Тики-Так. Фантастические рассказы - Павел Шаров

– Последним смеется тот, кто смеется серьезно, – сказал автор и достал инструкцию по рационализации и изобретательству.

По инструкции выходило, что один, сколь угодно шизофренированный субъект может заставить толпу здравомыслящих людей заниматься явно выраженной бессмыслицей, и так долго, как ему, субъекту, заблагорассудится.

С этого момента в институте началась полная кипучей бесполезности жизнь. Субъект оказался очень плодовитым на выдумки. Он заставлял собирать научные советы, вести обширную переписку по его предполагаемым изобретениям, оформлять ему многочисленные командировки по вызову Контрольного совета Госкомитета по изобретениям и открытиям. Наконец, последовали вызовы в суды и другие издержки его бурной деятельности.

Однажды, после очередной бессонной ночи, директор понял, что бесконечные творческие дискуссии с изобретателем – это как раз и есть то самое болото, в которое когда-то попал барон Мюнхгаузен: чем больше барахтаешься, тем глубже вязнешь.

Пора было браться за голову, или, если хотите, брать быка за рога. Практика – вот тот краеугольный камень, который необходимо уронить на черепную коробку изобретателя, решил директор и собрал экстренный научно-технический совет. Поскольку других материальных результатов изобретательства изобретателя, кроме самого изобретателя, не было, директор попросил изобретателя взять себя за волосы и приподнять.

«Это нам раз плюнуть», – подумал Тики-Так.

Изобретатель доверчиво схватился за шевелюру, подпрыгнул и… повис в воздухе, вытаращив на остолбеневший коллектив удивленные глаза.

– Четыре секунды, – произнес директор в гробовой тишине, – давай еще.

Ошарашенный не менее других, изобретатель подпрыгнул и, ухватившись за собственный скальп, повис, напряженно вращая окулярами.

– Восемь секунд, – констатировал директор. – Ты настоящий шизик.

А про себя подумал: «Пора избавляться».

После этого стали происходить настоящие чудеса. Старому холостяку Ивану Ивановичу Загуляйко шизик неопровержимо доказал, что тому надо менять фамилию и жениться. На потолке появились подозрительные следы, по которым инженер по технике безопасности Шарахов без труда отыскал только что пропавшие блоки питания. Они были аккуратно уложены в правом верхнем углу комнаты номер тринадцать, над самой головой главного конструктора разработки Криволапова. У всех создалось впечатление, что главный метролог Храпуновский, приходя на работу, перестал пить снотворное. А когда не работавший пять лет микропроцессор Харитона Харитоновича Трудохлебова вдруг заработал, трудовой коллектив решил: хватит, и вызвал санитаров.

– Где он? – спросили санитары.

– Вот, – показал директор на шизика, – шизик, повисни!

Шизик взял себя за шевелюру и повис.

– Какой красивый, – сказали санитары, – нам все ясно. Пусть повисит у нас в конференц-зале.

И увезли шизика.

Вскоре члены коллектива узнали, что неутомимый изобретатель организовал в дурдоме художественную самодеятельность и ежедневно по нескольку раз изображает нисхождение с потолка в люди, а те приколачивают его к деревянной стенке.

Р. S. Со временем страсти улеглись, следы на потолке были смыты, и коллектив уже стал потихоньку забывать странное происшествие, как к директору в кабинет через приемную прошел Харитон Харитонович Трудохлебов и положил на директорский стол пачку бумаг, на которой было написано: «Открытие».

Когда в кабинете директора кто-то от неожиданности упал с кресла, Тики-Так хитро подмигнул секретарше и вышел из приемной.

Футбол

Вот-вот начнется футбольный матч между двумя выдающимися командами. Болельщики одной из команд приготовились орать во всю глотку, а болельщики другой – бить их по башке, чтобы не орали. Судья приготовился выполнить задачу, поставленную ему за энную сумму, а вратарь одной из команд – за такую же сумму пропустить гол.

Начинается игра. С самого начала создается впечатление, что на поле обе команды играют в одни ворота. Защитники обреченной на проигрыш команды бодро разбегаются, увидев приближающийся мяч, а нападающие этой команды, напротив, в соответствии с уровнем квалификации все время лупят мимо ворот противника. Вратарь этой команды врос в землю и с нетерпением ждет, когда мяч влетит в его ворота. Все тщетно. И тогда верный договоренностям судья, вспомнив приснившееся ему вчера нарушение правил обреченной команды, назначает пенальти. Вратарь в полусонном состоянии тупо смотрит на установленный в одиннадцати метрах от него мяч, соображая при этом, в какую сторону ему рвануть, если мяч устремится ему в лоб. Лучший «снайпер» противоположной команды начинает сосредотачиваться, намереваясь во что бы то ни стало попасть по мячу. Болельщики ревут. Видя, как они переживают за свои команды, Тики-Так решает воспрепятствовать реализации несправедливости на поле.

Бьющий пенальти разбегается и… в последний момент спотыкается, падает и бьет мяч носом. Тот летит мимо ворот, и вратарь, к своему удивлению, пулей вылетает из ворот и ловит мяч за воротами. «Судью на мыло!» – гудит половина болельщиков. Вторая половина заглушает этот ор барабанной дробью по головам первой. Судья, весь в мыле, бегает по полю, разбрызгивая мыльную пену.

И вот – новая атака. Сразу три нападающих при полнейшем равнодушии защитников бьют по мячу, и тот с утроенной энергией летит в ворота. Вратарь не успевает вовремя ретироваться и получает давно ожидаемый оглушительный удар в лоб, переворачивается в воздухе и кормой влетает в свои ворота. Мяч после такого удара, превратив озабоченный лик вратаря в плоскую лицевую панель, взлетает высоко вверх и летит к противоположным воротам, где его принимает защитник команды, запланированной к выигрышу, и, ведомый каким-то внутренним инстинктом, забивает гол в девятку своих ворот. Один – ноль! Публика неистовствует. Болельщики дубасят друг друга опустевшими бутылками. Тики-Так встает и уходит со стадиона.

«Пошли бы вы к черту, идиоты. Разбирайтесь тут без меня сами».

Полет

Геннадий Загуляйко был тот еще ходок. Любил всех женщин, кто подвернется. На этот раз подвернулась веселая блондинка. Пошел ее провожать, да и задержался у нее на неопределенное время, то есть до утра. А надо сказать, что история любовных похождений раньше не возносила его выше второго этажа. Ночью в дверной скважине заскрипел ключ.

– Муж! – вытаращив глаза, залепетала соблазнительница. – Из командировки!

Дело было летом. Окно было открыто. Геннадий, многократно побывавший в подобных ситуациях, схватил одежонку и… в окно. Вслед полетели выброшенные блондинкой полуботинки. Полет в темнотище – ничего не видно. В голове волнующая мысль: «На каком я был этаже?»

Стал вспоминать, сколько лестниц он преодолел, поднимаясь в гости к блондинке. И с ужасом вспомнил: «Это были не лесенки! Это был лифт. И скрежетал он довольно долго, пока не открылся на пятнадцатом этаже».

– Ма… ма! – заверещал Геннадий, различив стремительно приближающийся асфальт.

– Я не мама, я твой спаситель, – услышал Геннадий.

И в этот момент время остановилось, а Гена завис на уровне третьего этажа. «Еще две секунды, и я – блин», – подумал он.

– Не волнуйся, – прозвучал голос Тики-Така в голове дамского сердцееда, – я могу управлять временем. Хочешь, я отброшу тебя в прошлое, и более того – научу самого делать это?

– Х… хочу… у!

– Тогда слушай. Когда возникнет смертельно опасная ситуация, задумай, на какое время хотел бы вернуться назад, и покажи своей смерти комбинацию из трех пальцев. Понял?

– П… э… понял.

Не долетев нескольких метров до асфальтированной пешеходной дорожки, Геннадий исчез и очнулся снова в теплой постели в объятьях все той же блондинки. С перепугу он задумал возврат во времени всего на два часа. Эти два часа он провел столь же бурно, как и два часа назад, но время от времени посматривал на часы. И когда стрелки часов подошли к тому трагическому моменту, в скважине заскрипел ключ. Теперь Геннадий знал, в какую игру он играет со смертью. Два варианта: или прыгать самому, или быть выброшенным рассвирепевшим мужем. «Уж лучше самому», – решил Гена. Прыгнул и тут же задумал: «Пять лет в прошлое», – и показал кукиш стремительно приближающемуся асфальту.

Оказался в постели у себя дома. Ему снилось, как он катается с красивой девушкой на морском велосипеде вдоль берега Черного моря. «Блондинка!!!» – вздрогнул он во сне и проснулся. «Фиг вот вам! Теперь ни с одной блондинкой не свяжусь. Хоть тресни. Только брюнетки!» Взглянув в документы, он обнаружил, что он уже не Загуляйко, а Разгуляйко и что он не какой-то псих-недоучка, а аспирант в одном из институтов города. Геннадий оказался настолько успешным соискателем ученой степени, что удостоился сразу присуждения ему степени доктора наук и был приглашен в своем институте на работу в должности профессора.