Наряд. Книга III. Точка кипения - Ярослав Калака

– Вполне, – ответил окурок.

– Что нас ждёт посте привала?

– Будет нужно продолжить плыть по течению. До тех пор, пока не появится следующее место, в котором вместо стен, как в этом, будет берег. Если оно тоже окажется тупиком, придётся плыть до тех пор, пока не найдём вылазку с проходом.

– Ясно.

Мы разложили свои вещи и переоделись из гидрокостюмов в свою обычную одежду. В то, что нам предстоит столь основательный отдых, верилось с трудом. В хороших и сытых условиях быстро обесцениваются такие очевидные в лишениях сокровища, как сон, еда и отдых. Мы забываем, как приятны: пять минут безделья, обыкновенный перекур и беседа с друзьями за кружечкой чая.

– Юрьевич, откуда всё это взялось? – спросил Павлов.

– Что именно? – не сразу понял его вопроса наш лидер.

– Ну, все эти подземелья. Вспомните, что мы знали обо всём этом до Великого Исхода, – не унимался лейтенант. – Подвал какого-нибудь старинного дома. Люк в коллектор, в котором, сидя на трубе, мы в детстве выводили двойки из наших дневников. Новоафонская пещера – предел, Монблан наших мечтаний в этом направлении… Но тут… Ведь всё это надо было спроектировать, построить… Кто и когда это сделал? Зачем? Даже здесь мы прошли далеко не все ходы, они ведь только начались, я это чувствую, разве не так? Иван Васильевич?

– Даже не проткнули кожуры яблока, – подтвердил слова Алексея проводник. – А может быть, и проткнули, но не более.

Было видно, что слова Павлова ему почему-то пришлись по вкусу.

– И вправду, – вставила Илюшина, – зачем такая избыточность?

– Здесь всё отчётливее, – вдруг сказала Аглая, помешивая похлёбку в котле.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил её Лихман.

Все почему-то почувствовали, что ей есть что сказать.

– Говори, не бойся! – улыбнулся майор. – Ну, не стесняйся!

– Здесь… – задумалась девочка, подбирая нужные слова, – человек яснее видит свою цель и себя, свой стержень, понимаете? Ему не мешают потоки всего лишнего, которые пронизывают его на поверхности. Да, они необходимы, но вместе с тем избыточны и в основном пусты. А здесь каждое сердце бьётся сильнее, воля твёрже, а душа чище… Наверное, и чище, и нет, вот: та, что стремится к свету, – очищается, но чёрная делается ещё темнее и хуже, чем она была… И хотя я сказала столько слов, а выразить, то, что чувствую, так и не сумела… Но это просто свойство этих мест, понимаете? Нельзя сказать, что это хорошо или это плохо. Здесь усиливаются любые качества человека, не только светлые, но и чёрные тоже. Но идеально хороших, добрых людей почти не бывает. Они рождаются, время от времени, но очень редко. И те, кто это построил, как бы накапливали ту энергетику, которой было больше в человеческих душах… Понимаете?

– Честно говоря, нет. Ты хочешь сказать, – задумчиво проговорил Павлов, – что это место построили плохие люди?

– Да! – ответила девочка. – Мы все это чувствуем.

– А вы что скажете, Александр Юрьевич? – спросила Анна.

Мы думали, что наш лидер как обычно отшутится, как это бывало уже не раз в подобных дискуссиях, но ошиблись.

– Однажды мы с Митей уже встречали лабиринт, в котором нашли статуэтку, которая, как оказалось, не просто статуэтка, а ещё и ключ для входа в такие вот потайные коммуникации. Вон, у Ивана Васильевича их целая куча в рюкзаке. Там же мы и накопали кое-что, что некоторые разные вещи связало в один узел. Будем надеяться, что эти данные помогут разгадать скопившиеся загадки, потому что пока многие из них они только усложнили, а путаницу сделали ещё большей, чем она была. Словом, будет результат, я вам объясню. Митю не пытайте пока, он вам всё равно не расскажет просто потому, что пока ещё ничего не знает. Придёт время, я вам сам всё доведу… А как вам удалось насобирать столько ключей? – обратился он к Зигунову.

– Была история, – помолчав, медленно ответил он. – Разрешите, Александр Юрьевич, я не стану затрагивать эту тему. По крайней мере, пока. С вашего разрешения, я пойду спать. Советую не болтать попусту, а как следует отдохнуть.

– Да, конечно! – вздохнул майор. – Давайте делить часы.

Мы поделили время и улеглись по своим местам.

ГЛАВА II, в которой партия всё-таки находит подземный путь в Каменную цитадель

Моя смена была крайней. Это означало, что именно мне пришлось всех будить. Люди иногда проявляют свою индивидуальность в самых неожиданных мелочах. Вернее, всё немножечко не так: в одних вещах мы абсолютно одинаковы, а в других совершенно разные. Чаще всего это так хитро переплетается между собой, что нужно быть большим пройдохой, чтобы тонко играть на струнах человеческой натуры, обращая её знание себе на пользу.

Воронин проснулся сразу и, беспокойно открыв глаза, привычным движением нащупал оружие. Павлова пришлось долго трясти, слушая его мычание. Лиханова тоже трясти, но недолго. Илюшина перевернулась на бок, что-то пробормотала во сне и только потом поняла, что от неё хотят. С богатырским храпом окурка пришлось выдержать целое сражение, зато Аглая проснулась по-взрослому сосредоточенно и быстро.

Мы спешно перекусили, переоделись в гидрокостюмы и продолжили спуск по реке. Совсем недавно я думал, как же трудно идти с тяжёлой ручной кладью, совершенно не задумываясь о том, что это невероятно лёгкая забава по сравнению с тем, если пробовать с нею же плыть. Конечно же, мы сделали так, чтобы внутри транспортируемых контейнеров был воздух, и они сами держались на плаву, а мне помогал Андрей, но даже с его помощью преодолевать водную преграду было сложно. Нам же, как на грех, не везло.

Следующее место, как и последующие два, оказались такими же тупиками, как и то, в котором мы сделали привал. Не только я, но и все, за исключением, пожалуй, нашего непробиваемого проводника, замёрзли. Чёрная вода била своими колючими каплями нас по лицу и одному Господу Богу было известно, что скрывалось под её толщей на дне этого искусственного водоёма. Но не было никакого выхода, как плыть и плыть вперёд, освещая свой путь сбившимися набок налобниками, мимо неприветливых серых стен, высоко взмывавших вверх в поисках берега, на который было возможно выбраться. Найти его, случайно не пропустив, оказалось непростой задачей, особенно учитывая наш скудный свет.

Наконец, очередная вылазка оказалась той самой, которую мы и искали.

– Да, это она! – удовлетворённо сказал Зигунов, рассмотрев дверь в стене, противоположной реке. – Лёша, попробуй её взломать, когда мы переоденемся. Если не получится, я взломаю её сам, у неё простой замок.

– Хорошо, – ответил лейтенант.

Мы переоделись, сложили гидрокостюмы, а Павлов тем временем, примерно за десять секунд, действительно взломал дверь. Громко, противно лязгнув, в отличие от своих предшественниц она была из железа, она распахнулась, и мы вошли внутрь неё. Узкий проход поднимался вверх, а стены снова стали из серого кирпича, который был покрыт непонятной зелёной трухой. Не раздваиваясь, только постоянно меняя направление в пространстве, шли мы этим ходом несколько часов, пока не стало трудно дышать: одинокие ходы, если они сделаны на длинные дистанции, редко отличаются достаточной вентиляцией.

– Потерпите ещё немного! – попросил нас проводник. – Сейчас он закончится. Должен закончиться.

Действительно, вскоре проход закончился, и мы оказались в странной продолговатой комнате со стенами, сложенными из красного кирпича.

– Товарищ майор, Иван Васильевич, нам нельзя зажечь ещё один факел? – спросила Илюшина.

– Зажигайте, – пожал плечами проводник.

– Да, – согласился майор. – Клади и так много.

– Митя, понесёшь факел? – попросила меня фельдшер. – А то переправа что-то выбила меня из колеи.

– Конечно, Аня! – ответил я. – С радостью!

– Фи! – сказала Аглая.

– Ох! – только и вздохнул я, а фельдшер покачала головой из стороны в сторону.

Мы зажгли факел и принялись осматривать комнату. На её противоположной стороне была железная дверь, а посередине постамент с колоннами. Отдалённо напоминая балдахин без крыши, с подставкой в центре, на которой покоилась непонятная сфера, он на некоторое время вызвал нашу заинтересованность, приковав к себе внимание. Было неясно, для каких целей мог использоваться этот комплекс, и, как всегда, неизвестность будоражила наше воображение.

– Только ничего не трогайте! – предупредил нас окурок. – Когда говорю «здесь», я имею в виду, вообще здесь, не только в этой комнате, а в целом подземелье ничего нельзя трогать. От греха подальше.

– Неужели всё так серьёзно, Иван Васильевич? – спросила Илюшина.

– Да, представь себе! – ввернула Аглая.

– Послушай, девочка! – прорвало старшего сержанта. – Сними, пожалуйста, с себя трусики и заткни ими свой рот, а?!

– Прекратите! – прервал их майор. – Как вы себя ведёте?