Легкая нажива - Джон Макдональд

— Почему это особое дело — черт с ним, какое бы оно ни было, — не смог бы сделать я?

— Смог бы. Но это особые вещи, тебя не учили им в колледже. Может быть, тебе и не захотелось бы заниматься ими.

— Почему же?

— По двумя причинам. Во-первых, ты такой парень, что тебе, возможно, помешала бы совесть. Во-вторых, если ты будешь с нами заодно, с Элом и со мной, то мы получим ключик к тебе. А это значит, что если ты захочешь через некоторое время уйти, а нам будет невыгодно тебя отпускать, то придется применить к тебе кое-какие убедительные аргументы, чтобы оставить.

— Шантаж, что ли?

— Опять пагубное влияние телевидения, — недовольно произнес Хейнс.

— Расскажи что-нибудь наводящее, и я, глядишь, побольше пойму.

— Ладно, сейчас нарисуем. Мы стараемся обеспечить для казино максимум условий, чтобы остаться в выигрыше. Но бывают у игроков полосы удачи. Вот мистер Смит приезжает из Оклахомы, останавливается в отеле. Немножко выиграет, немножко проиграет, а потом попадает на такую везуху, что кладет в карман девяносто две тысячи. Мы не любим, когда нас так бьют. И вот он уже намыливается лететь в свою Оклахому с таким куском. И тут мы с Джерри встречаемся... Много разных путей, когда отель может помочь, ты и своей головой можешь дойти. Наша задача — усадить его обратно за стол, глядишь — дело и пошло. И если мы продумали все как надо, а так оно обычно и бывает, то Эл дает добро на маленькую премию, процентов пять. Мы снимаем с денег сливки, пока их никто не занес в книги. Это хорошие деньги, ничьи.

— Премия, сливки... Сразу столько нового, Макс.

— Тебе, наверное, нужно растолковать, как первокласснику. Ладно, все равно не докажешь, что я тебе рассказывал такие вещи... Так вот, в каждом столе есть специальная прорезь, и деньги клиента, который покупает фишки, опускаются через эту прорезь в запертый ящик, закрепленный под столом. В зале работают ребята, которые обходят столы, снимают ящики с деньгами и ставят на их место пустые. Полные ящики несут в кассовую комнату, там деньги сортируют, пересчитывают и упаковывают, а потом переправляют в подвалы. Мы держим тысяч триста наличными на руках, и если на каком-то столе наша наличность уменьшается, то подбрасываем туда, а если у нас хороший прирост, отправляем деньги в банк, ты видел бронированные автомобили.

— С этим более-менее ясно, а...

— В кассовом помещении мы храним записи, это тоже ясно, да? Для бухгалтерии, для владельцев, для налоговых чиновников. На все есть книги. Но когда я говорю о премиях, то имею в виду деньги, которые никогда не попадают в книги, малыш. Возьми этого мистера Смита из Оклахомы. Он выгреб у нас девяносто две тысячи и собирается умотать с ними. Но его втравливают хватануть побольше, и он спускает свой выигрыш. А Эл говорит, чтобы тем, кто помог Смиту в этом деле, отстегнули пять кусков. И когда в следующий раз опорожняют ящики, я просто забираю пять тысяч. Я имею возможность сделать это, потому что в Вега-се нет того, чтобы посторонний лез в кассовую комнату. Никто из налоговой инспекции не видел такую комнату изнутри. Вот так.

— Но если Эл разрешает такие премиальные, значит, совладельцы эти деньги не получают, так, Макс?

Хейнс с досадой и нетерпением выслушал Даррена.

— Только я начинаю думать, что ты малый с головой, как ты... Слушай, малыш, Эл — владелец, один из нескольких. Есть два вида владельцев — «внутренние» и «внешние». Из-за налогов мы не хотим, чтобы казино выглядело излишне преуспевающим. Поэтому есть деньги, которые не зафиксированы нигде. Они идут Элу и другим «внутренним» владельцам, а все «внешние» получают свою долю с того, что записано в книгах и после вычета налогов. Доказать они ничего не могут, да и не горят желанием.

— Да, но...

— С этими деньгами Эл должен играть по-честному. Самое глупое, что он может сделать, — это взять больше своей доли. У него есть согласие других «внутренних» на то, чтобы он раскидывал часть денег в виде премий людям вроде нас с Джерри, когда мы делаем кое-что особое для прироста навара. Например, втравливаем этого мистера Смита в хорошую игру... Мы тут живем в сытненьком зелененьком мирке. Денежная машина. И, получая свое, не надо доставлять неприятности другим.

— Я... Я вовсе и не собираюсь.

— В коровнике — как там держит коров?

— Хм. Ну, стойло, цепь...

— Так вот, у нас коровник есть и коровы есть, но цепи нет, и коровник без замка. Если у коровы много молока, то используют всю коровью психологию, чтобы она стояла спокойно и радовалась. А наша психология в этих местах — это женщины, выпивка, «красные ковры» (обслуживание по высшему разряду) и всякие там штучки, которые сочиняем мы с Джерри Баклером.

— Какие например?

— Какие? Однажды гостил тут у нас толстенький греческий судовладелец, гомик, ему здорово повезло, и он собрался было отваливать. Джерри приходит идея прихватить его на, так сказать, нарушении общественной морали. Наняли мы парня что надо, надели на него униформу служащего, дали ему ключи. Привели фальшивых полицейских, такого же юриста, четыре дня грека не трогали, а потом напугали до смерти. После отпустили, даже принесли извинения. Он был так рад, что выпутался. Они прекрасно потолковали с Джерри, выпили шампанского, и Джерри провел его в казино, а там уж мы его общипали. За такую работу Эл разрешил отстегнуть Джерри жирный кусок — из тех денег, что не проходят по бумагам. Ты можешь представить себе, что я пойду к тебе с таким делом?

— Н-н-нет, — подумав, ответил Даррен.

— Вот теперь и смотри, малыш. Хоть Джерри и пьяница, он нам нужен больше, чем ты.

Хью допил остатки кофе.

— Черт, неохота уходить, не доделав до конца того, что хотелось.

— А зачем уходить?

— Я же сказал: он слишком часто мешает мне работать.

— Ты, малыш, бываешь глуповат, но я, думаю, смогу тебе помочь. Пожалуй, я сделаю так, чтобы он не путался у тебя под ногами. Поговорю с Элом, а он — с Джерри. Эл изобразит это так, будто все исходит от меня. А сейчас о том, что ты сделаешь для меня. Когда я соберусь поработать с Джерри по э-э-э... специальным вопросам, о которых говорил... то дам тебе знать. И тогда он получит право влезать в работу отеля. Что бы он ни делал, ты — ноль внимания на его дела. А когда проблема снимется, я снова дам тебе знать. Если же он в другое время полезет в дела, ты сообщишь мне об этом.

— Это... не совсем то, на что я рассчитывал.

Макс встал и подошел к двери:

— Пока все, договорились? Бери и радуйся, потому что это больше, чем я хотел сделать для тебя, Даррен.

После того как Макс вышел на своих упругих кривых ногах, Хью Даррен сидел в кабинете еще минут десять.

«Мотать надо отсюда, — думал он. — Я знал, что в заведениях такого типа должна быть грязь, но думал, что сумею остаться чистеньким, ан нет — она подступает все ближе и ближе. Может, я постепенно становлюсь все более равнодушным и в один прекрасный день окажусь по уши в грязи и тогда выбираться отсюда будет уже поздно?»

Странное, почти суеверное предчувствие росло в нем последние два месяца. Было ощущение, что он неумолимо движется к какому-то несчастью. Но сейчас, сидя в одиночестве в этом кабинете, он на время стряхнул с себя это ощущение, вернувшись в мир своей мечты.

Четыре года назад Хью нашел тропический островок в шестьдесят акров в группе островов Берри, в десяти милях от рифа Фрезиерс-Хог. В прошлом году Хью расплатился за него, сделав последний взнос, и островок — Перцовый риф — стал его собственностью. Там есть маленькая естественная гавань, выходящая в глубокие воды.

У Хью была мечта скопить шестьдесят тысяч и построить на острове маленький симпатичный курортный отель, который он уже явственно представлял себе. Шестьдесят тысяч — это было бы опасным минимумом, но Хью знал людей в Нассау, которые помогут ему, подкинув еще сто восемьдесят тысяч.

Так что ему нужно перетерпеть это общество — Макс Хейнс, Эл Марта, Гидж Аллен, Гарри Чарм, Бобби Валдо, Бобер Браунелл, Джерри Баклер и прочая свора — только ради своего банковского счета, который здесь прекрасно подрастает. Питание и проживание — даром. Есть возможность класть в банк почти все жалованье, которое за вычетом налогов все-таки остается впечатляющим. Прошло уже восемь месяцев. Трех лет вполне хватит, ну, может быть, еще годик, для большей гарантии.

А что ему бояться этих людей? В главном они ему не помешают. Он управляет отелем, будет и дальше заниматься своим делом. А в один прекрасный день, даже раньше, чем когда-нибудь можно было надеяться, он построит свой отель и станет управлять им так, как ему нравится.

В три часа пополудни Даррен подписал исходящую почту, ответил на пару звонков, потом пошел в свой номер, переоделся для купания, спустился через служебный выход, прошел хозяйственный двор и ворота в конце его и по чудесному бархатному газону направился к бассейну, в радостном предвкушении ускоряя шаг и высматривая среди загорающих Бетти Доусон.