Наряд. Книга III. Точка кипения - Ярослав Калака

– Сейчас, – сказал он. – Вставлю ключ. Когда портал перевернётся, вы аккуратно спрыгните с него на камень, который будет внизу. Но только – осторожно. Потому что за ним – пропасть, в которую очень легко свалиться. Всем всё ясно?

– Да, – ответили мы.

К этому времени все залезли в тупик, и было совершенно не ясно, каким образом наш бродяга собирается отыскивать в нём портал. Естественно, мы ошибались. Стоило Ивану Васильевичу взяться за дело, как один за другим отыскались несколько камней, в одном из которых была нужная нам скважина.

– Приготовьтесь! – попросил нас проводник, открывая свой рюкзак.

Хотя, скорее всего, он специально заранее положил необходимую статуэтку на самый верх, чтобы потом её не искать, нам показалось безумно долгим время, которое прошло до того момента, как ключ скрылся в камне.

Как и в первый раз, сначала ничего не происходило. Потом всё вокруг: и мы, и стены, и узкий мрак пространства вокруг, беспорядочно освещаемого нашими коногонами, безмолвствовали ещё несколько секунд. И только тогда, когда внутреннее напряжение в нас сказало «ну всё, теперь уже точно ничего не произойдёт, не будет!», механизм пришёл в действие.

Сжатые в считанные кубические сантиметры по эту сторону, мы никак не ожидали такого простора на другой стороне. Вероятно, это была самая настоящая тектоническая расщелина: спрыгнув друг за другом на камень под нами (он был величиною с автобус), мы оказались лицом к пропасти. За нашими плечами была почти отвесная стена.

Зигунов спрыгнул крайним, зажав в руке статуэтку, которую он извлёк обратно из отверстия, в которое до этого всунул для того, чтобы всем нам удалось сюда попасть.

– Где мы? – спросил начальник штаба Южного креста.

Портальная ниша, точь-в-точь, как и в прошлый раз, уехала на своё место, после чего нам всем стало немного жутко. Итак, как я уже говорил, за нашими спинами была стена, а перед глазами – пропасть. Где-то очень далеко внизу кровавым маревом, пёстрой лентой, извивающимся хлыстом светилась речка из лавы, а нам же было абсолютно некуда деваться с нашего островка.

– Спокойно! – почувствовал Иван Васильевич наше настроение. – Это такое место. Оно очень плохо действует на человека. Пустяки оно превращает в проблемы, а проблемы – в неразрешимые катастрофы. Короче, совсем как вегето-сосудистая дистония. Будете его слушать, оно вас погубит.

– Но у нас нет выхода! – всплеснула руками Илюшина. – Как мы попадём вниз? За что крепить верёвки?

– Выход есть, – ответил бродяга. – Вы же понимаете, что он есть, и знаете, точнее, догадываетесь, что я здесь уже был. Смотрите!

Он принялся что-то тщательно искать в стене. Наконец, он нашёл тайную кнопку, которая, словно по волшебству, выдвинула почти такой же громадный валун внизу нас, по левую руку, если стоять лицом к расщелине.

– Прыгаем туда, – сказал проводник. – Быстрее! Сначала вещи.

Когда мы очутились на новом камне, процесс поиска скрытого рычага повторился.

– Помогайте мне! – попросил Зигунов. – Не стойте просто так на месте и не слушайте себя! Здесь нельзя этого делать! Не думайте! Не разрешайте себе долго думать об одном и том же! Разговаривайте друг с другом хотя бы, неважно, на какую тему!

Камень, задействовавший очередную громадную ступеньку, был найден Андреем. После того как мы спрыгнули вниз, я понял, о чём были предостережения бродяги. Панический ужас захватил всё мое сознание без остатка. У меня затряслись руки, сначала лицо, а затем всё тело покрылись потом, но обо всём этом я не знал, потому что был без остатка поглощён другим чувством. Страх полностью овладел моим сознанием, точнее, не тот страх, который знаком нам с детства, а другое, такое же, по сути, но гораздо более сильное по своей силе чувство. Мне казалось, что мы сейчас полетим вниз, упадём, или я сам, помимо своей воли подбегу к краю и сорвусь в пасть пропасти… Чувство безысходной концентрированной тоски наслаивалось на этот сильный страх, соединяясь в своём эффекте с всё возрастающей паникой.

Это длилось несколько секунд, за которые я пережил маленькую смерть и прочувствовал до самого дна понятие «видеть жизнь в чёрном свете». Затем, так же неожиданно, как и нахлынуло, наваждение стало слабеть. Я с жадностью задышал полной грудью. Сердце в груди противно колотилось, никак не попадая в ритм.

– О Боже! О Господи, помоги же мне! – едва слышно прошептала девочка рядом со мной.

Я понял, что Аглая сейчас испытывает то же, что я только что пережил. Я схватил руку девочки, сжал её и зашептал на ухо:

– Сейчас пройдёт! Потерпи! Потерпи немножечко, ещё совсем чуть-чуть…

Фельдшер обняла подростка. Через короткий промежуток времени её, так же как и меня, отпустило. Через два камня стало плохо Александру Юрьевичу. Это было страшнее всего, потому что у майора было слабое сердце. Аглая что-то принялась шептать себе под нос.

– Что ты шепчешь? – спросила её Илюшина, в то время как Лиханов с Павловым поддерживали нашего лидера.

– Слова молитвы… – смутилась та.

– Тогда, пожалуйста, громче и заново, – попросила фельдшер. – Мне кажется, от этого становится легче.

– Хорошо, – согласилась девочка и начала заново: – Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…

От молитвы действительно стало как-то немножечко легче: невидимый чёрный пресс, который сдавливал всех нас, немного отступил.

– Всё, – сказал Воронин. – Отпустило.

– Выпейте! – протянула Аня ему таблетки.

– Быстрее! – зашипел бродяга, – нельзя останавливаться!

– Может быть, зажжём факел? – спросила Илюшина.

– Какой к лешему факел?! – рассердился проводник. – Вперёд!

Сопровождаемые молитвами девочки, без остановок мы добрались до пола. Какое нам для этого пришлось преодолеть пространство, страшно даже вспоминать. Внизу было что-то вроде мостовой или даже набережной, выложенной из камня. Немного впереди она превращалась в готический каменный мост, пересекавший лавовую реку. По сторонам я приметил несколько человеческих костей и черепов, валяющихся в беспорядке, – естественно, акцентировать внимание на собственных наблюдениях не хотелось.

– За мной! – скомандовал окурок и, подхватив свои вещи, ринулся через мост.

На нём было страшнее всего. Аня лишилась чувств, и мне пришлось волочить и её транс тоже, в то время как Андрей с Алексеем несли её за руки и ноги.

– Господь просвещение моё и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? – с каждым новым словом слабеющим голосом произносила слова молитвы мужественная Аглая.

На другой стороне, в противоположной стене расщелины, были широкие ворота, кованные из железа. Мы забежали в них, после чего бродяга прикрыл их насколько плотно, насколько это было возможно, отгородившись от пространства, которое мы только что преодолели.

– Уф! – сказал он, садясь прямо на пол, опираясь спиной на свой рюкзак. – Самое страшное позади.

Аня медленно приходила в себя, с удивлением глядя на наши лица и на Аглаю, которая, смочив водой свой носовой платок, продолжала вытирать им её лицо. Девочка прекратила чётко и плавно произносить молитвы только перед этим своим занятием. Почему-то, наблюдая за ней, мне пришло на ум то, что все мы без исключения превратились в одну крепко сбитую команду, каждому члену которой по силам внести свою лепту для достижения общей цели.

– Спасибо, – сказала ей фельдшер.

– С возвращением! – ответила девочка.

– Что это за место, Иван? – спросил Воронин.

Он только что закончил аускультацию, и теперь прятал фонендоскоп в свой карман.

– Теперь мой гонорар не кажется вам слишком высоким? Не знаю. Но оно очень плохое. И мы прошли его без потерь. Кстати, теперь самое время зажечь факел.

– Возвращаться обратно мы будем этим же путём? – спросила окрепшая Илюшина.

– Нет, – ответил проводник. – Обратная дорога будет уж точно веселее.

– Не надо веселее, – попросил Андрей. – Достаточно просто другую.

– Где мы? – начал озираться по сторонам Павлов.

Он только что зажёг факел, и пространство перед нами немного раздвинулось. Место действительно было диковинным.

– Это снова лабиринт-ловушка? – спросил Лихман.

– А не слишком ли много вопросов за последние десять минут? – насупился наш дед. – Это не ловушка. Но заблудиться здесь можно в два счёта. А что творится на нижних уровнях этого лабиринта, известно только Господу Богу.

– Все в порядке? – спросил Воронин.

– Да, – ответили мы.

– Аглая, Аня, вы как?

– Нормально! – ответили девушки.

– Тогда пойдёмте. Иван Васильевич, разреши тебя на пару минут!

– Конечно, командир!

После того как они посекретничали в сторонке, мы похватали свои вещи и замерли в ожидании команды тронуться в путь. Пол под нашими ногами был буро-коричневого цвета, с нехарактерной для мира Подземья текстурой, напоминавшей по своему виду и качествам почву. Стены были выложены из серых каменных кирпичей, длинных и высоких, но самым загадочным был потолок. Нам не удалось найти ни единого шва: иссиня-тёмная порода представляла собой единое целое, и, судя по всему, потому что другого объяснения мы просто не могли найти, была отшлифованной снизу частью пласта, о величине которого можно было только гадать.