Сказочный отпуск - Владимир Жариков

Глава 3.

Первое июля    Выйдя с перрона на привокзальную площадь, мы издалека увидели долговязую фигуру парня, держащего над головой листок бумаги, на котором крупным шрифтом было напечатано "В СКАЗКУ". Когда мы с Катей подошли ближе, оказалось, что это вовсе и не парень, а мужик. На вид ему лет где-то под сорок, а молодила его подтянутая спортивная фигура и очень редкая растительность на лице. Зато голову украшала копна длинных волос цвета спелой соломы без намека на седину.    Около мужика уже тусовалось пять человек разного возраста и обоего пола с дорожными сумками и баулами. Они дружно изучающе-оценивающим взглядом посмотрели на нас.    -- Добрый день! -- поздоровались мы.    -- Герман, -- мужик отвесил поклон Кате и протянул мне руку.    Остальные собравшиеся тоже приветствовали нас, кивнув головами.    -- Ну и чудненько, -- сказал Герман, когда мы представились. -- Ждем еще одного. Давайте так, -- он посмотрел на часы, -- пятнадцать минут. Если не подойдет -- то едем.    А если подойдет, не поедем? -- захотелось мне спросить, но все-таки я решил остроты приберечь на потом.    Мы с Катей тоже принялись изучать наших попутчиков. Молодой мужчина со скучающей маской на лице. На вид ему немногим больше тридцати, на слегка рыхловатой фигуре сидел довольно дорогой прикид: вроде и ничего особенного -- футболка, джинсы, кроссовки -- но все явно не с китайского рынка. Эту самую его фигуру можно еще назвать "спортивной в прошлом", то есть к ней несколько лет назад потеряли интерес, и она поползла вширь. Видимо, обладатель фигуры владел небольшим бизнесом, который года два как пошел в гору, поэтому то, что раньше требовалось завоевывать внешностью, теперь можно с легкостью завоевать кошельком.    Возле бизнесмена стояла гламурная дама неопределенного возраста -- ей можно было бы дать от двадцати пяти до сорока -- в огромных темных очках, в вышитой золотом черной блузке и в бежевых брюках. На ней находилось не меньше полкило золота в виде перстней, сережек, браслетов, часов, кулонов и всяких цепочек, причем на одной из них висел католический крестик, а на другой -- православный. Интересно, они муж и жена? Скорее всего -- нет, а если да, то либо находятся в глубокой ссоре, либо делают вид, что незнакомы. Впрочем, вскоре выяснилось, что они и на самом деле незнакомы.    Следующего члена нашего коллектива я окрестил Колобок. Кругленький, примерно лет сорока с небольшим мужичок, одетый в простые льняные брючки, сандалеты и рубашку с короткими рукавами. Он, казалось, сошел к нам с кинолент середины прошлого века. Этакий бухгалтер на отдыхе. Не хватало только носового платка с завязанными в узлы уголками, вместо тюбетейки прикрывающего лысоватую голову.    Чуть поодаль стояли две молодые девицы с оголенными животами -- чтобы продемонстрировать пупковый пирсинг -- в джинсовых "мимо" юбочках, которые в приличном обществе обычно называют широкими поясами. Они слушали один плеер, вставив в ухо по наушнику, и синхронно делали челюстями жевательные движения, видимо набив рты резинкой.    Девиц украдкой рассматривал бизнесмен. При этом он старательно делал вид, что любуется пожарной каланчей на другой стороне вокзальной площади. Колобок тоже искоса поглядывал на колечки в пупках девчонок.    Катька ткнула меня кулаком под ребро и, взяв за редкую бороденку, которую я второй месяц пытался отрастить по ее же наставлению, навела мой взор на пожарную каланчу.    -- Нечего пялиться! -- прошипела она мне в ухо.    -- Да я и не пялюсь вовсе, -- тоже шепотом ответил я. -- Очень надо, можно подумать мне не на кого больше пялиться!    Я обнял Катьку за плечи.    -- А то я не вижу!    -- Клянусь бородой! Смотри лучше, какой трамвай интересный!    -- Ты мне зубы не заговаривай. Ой! Да.    По площади двигалась раритетная модель, наверно копия той "Аннушки", которая когда-то в Москве переехала Берлиоза. Все повернули головы к транспортному средству прошлого и не заметили, как, пыхтя и отдуваясь, к нашей группе присоединился последний ее участник. Им оказался худощавый высокий очкарик лет двадцати пяти с растрепанной шевелюрой курчавых волос, в мятой футболке и рваных джинсах, но разодранных вовсе не о гвоздь или колючую проволоку -- такие продаются прямо в фирменных магазинах и совсем не "сэконд хэнд". На плече у него висела огромная бесформенная сумка.    -- Прошу меня простить, -- тяжело дыша, выпалил парень. -- Жесть, ваще, я, кажется, перепутал выход с перрона.    Удивительно, что он умудрился не перепутать город. Это типичный представитель такой породы людей, этаких гениев, которые за шесть секунд, без единой ошибки, способны нащелкать клавишами сложнейший скрипт какой-нибудь программы, но при этом вместо взбитых сливок съесть на завтрак пену для бритья и не заметить разницы.    Герман повел нас на автостоянку и остановился возле синей пассажирской "Газели", вроде маршрутки, но девятиместной, с салоном "люкс". Гламурная дама сразу скривила рот, буркнув что-то типа "советский автопром" и "безобразие". Ну конечно, ее должны были встречать на "Роллс-ройсе". Наш провожатый пискнул сигнализацией и сел за руль. Рядом с ним на переднее сиденье забрался бизнесмен. Девчонки со своим плеером забились в уголок сзади, в другом уголке устроился очкарик, тут же достал из сумки ноутбук и застучал по клавишам. Между ними втиснулся Колобок, он вытащил из кармана сложенную в несколько раз газету и принялся решать кроссворд. Мы с Катькой заняли двухместное сиденье, гламурной даме, которая все еще продолжала что-то ворчать, досталось отдельное кресло.    Протолкавшись через городские пробки, машина выбралась на загородное шоссе. Отложив кроссворд, Колобок пытался нарушить молчание, царившее в салоне, каким-нибудь светским разговором на злободневные общественно-политические темы. Не встретив поддержки, он стал читать вслух занимательные заметки из газеты.    -- Вот, слушайте: "Очередное открытие совершил доктор медицины профессор Рвачкин. Он открыл новый филиал своего коммерческого медицинского центра в самом центре города". Ха-ха! Прикольно, да? А вот еще: "Удивительную находку сделал археолог Кузькин. В недрах... ящика письменного стола он обнаружил двадцать долларов, заначенные еще в прошлом году". Ха-ха-ха! Рекламное объявление: "ПРОДАЕТСЯ ЗЕМЛЯ! Каждому сотому покупателю Луна в подарок!"    Но публика юмор не воспринимала. Мы с Катькой для приличия поулыбались и хмыкнули. Гламурная дама сердито смотрела в окно, девчонки слушали плеер, очкарик стучал по клавишам, бизнесмен комментировал действия других участников дорожного движения, обзывая козлами водителей нагло подрезающих нас иномарок. Хотя я уверен, что сам он за рулем ведет себя точно так же по-козлиному.    Через некоторое время Герман свернул на проселок, а потом и вовсе в лес на разбитую колею грунтовой дороги. Кузов "Газели" раскачивался на ухабах как карета ее королевского величества Изабеллы Кастильской.    -- Это возмутительно! -- не выдержали нервы у гламурной дамы. -- Безобразие! Шеф, мы скоро приедем? Меня укачивает!    -- Потерпите немного, -- ответил Герман, -- осталась проехать еще пару километров. Если вам плохо, можете выйти и прогуляться пешочком. Прямо по дороге, здесь не заблудитесь.    -- Ну уж нет! Это безобразие, и за что я только деньги платила!    Минут через пять дорога уперлась в высокий частокол из бревен, в котором имелись тесовые ворота, украшенные по бокам деревянными фигурами воинов в шлемах и с копьями. Перетяжка, закрепленная между копьями, гласила, что это турбаза "Алтайские зори". Не выключая мотора, Герман выскочил и распахнул ворота, потом загнал машину внутрь и произнес:    -- Приехали!    Мы выгрузились на широкий просторный двор, на котором имелось множество различных сооружений: волейбольно-баскетбольная площадка, грибок с детской песочницей, открытая беседка с доминошным столом, какой-то помост типа трибуны с флагштоком и несколько строений различного назначения. Одно из них с двумя дверцами и маленькими окошками сердечком не вызывало сомнений в своем назначении. Наверняка тот факт, что удобства в данной обители во дворе, повергнет в шок нашу гламурную спутницу.    Главное строение, бревенчатое, ничем не обшитое и почерневшее от времени, имело два крыла и два этажа -- такими еще в тридцатые годы прошлого века строили жилые дома. В окне первого этажа приоткрылась и быстро задернулась занавеска. Через минуту на крыльце показалась долговязая тощая девица в синем платье и белом кружевном переднике. Круглыми очками в металлической оправе и собранными в тугой пучок волосами она напоминала строгую школьную учительницу. Сходству еще способствовал и тот факт, что в профиль, из-за длинного утиного носа, она была похожа на единицу.    -- Сейчас Лера покажет вам комнаты, -- сказал Герман. -- Располагайтесь. В четырнадцать ноль-ноль -- обед. Потом у вас свободное время, к вашим услугам бильярд, карты, домино, шашки-шахматы, футбол-волейбол, кому что нравится. В холле есть телевизор с большим экраном, DVD-плеер, там же -- библиотека. Короче, развлекайтесь. В восемь -- ужин. Но попрошу всех собраться в половине восьмого, я проведу инструктаж по поводу завтрашнего дня.    -- Позвольте, -- возмутилась гламурная наша спутница. -- И это всё? Это безобразие! А где обещанная изба на куриных ногах? Ковры-скороходы, сапоги-самолеты? Гусли, эти... самоцветы, то есть самоплясы?    -- Не волнуйтесь, все это будет. Завтра. В сказку мы отправляемся завтра. Нас ожидает ответственный этап перемещения, обо всем вы узнаете на инструктаже. Здесь у нас перевалочная база, только на одну ночь. Так что, располагайтесь, всем приятного отдыха.    -- Одноместных комнат у нас немного, -- пояснила Лера, ведя нас по лестнице на второй этаж.    -- Это безобразие! -- тут же подала голос гламурная дама. -- Вы что, хотите поселить меня с кем-нибудь еще?!    -- Нас можно поселить вместе, -- прощебетали девицы.    -- Нас тоже, -- сказала Катька за нас обоих.    К спартанским условиям нам не привыкать, я уже настроился на гамакообразную, с продавленной сеткой, полутораспальную железную кровать, сырое белье неопределенного цвета и одинокую лампочку без абажура. Каково же было мое изумление, когда "строгая учительница" распахнула перед нами дверь комнаты, и мы увидели два туалетных столика с зеркалами, два уютных кресла, журнальный столик, красивую люстру, телефонный аппарат, холодильник, небольшой телевизор и неописуемых размеров, почти в полкомнаты, супружеское ложе под балдахином. Мои предположения по поводу удобств во дворе тоже не оправдались -- в номере имелся санузел с душевой кабинкой и унитазом. Жаль, что все это на одну ночь, будет ли такая сказка в завтрашней сказке, еще неизвестно. Но, как я уже говорил, для нас с Катькой удобства на втором плане. Главное -- впечатления.    Правда, этого нельзя сказать об одной из наших спутниц -- из-за стены уже доносились ее гневные нечленораздельные возгласы, среди которых явно различалось только "безобразие!", а "строгая учительница", по всей видимости, в одночасье превратилась в нерадивую ученицу.    Душ после дороги оказался очень кстати. Покончив с водными процедурами, мы спустились вниз, где в холле уже собралась практически вся наша компания. Девицы с оголенными пупками сидели в одном кресле -- обе были достаточно худосочны и узкобедры, поэтому без труда помещались в нем -- и, совершая синхронные жевательные движения, были прикованы взорами к огромной плазменной панели, где шел какой-то ужастик. В их ушах по-прежнему торчало по наушнику от плеера, чем они напоминали не то сиамских близнецов, не то графинь Вишен из сказки "Чиполлино". Интересно, спят они тоже в этих наушниках? Тычок под ребро Катькиного кулака -- сигнал, чтоб я не пялился -- прервал мои размышления.    Бизнесмен с программистом резались на бильярде, Колобок просматривал книги из библиотеки, томов там было достаточно много и, как я успел заметить, на любой вкус -- от любовных романов до философских трактатов и энциклопедий. Мы с Катькой присели на диван. Она мимоходом уже успела выудить со стеллажа какую-то книгу и погрузилась в чтение. Я заскучал, смотреть телевизор было неинтересно, ужастики меня совершенно не пугают, чего нельзя было сказать о девицах -- при появлении на экране очередного монстра они хватали друг дружку за руки, их лица вытягивались, а глаза округлялись и наполнялись ужасом.    -- Так! -- строго шепнула мне на ухо Катька. -- Если не прекратишь пялиться, мы немедленно едем домой!    -- Да не пялюсь я вовсе.    -- А то я не вижу!    Она могла одновременно читать книгу, смотреть телевизор, разговаривать с кем-нибудь и наблюдать за мной. К счастью, наша семейная сцена была прервана. Из динамика местной радиотрансляции донесся голос "строгой учительницы", приглашавший нас к обеду. Я взял пульт и выключил дивидишник. Девицы промычали что-то типа "ы-ы-ы". Колобок с шумом захлопнул пыльный фолиант. Бизнесмен с программистом нехотя прервали игру, и всей гурьбой мы двинулись в столовую. Там нас уже ждал Герман, он жестом пригласил рассаживаться за стол. Последней на трапезу явилась гламурная дама.    Обеденный стол был уставлен приборами в древнерусском стиле -- деревянные ложки под Хохлому, деревянные плошки, по форме напоминающие ендовы, посреди стола возвышалась огромная братина, заменяющая супницу, из которой шел аппетитнейший аромат борща. Появилась Лера, уже не в виде строгой учительницы, а в стиле русской красавицы -- в цветастом сарафане и кокошнике, с заплетенной косой. Она взяла черпак и принялась разливать борщ.    -- Позвольте, позвольте, -- возмутилась гламурная особа. -- А где меню? Это безобразие! Может, я не хочу этого есть, может, закажу чего-нибудь другого!    -- У нас не ресторан, мадам, -- пояснил Герман. -- Кухня для всех одна. Если не нравится, не ешьте.    -- А буфет у вас есть?    -- Буфета нет, но могу предложить сухой паек: консервы, концентраты...    -- Это безобразие! Надо пожаловаться вашему руководству. И не называйте меня "мадам"! Я прошу обращаться ко мне "госпожа Шнайдер".    Однако сказано было чересчур высокопарно. Девицы прыснули. Впервые на их лицах появилось подобие улыбки. Колобок чуть не подавился куском хлеба. Хотя лично я ничего тут смешного не видел. Ну Шнайдер, так Шнайдер, фамилие такой.    -- Хорошо, госпожа Шнайдер, -- невозмутимо произнес Герман. -- Кстати, там, на вокзале, не все представились, а познакомиться надо бы. Давайте еще раз по очереди. Я -- Герман, ваш инструктор и директор этой турфирмы. Вы?    Он повернулся к сидевшему слева от него Колобку.    -- Колобков Игорь Геннадиевич...    Блин! В самую точку попал!    ...инженер-технолог "Жэ Бэ Спецстройсервис".    Следующей была Катька.    -- Екатерина Горячева, микробиолог.    Потом я.    -- Иван Горячев, наймит компрадорской буржуазии.    -- Чего-чего? -- раздалось недоумение.    -- Менеджер российско-американской компании "Хьюго".    -- Так бы сразу и говорил, -- заметил вальяжно откинувшийся на спинку стула бизнесмен.    Следующим представился тощий очкарик.    -- Макс Мокус, программист, фрилансер.    -- Фри чего, простите?-- попросил уточнить Колобков.    -- Типа сам по себе, нахожу заказчиков в свободном полете.    -- Безработный, значит.    -- Почему это? Работы -- ваще завал. Жесть, от клиентов отбиваться не успеваю.    Слева от Мокуса сидели девицы.    -- Вика.    -- Ника. Мы студентки.    -- Я уже представлялась, -- раздраженно произнесла сидевшая рядом с девицами гламурная дама.    -- Да, госпожа Шнайдер, конечно, -- сказал Герман. -- Мы и не просим повторять. Род занятий тоже можете не называть, если не хотите.    -- Отчего ж, назову. Меня обеспечивает муж.    -- Понятно.    "Это безобразие!" -- чуть не вырвалось у меня.    Последним представился бизнесмен.    -- Михайлин Константин, владелец сети фитнес-клубов.    В дальнейшем обед проходил практически в молчании. На второе подали тушеное мясо с овощами в глиняных горшочках, а потом -- ну куда же без него -- компот. Отобедав, все вернулись к прерванным занятиям. Мокус с Константином к своему бильярду, девицы -- досматривать ужастик, Колобков продолжал рыться в книжных шкафах, госпожа Шнайдер уединилась в своей комнате. Я пытался предложить какое-нибудь более веселое развлечение, типа поиграть в волейбол, но не нашел поддержки.    Мы с Катькой бесцельно стали слоняться по двору. Пара щенят возилась на травке, поодаль бродило несколько кур. Огромный рыжий кот возлежал на сооружении типа трибуны и грелся на солнышке. Лениво приоткрыв один глаз, он наблюдал за наглыми воробьями, выклевывавшими что-то прямо возле его носа из щелей между досками. Герман возился с "Газелью" -- менял тормозные колодки. Увидев нас, он оторвался от своего занятия.    -- Скучаете?    -- Скажите, -- спросил я, -- а правилами распорядка не запрещается покидать территорию базы? Типа там по грибки -- по ягодки?    -- Да не вопрос, пожалуйста. Не заблудитесь только. Кстати, вон там, -- он показал гаечным ключом в сторону, противоположную от ворот, -- у нас есть поле для гольфа. Играете?    -- Вообще-то да. Но ни разу не пробовали, -- честно признался я.    -- Попробуйте, Лера даст вам клюшки и мячи. Эй! Эй! Что вам там надо?!    Это он крикнул фигуре в плаще с капюшоном, пытавшейся открыть дверь с окошком-сердечком "веселого домика".    -- Это безобразие! -- фигурой оказалась гламурная дама, то есть госпожа Шнайдер. -- У меня в номере не работает бачок. Так еще и здесь заперто!    -- На первом этаже возле холла есть сортир, -- ответил Герман. -- Я сейчас поднимусь, посмотрю ваш бачок. А это не туалет, здесь служебное помещение.    Об игре в гольф лично я имел чисто теоретические представления, в основном почерпнутые из кинофильмов и рассказов очевидцев. Мы взяли по мячу и по три клюшки, не зная конкретного их назначения, чисто интуитивно выбрали по одной маленькой, одной большой и, как водится, средней. Кажется, их называют айрон, вуд и патер, но не поручусь, что именно в такой последовательности. Большее количество клюшек набирать не стали, поскольку в роли кэдди выступать было некому, все таскать надо самим. Под поле был оборудован обширный луг на опушке леса -- тут имелось все, что полагается -- и стартовая зона "ти", и фервей, и коротко стриженый газон с лунками, обозначенными флажками. В зоне фервея находились все, предусмотренные правилами игры препятствия -- и тебе яма с песком, и заросли осоки, и огромная лужа -- да не одна, -- изображающая водоем. На этом мои познания в гольфе заканчивались, моя жена знала об этой игре не больше.    -- Какой клюшкой делать первый удар? -- спросила она.    -- Наверно самой длинной. Ведь надо как можно дальше вбросить мяч на фервей поближе к газончику с лунками. В идеальном случае попасть в лунку с первого удара.    -- Давай, ты начинай, а я посмотрю.    -- Как скажешь.    Я воткнул в землю подставочку для мяча, не знаю, как она называется, склонил голову набок -- по-моему, все гольфисты так делают, прицеливаясь -- сделал несколько пробных взмахов и ударил по мячу. Взлетев по замысловатой траектории, противоречащей всем законам баллистики, мячик приземлился, а точнее приводнился в середине самой огромной лужи. Катька захохотала.    -- Смейся-смейся, -- огрызнулся я. -- Посмотрим, куда у тебя улетит.    Она положила свой мяч на подставочку, размахнулась и со всей дури саданула клюшкой. Взвившись снарядом, вместо того, чтобы улететь в сторону фервея, мячик скрылся в совершенно другом направлении, то есть в лесу.    -- Oh, bad foozle! It is necessary to search for a ball, -- съехидничал я, припомнив где-то слышанную фразу. Надеюсь, что произнес ее правильно.    -- Чего-чего?!    -- Плохой удар. Придется искать мяч.    -- Я пошла, -- Катя направилась в сторону леса.    -- Может, не стоит?    -- Ну, уж нет!    Я двинулся следом за ней. Глупая затея, все равно, что иголку в стоге сена найти. Отрикошетив от дерева, сей предмет мог скрыться где угодно. Проще сбегать на турбазу за новым мячом. С полчаса мы осматривали каждый кустик, все это время сверху слышалось какое-то цоканье, будто бы кто-то хихидно ехикал, то есть ехидно хихикал. Наконец, подняв головы вверх, мы увидели на ветке сосны крупную рыжую белку, которая держала в передних лапках злополучный мяч.    -- Эй, отдай! -- обиженно крикнула Катька.    -- Отдай, хуже будет! -- я пригрозил зверьку клюшкой.    Но белка только озорно сверкнула глазками-бусинками и ловко перепрыгнула на ветку соседнего дерева, не выпуская из рук, в смысле из лап, свою добычу. Преследование продолжалось около часа. Зверек дразнил нас, прыгал с ветки на ветку, углубляясь все дальше в чащу. Все это начинало надоедать. Я поднял с земли кедровую шишку.    -- Эй! Давай меняться! -- и запустил шишкой в ехидного грызуна.    Белка машинально схватила брошенный в нее предмет и выпустила мяч.    -- И чего ты раньше не додумался?! -- Катька ловко подхватила падающий мячик. -- И откуда теперь надо бить?    -- Я думаю, с того места, где его поймала белка, -- одна мысль, что придется выбивать отсюда, из чащи, приводила меня в ужас.    Продолжив игру, мы героически доставали мячи из луж, песка, зарослей лопухов и крапивы, но, наконец, гордые и счастливые закатили их в лунки. Считать удары мы просто устали, поэтому ставили перед собой упрощенную задачу -- довести начатое до логического конца, заранее договорившись о ничьей.    Вернулись на базу мы грязные и усталые. В лучах заходящего солнца опять увидели во дворе одинокую фигуру, рыскающую от сарая к сараю. Интересно, госпожа Шнайдер что, так до сих пор и не нашла туалет? Мы сдали инвентарь Лере, и пошли отмываться. А когда отмылись, обнаружили, что время-то уже -- без четверти восемь. Мы опоздали на инструктаж!    -- Вот они, прогульщики! -- сказал Герман, увидев нас в дверях столовой. -- Повторяться не буду. Мы уже обсудили кандидатуры двух старост. Голосуем открыто и списком, кто за?    -- Надеюсь, это не мы? -- спросил я.    -- Нет, это Колобков и Михайлин.    Мы присоединились к поднятым рукам.    -- А зачем два старосты? -- шепотом спросил я у Мокуса.    Это выглядело каким-то раздуванием штатов, не такая уж у нас большая группа, чтобы назначать столько руководителей.    -- Типа традиция такая. По полсрока. Жесть, там еще какой-то ритуал вроде торжественной передачи чего-то типа реликвии. Староста -- хранитель этой реликвии.    -- Понятно.    -- Путешествие в сказку будет очень увлекательным, -- продолжал Герман, -- но, тем не менее, оно связано с риском. Наша фирма, конечно же, постаралась свести все риски к минимуму, но, сами понимаете, мы отправляемся в темное средневековье, там возможно всякое, в том числе и форс-мажор. Поэтому, чтобы снять с себя некоторую ответственность, попрошу всех дать расписку в том, что вы по доброй воле отправляетесь в путешествие. Если кто-нибудь сомневается, еще не поздно отказаться. Мы вам, конечно же, вернем стоимость путевки. Разумеется, не в полном объеме, за вычетом комиссионных...    -- И сколько же составляют эти комиссионные? -- перебила госпожа Шнайдер.    -- Двадцать пять процентов.    -- Это безобразие! Обдираловка! Я уже подумывала отказаться от ваших услуг, но теперь принципиально не стану этого делать. Хотя сервис тут у вас просто отвратительный. Безобразие, туалет не работает, даже чашку чая в номер не допросишься!    -- Я проверил ваш бачок, -- сказал Герман. -- Он совершенно исправен. Что касается чая -- да, штат у нас тут небольшой, молниеносно исполнить все желания клиентов мы не в состоянии, но завтра мы все равно покидаем этот приют. А там, в сказке, вас будет ждать просто сказочный сервис.    -- Будем надеяться.    -- А ваша фирма вообще давно существует? -- как бы между прочим спросил Колобков.    -- Без малого год. То есть, работаем мы второй сезон.    -- А как насчет расширения? -- поинтересовался владелец фитнес-клубов.    -- Планируем расширяться, но для этого надо увеличить обороты, заработать соответствующий капитал. Я думаю, эту тему мы обсуждать не будем, финансовые дела -- это наша коммерческая тайна. Как бизнесмен, вы, надеюсь, меня понимаете.    -- Безусловно.    Лера уже начала носить плошки с едой. Ужин прошел в спокойной обстановке, госпоже Шнайдер, видимо, пришлось смириться со всеми безобразиями и лелеять себя мечтой о завтрашнем сказочном сервисе. За ужином мы с Катей рассказали о курьезном случае с белкой. Колобков попытался сострить, не перебрали, мол, мы лишнего, скаламбурив лесного грызуна с уменьшительно-ласкательным прозвищем белой горячки.    -- Тут нет ничего удивительного, -- пояснил Герман. -- Когда мы открываем портал для переброски в сказочный лес и обратно, оттуда иногда проникает разная забавная живность. Как-то раз сюда залетел зарянакан шилоклювый, очень древний, можно сказать ископаемый вид. Его поймали орнитологи, подняли шум в местных газетах, дескать найдена последняя сохранившаяся особь первоптицы.    Покончив с принятием пищи, мы вышли в холл. Вслед за нами туда явился Колобков. Мы поздравили его с назначением, а из дальнейшего разговора выяснилась приятная неожиданность: Игорь Геннадиевич, как и мы с Катей, тоже любитель преферанса. Мы тут же попросили у Леры карты и устроились в холле за столиком. Четвертым к нам подсел бизнесмен -- второй наш староста -- он раздобыл где-то бутылку "Шато Лафон", ибо что это за преф без вина. Гламурная госпожа отправилась к себе, и это радовало -- не нужно было выслушивать ее критические высказывания по поводу сервиса и прочих безобразий. По телевизору шло какое-то кино, но включили его скорее всего для фона. Программист сидел на диване в окружении Вики и Ники и при помощи своего ноутбука скачивал из Интернета для девчонок новые шлягеры. Девицы, каждая со своей стороны, заглядывали ему через плечо, при этом они по-прежнему оставались связаны наушниками, подключенными на сей раз к компьютеру.    За игрой мы с Катькой поинтересовались у наших старост, о чем говорилось на инструктаже во время нашего отсутствия.    -- Он хоть сказал конкретно, куда мы направимся? -- пытался выяснить я    -- Конкретно -- нет, -- ответил Константин. -- Обо всем, говорит, узнаете в свое время, иначе пропадает интрига всего путешествия. Семь первых.    -- Вист!    -- Вист!    -- Там, в анонсе, говорилось про излучину какого-то моря, -- припомнила Катя. -- Но тут, можно сказать, географический центр России, никакого моря и в помине нет. Не повезут же нас самолетом на Дальний Восток или на Северный ледовитый океан!    -- Предводитель утверждает, -- сказал Колобок, -- что Реликвия перенесет нас в пространстве. Конечно, все это чушь собачья, но в качестве моря нам может быть подано, например, Телецкое озеро, оно тут где-то недалеко, или другой крупный водоем, какое-нибудь водохранилище.    Константин взял вместо семи девять взяток, я -- одну, Колобков остался без одной.    -- Перезаложились, милостивый государь, -- обиделся Игорь Геннадиевич.    -- Отнюдь. Таков расклад, -- оправдывался бизнесмен, хоть и на самом деле восемь у него было чистых.    Дальше я сидел на прикупе и мог расслабиться.    -- А что за Реликвия? -- спросил я, раздавая карты.    -- Он ее не показывал, -- ответил Константин. -- Говорит -- завтра. Это у них какое-то ритуальное таинство, выполняется тет-а-тет. Так заведено.    -- Ясно. Наверное какие-нибудь святые мощи съеденной в день открытия турбазы курицы.    Все усмехнулись.    -- Возможно. Короче, завтра после завтрака каждый должен собрать вещи в дорогу и быть наготове. Мы с Германом уединяемся в ритуальном зале, он передает мне Реликвию, после чего состоится перемещение.    -- Чушь собачья, -- повторил Колобков. -- Мизер!    Мизер оказался чистый, даже проверять не стали. Тем не менее, игра затянулась надолго. Мокус и девицы давно отправились на боковую. Герман несколько раз заходил в холл и напоминал, что завтра -- трудный день. В третьем часу мы подсчитали очки и разошлись. Несмотря на длинную игру, результат получился почти нулевой. Бизнесмен и Катька немножко выиграли, мы с Колобковым чуть-чуть проиграли. Да и играли-то практически на интерес -- по копейке за вист.    Катька уснула быстро, а я все маялся бессонницей. Я вообще не ложусь рано, а если учесть разницу в часовых поясах, то сейчас у нас дома просто-таки детское время. Я уже почти задремывал, но разбудил меня резкий звонок местного телефонного аппарата. Интересно, кто бы это мог звонить мне сюда, да еще в такой, прямо скажем, неурочный час?    -- Алло!    -- Слышь, командир, товар прибыл, куда сгружать?    -- Какой товар? -- не врубился я. -- Вы чего?    -- Это Герман?    -- Нет, вы ошиблись.    -- Сорри.    Вот тебе и "сорри". Черт побери, весь сон перебили. Через пару минут со двора сначала донесся шум мотора грузовика, потом какие-то нечленораздельные возгласы, звук стартера. Я подошел к окну. Уличного освещения во дворе не было. Точнее оно существовало, это я успел заметить еще днем, но в данный момент было выключено. "Газель" светила фарами на кузов "Бычка", из которого два мужика вытаскивали тяжелые ящики и носили в сарай. Герман стоял в свете фар и руководил разгрузкой. Ничего интересного -- ну доставка какого-то оборудования или продуктов. Почему ночью? Да мало ли, может поставщику так удобнее. Вообще, какое мое дело. Я лег в постель. Через полчаса послышалось тарахтение дизеля "Бычка", которое удалилось и стихло. Заглушили и "Газель". Наступила тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечиков. Под него-то я и уснул.       Спускаясь к завтраку, первое, что мы услышали на подступах к столовой... вы правильно догадались, конечно же, это возмущенные возгласы госпожи Шнайдер.    -- Безобразие! Это просто не дом отдыха, а перевалочная база. Всю ночь под окном тарахтел грузовик, ругались мужчины!    -- Мне привезли продовольствие, -- оправдывался Герман. -- Между прочим, в том числе и для сегодняшней переброски. Или вы хотите отправиться в дальний путь без провианта?    -- Я ничего не хочу. Но если мне и там не будут давать спать, я наверно соглашусь пожертвовать вам свои двадцать пять процентов.    -- Пожалуйста. Только решайте, пожалуйста, здесь, потому что там будет поздно.    Расправившись с яичницей, гренками и сметаной, мы с Катей отправились подышать воздухом во двор. Наши вещи были уже собраны, Герман и Константин должны вот-вот совершить таинство передачи Реликвии, после чего нас соберут у флагштока, погрузят в "Газель" и повезут трансгрессироваться или телепортироваться, то есть перемещаться в сказку. Придумано все здорово и весьма правдоподобно. Конечно, чушь собачья, как сказал бы Колобков, но в сказку надо верить, так веселее жить.    А Герман просто Фигаро здесь -- Фигаро там. Только что он был в столовой, а теперь копошился возле "Газели".    -- Иван! -- обратился он ко мне. -- Очень хорошо, что вы тут. Помогите мне, пожалуйста, загрузить вот эти два ящика.    Позади заднего сиденья уже стояли четыре каких-то деревянных ящика, нам предстояло поставить еще два сверху. Они оказались тяжеленные. Помню, когда будучи студентом проходил практику в типографии, мы разгружали шрифты -- примерно такие же неподъемные, из типографского сплава: свинец с оловом и сурьмой. "Газель" заметно просела на рессорах.    -- Что там за тяжесть? -- поинтересовался я.    -- Тушенка.    -- Чего ж такая тяжелая?    -- Не знаю. Китайская.    Будто бы наша должна быть легче.    -- Значит, в ней одни шкуры и кости.    -- Возможно, -- засмеялся Герман. -- Ну все, пора. Сейчас я передам Реликвию, и все встречаемся у флагштока.    Он запер машину и поставил ее на сигнализацию.    Народ потихоньку стал собираться возле трибуны. На ней, как и вчера, возлежал большой рыжий кот. Когда все были в сборе, подошли Герман с Константином, совершившие свою церемонию передачи Реликвии. Мы подняли флаг, торжественно поклялись не нарушать беспорядки и не загрязнять экологию в заповеднике "Сказка", куда мы сейчас направляемся, и стали грузиться в "Газель". Последним в машину запрыгнул рыжий кот.    -- Ой, Полуэкт Полуэктыч! -- воскликнут Герман. -- А мы тебя чуть не забыли. А ведь ты у нас одно из главных действующих лиц.    -- еРРРУнда, -- почти внятно мурлыкнул кот, или мне показалось.    Полуэктыч устроился на коленях у Катьки и своим мурлыканьем заглушал шум мотора. Ехали мы недолго и все через лес. Обогнули поле для гольфа и выехали на опушку перед обрывом к реке.    -- Я надеюсь, вы не собираетесь форсировать водную преграду? -- спросил Колобков у Германа.    -- Нет, не собираюсь. Внимание, всем приготовиться к перемещению. Староста, доставайте реликвию.    И Константин извлек на свет божий золотую бляху с изображением крылатого льва в шлеме, сжимающего в лапе рубиновый меч...