сумел добраться до окна, придерживаясь да кровать, стол и подоконник. С радостью долго смотрел на цветущий сад, вдыхая грудью полный ароматами воздух…
С этого дня его выздоровление ускорилось. Через день он уже совершил прогулку по коридору, ступенькам — оказавшимися очень высокими и крутыми — к саду. Там некоторое время посидел под яблоней на поставленном ему Юнием стуле.
Через пару дней Азван уже принял участие в царском совете Деянта со своими министрами. Отец ему этого не сказал, но Азван сам понял, что тому нужно было показать им сына в полном здравии… ну, в почти полном здравии, так как многие были уверены, что он не выживет. И Деянт как бы вывел своего нового наследника в свет. Смотрите: он жив и здоров!..
Не все из министров были этому рады. Азван даже понял, кому именно его выздоровление не по душе. Один даже с досадой вспомнил одиннадцатилетнего Иванта, самого младшего сына царя.
Азван удивился, откуда он это знает? Как догадался? И почти сразу же пришёл ответ: он же — Зеркальный принц! Оказывается, он может перенимать, отражать — как в зеркале — не только чужие магические способности, но и даже настроение, чувства, мысли. Это было нечто новое для него. Азван решил, что должен разобраться со всем этим.
Через некоторое время начались уроки магии, и тут обнаружились новые способности Азвана, чему поразились его наставники. Он даже сумел посылать огненные шары из ладоней по намеченной цели, чего не могли они.
— Это мог делать только Светодол, — изумлённо произнёс десятник Стоянт. — Он сам этому сумел научиться, не знаю как.
Потом оказалось, что Азван был способен практически на всё то, что умел делать его старший брат. И даже находясь в совершенном одиночестве, то есть — не будучи Зеркальным принцем, когда рядом не находились волхвы, маги и волшебники. Это знание всегда находилось при нём, он их не забывал.
Долго размышлял над этим, но понять не смог до того дня, пока не окреп настолько, что оказался готов для тренировок воинского мастерства. Удивил наставников новыми приёмами, которыми прежде не владел. И когда Азван применил отбив с практически одновременным нанесением контрудара саблей, то Стоянт удивился:
— Это же любимый приём Светодола. Ты проделал его не хуже, чем он сам.
Примерно также Стоянт отозвался о прочих внезапно проявившихся навыках Азвана. Тот не спорил, ибо хорошо знал, что прежде на такое не был способен. Это умел его брат…
И в этот момент постиг догадку: он же стал зеркальным отражением брата в схватке со Змиядом, сильно-сильно этого захотев. И бился тогда практически столь же умело. Именно из-за такого невероятного по силе желания он и перенял столь многое у брата. Только прежде это приходило к нему на время, а затем почти полностью уходило, теперь же осталось. Похоже, осталось надолго, а то и навсегда. Теперь следовало закрепить полученное «наследство» тренировками, дабы оно осталось действительно навсегда.
Теперь Азван уже совсем иначе относился к урокам магии, чародейства и колдовства. Да и к тренировкам по воинскому искусству. Подгонять его не требовалось. Наставники удивлялись и радовались его успехам.
Зеркальный принц же испытывал двоякие чувства: обычно он был очень доволен, что оказывается способен на многое из того, что ему казалось заоблачными высотами ещё недавно, но порой настроение омрачали воспоминания о той смертельной для его брата битве, в коей тот пусть немного, но уступал Змияду. Потому ему мало доставляли удовольствия слова о том, что он уже почти не уступает в мастерстве Светодолу. Ему хотелось быть сильнее, намного сильнее, но не ради тщеславия, а для мести убийце брата.
Поначалу у Азвана имелись серьёзные опасения, что всё то, что он получил от Светодола, уйдёт от него, как это бывало обычно. Он вновь и вновь проверял свои новые знания, навыки — как воинские, так и магические. Теперь наставникам приходилось его останавливать, указывать на чрезмерное усердие: мол, нужно уметь и отдыхать, не следует загонять себя. Останавливался с большой опаской: а вдруг все знания и навыки внезапно покинут его?..
В своей комнате Азван поднимался в воздух и над полом кружил по ней, жалея, что не имеет более широкого пространства, дабы испытать себя в скорости, в высоте полёта и в его длительности. Прежде он лишь с большим напряжением мог поднять себя в воздух выше своего роста и пролететь несколько десятков шагов. Теперь же это делал вообще без всяких усилий, полёт отнимать у него сил не больше, чем свободная ходьба или лёгкий бег.
Не в силах оставаться в комнате, Азван поспешил в сад. Немного прошёл по дорожке между деревьями, огляделся вокруг: никого не увидел. Поднялся в воздух и полетел очень низко, стоя прямо, почти касаясь верхушек трав.
Оказался у одной из самых высоких яблонь. Осмотрел её. На верхней ветке заметил несколько румяных яблок, открытых солнцу и созревших раньше остальных. Взмыл к ним, выбрал самое большое, сорвал и опустился на землю.
В стороне услышал тихое восклицание. Повернулся в ту сторону и увидел своего младшего брата Иванта, смотревшего на него восторженными кристальными глазами. Вспомнил, как он сам удивлялся, глядя на магическое искусство Светодола. Сильно завидовал и хотел стать таким же. Несомненно, подобное чувство испытывает сейчас и Ивант.
Поприветствовал его, подошёл и протянул яблоко:
— Возьми. Оно самое спелое из всех. Тебе должно понравиться.
— Как хорошо ты летаешь, — сказал Ивант, принимая яблоко. Сейчас ему было не до еды, ибо полёт старшего брата слишком впечатлил его.
— И ты этому научишься, — ответил ему Азван. — Тебя хвалят, ты уже многому научился, а позже научишься и прочему.
— И летать?
— Конечно! А что, тебя разве
