Встречная полоса - Сергей Зверев

После бессонной ночи голова была неожиданно легкой и пустой, мысли, эмоции – все потеряло остроту, но не исчезло, а словно подернулось дымкой, похожей на пепел. Поэтому на маленького, с поднятыми почти до ушей плечами старшего лейтенанта, остановившегося у дверей заветного кабинета, Стас сначала не обратил внимания. Потом долго смотрел в обтянутую синей форменной курткой спину и сообразил наконец, что следователь Кормилицын А. В. прибыл на рабочее место. Дверь закрылась перед носом. Стас постучал и толкнул створку.

– Вы ко мне? – Лейтенант уже уселся за пыльный, заваленный бумагами стол, положил перед собой портфель и втянул голову в плечи.

– К вам, – подтвердил Стас. – Я Нестеров. Мне сказали, что дело у вас.

Кормилицын посмотрел в окно, на решетку за ним, кивнул и повернулся к посетителю.

– У меня, – подтвердил он. – И вещи вашей жены тоже у меня. Вот. – Он грохнул дверцей облезлого от старости сейфа, достал черный пластиковый пакет и положил его на груду старых журналов. – Распишитесь.

Из портфеля на свет появилась опись, Стас взял листок, пробежал глазами строчки и потянулся за предложенной ручкой.

– Можете идти. – Кормилицын запихнул бумагу в портфель и включил системный блок компьютера. Надрывно загудел вентилятор, но после пинка успокоился, и в кабинете стало тихо.

Стас заглянул в пакет, положил его на стул и спросил негромко:

– Это все?

– Да, – не глядя на него, кивнул лейтенант, – все. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела я вынес и отправил в прокуратуру. До свидания.

– Погоди, – Стас оперся ладонями о столешницу, – я не понял: почему отказ? На каком основании? А экспертиза? А схема ДТП? А…

– Обращайтесь к руководству. – Уши Кормилицына скрылись под жесткими погонами, он внимательно смотрел на покрывавший монитор слой пыли, словно читал с черного экрана.

– Обращусь, – пообещал Стас. – Обязательно обращусь! Фамилию и должность мне назови, чтобы я ничего не перепутал.

Апатию и безразличие как рукой сняло, под ребрами словно пружина сжималась – усталость и боль последних суток вот-вот вырвутся наружу. Зато руки не дрожали, строки на листе выходили четкими, только хвосты у букв получались угловатыми, острыми, а стержень рвал бумагу.

– Вот и напишите. – Кормилицын даже откинулся на спинку стула. – А вам подтвердят, что дело закрыто в связи с гибелью виновной.

– Виновной? – Голос снова подвел, и Стас пожалел, что оставил бутылку с водой в машине. В горло ничего не лезло, он не ел со вчерашнего дня, да и не смог бы, даже если бы и захотел.

Кормилицын кивнул и включил наконец монитор. Стас стоял столбом, комкал в руках исписанный лист.

– Кто виновная? Марина? Да я же сам видел съемку в Сети – эта тварь бронированная по встречке топила, Марина уйти в сторону не успела, ей некуда было… Виновная… Ты охренел, лейтенант, она пять лет за рулем, ни одного нарушения… Там дорога, как стекло, ни одной выбоины…

Орать он мог сколько угодно, следователь упорно смотрел то в монитор, то в окно. Пружина под ребрами разжалась и рывком пошла вверх, воздух закончился, и стало темно. Но все быстро вернулось в исходное состояние, только черный пакет валялся на полу, а Стас сидел на стуле. Рядом стоял Кормилицын со стаканом теплой воды в руке.

– Не ори. – Следователь протянул стакан посетителю. – Или я наряд вызову. Пей. – Он вернулся на свое место и снова поднял плечи, нахохлился, как снегирь на ветке. Отвернулся, принялся просматривать документы на экране и говорил еле слышно, словно сам с собой:

– Ты еще спасибо скажи, что дело не завели, тебе с этой конторой век не расплатиться. У того «мерса» бампер сто́ит, сколько я за год зарабатываю. Пострадавший не в претензии, предъявлять тебе ничего не будет. Ты хоть знаешь, кто в том «мерине» ехал?

– Знаю. – Стас поставил пустой стакан на черную папку. – Огарков какой-то.

– Правильно. Это вице-президент нефтяной компании и ехал он на служебной машине с включенным проблесковым маячком. Твоя жена выехала ему навстречу, так в протоколе сказано. Все, иди, мужик, – вздохнул Кормилицын, – я тебе все сказал, все отдал. Иди и не выделывайся. Если жить не надоело.

– Не все. – Два слова дались с трудом, внятно произнести их Стас смог не сразу. – Я тебя понял, только…

– Что только? – уставился на него следователь. – Что тебе непонятно? Иди уже, суда не будет, денег ты никому не должен…

– Я не об этом! – отмахнулся Стас. – Ты сказал: протокол. Будь другом, дай посмотреть. Никто не узнает.

– Для того чтобы ознакомиться с материалами дела, вам необходимо обратиться в прокуратуру, написать заявление, получить резолюцию, – заученно произнес Кормилицын и снова загремел дверцей сейфа. А когда повернулся, на столе перед ним лежала купюра приятно-оранжевого цвета. Кормилицын на всякий случай поднял плечи и положил руки на колени.

– Пожалуйста, – повторил Стас, – никто не узнает. Я не скажу. Я должен знать, как Марина… Мне очень надо. Пожалуйста…

– У тебя десять минут. – Лейтенант вытащил из портфеля скоросшиватель, положил его на стол, прихватил деньги и вышел из кабинета. Стас схватил папку, развернул ее: схема аварии на двух склеенных листах, маршруты следования обеих машин, показания очевидцев. «Автомобиль «Ситроен» под управлением 25-летней жительницы Москвы выехал на полосу встречного движения и столкнулся с «Мерседесом», принадлежащим нефтяной компании». Стас наскоро прочел текст, перевернул страницу.

«Вела транспортное средство, превышая установленный в г. Москве скоростной режим. При совершении маневра не убедилась в его безопасности. Не приняла возможные меры к снижению скорости, вплоть до остановки транспортного средства, хотя такую возможность имела. – Стас рванул папку к себе, задел рукавом ветровки стакан, тот упал и покатился, расплескивая по полу воду. – Совершила столкновение с автомобилем марки «Мерседес» гос. номер… В ходе расследования установлено, что водитель автомобиля «Ситроен» совершила преступление, предусмотренное…» Стас привалился к стене, вытер ладонью взмокший лоб.

«Бред, полный бред, она в левый ряд редко совалась, даже на пустой дороге». Он глянул на часы и открыл следующий лист.

«Комплекс повреждений, установленных при исследовании трупа Н., имеет признаки прижизненного происхождения и возник от ударного воздействия со значительной силой тупых твердых предметов с преобладающей контактировавшей поверхностью…» Стас пробежал глазами выводы эксперта, остановился на последних строках:

«Смерть гр-ки Н. наступила от тяжелой черепно-мозговой травмы и травмы грудной области. Как каждое из этих повреждений, так и их совокупность могли явиться причиной смерти Н. Повреждения, обнаруженные у Н., являются опасными для жизни в момент причинения и по этому признаку квалифицируются как тяжкий вред здоровью. Между причиненными повреждениями и смертью Н. имеется прямая причинно-следственная связь…»

– Вот! – рявкнул Стас на вернувшегося лейтенанта. – Вот, читай: прямая причинно-следственная связь! Чего тебе еще надо, чтобы завести дело! Эта сволочь должна ответить по закону…

Кормилицын вырвал у Стаса папку и пихнул ему в руки пакет. Сам бросил скоросшиватель на стол и повернулся к посетителю:

– По какому закону? Ты сам соображаешь, что говоришь? Иди отсюда, успокоительного выпей или водки – что тебе больше нравится. Сама виновата – выехала на встречку, получила в лоб, вот тебе и связь! Давай, проваливай! – Он открыл дверь и мотнул коротко стриженной белобрысой головой в сторону темного душного коридора.

Стас вышел из кабинета, остановился на пороге, наклонился к уху Кормилицына и произнес негромко:

– Это все брехня от первого до последнего слова. Он убил ее, этот Огарков, мою жену и Машку, а сам свалил с места ДТП. Но я его достану, будь уверен! Обязательно достану! Но мне сначала двоих похоронить надо.

До дома он добрался поздно вечером, долго бродил в темноте по пустой квартире. Потом поставил чайник, вернулся в коридор. В ванной свет включить все же пришлось, отблеск упал на черный бок пакета. Этот момент Стас откладывал целый день, вернее, просто было не до него. Слишком много всего – звонки, соболезнования, переговоры с родителями Марины, хлопоты о могиле отца. Удалось договориться, чтобы его положили рядом с матерью и дедом, могильщики буквально выкручивали руки, требуя денег за каждый взмах лопатой. «Капаем магыла» – от этой таблички, прибитой к столбу у въезда на кладбище, пустота внутри стала горячей, липкой, желудок отозвался спазмом, голова болью, и Стас был готов отдать любые деньги, чтобы все поскорее закончилось.

Зато сейчас у него полно времени, надо чем-то занять себя, отвлечь до завтрашнего утра, когда круговерть начнется по новой. В землю лягут сразу двое, а послезавтра… Стас сел на край ванны, расстегнул «молнию» на белой сумке. Косметичка, ключи на брелке, кошелек, мобильник с севшим аккумулятором, документы, помада, россыпь мелочи… Стас по очереди достал их из сумки, повертел в руках и убрал обратно. На кухне засвистел чайник. Стас выключил газ, налил полную чашку кипятка и вернулся в ванную. Все это надо отдать родителям Марины, ему это ни к чему. Или убрать подальше, чтобы потом, через год или больше, достать, вспомнить… Дожить бы. Да только зачем теперь?