Люди Приземелья - Владимир Михайлов

Он протянул руку к аппарату. И в это время раздался слабый звонок и экран засветился.

На нем была молодая женщина. Светлые волосы, веселые глаза, вздернутый нос. Нет, не Ирэн. И ничего похожего.

Кедрин облегченно вздохнул, но сердце его сжалось.

– Добрый вечер, – вежливо сказал он. – Я вас побеспокоил…

«А милая девушка! Интересно, это далеко?»

– Ничего, – сказала девушка. – Собственно, вызов был по шифру моей подруги. Но она сейчас на Архипелаге. Все наши сейчас на Архипелаге. Решили отдохнуть, и связь оставили здесь. Что-нибудь передать? Не зря же вы набрали ее номер.

Кедрин молчал, собираясь с мыслями. Девушка весело глядела на него. Потом по экрану поплыли какие-то волны, незнакомка на секунду превратилась в бабу-ягу. В следующий миг изображение стало нормальным, но Кедрин уже понял: раз такие помехи – это очень далеко.

– Ее зовут Ирэн? – спросил он. Девушка кивнула. – Какая она?

Девушка насмешливо улыбнулась.

– Хорошая.

– Да ну… Сколько ей лет?

Девушка подняла брови.

– Не знаю… Она старше меня. – И милостиво прибавила: – Ненамного.

– А скажите… – Кедрин запнулся. Он понял вдруг, что не знает, что спросить, как описать Ирэн. И вдруг закричал: – У вас там нет ее фотографии?

– Нет, – сухо сказала девушка. – Вас интересует еще что-нибудь?

Вот несчастье: она, кажется, принимает тебя за искателя приключений.

– Ну хотя бы скажите, кто вы?

– Елена. Но я вряд ли смогу заменить… И мне некогда.

– Да нет! – закричал Кедрин. – Не то… Где это? И потом – как ее фамилия?! – Он вдруг вспомнил, что и у Ирэн есть фамилия.

Но девушка уже отключилась; экран потемнел. Кедрин с досадой сжал кулаки. В дверь кабины деликатно постучали. Ну да: торопят. Мог спокойно добраться до дома и разговаривать оттуда.

Впрочем, все равно ее нет, она сейчас на Архипелаге.

И вдруг в голову пришла странная, абсолютно лишенная логики мысль: поехать на Архипелаг. И найти эту Ирэн. Чтобы убедиться.

Нет, ты окончательно расклеиваешься. То старый корабль производит на тебя какое-то уж чересчур сильное впечатление, то имя женщины заставляет совершать нелепые поступки.

Правда, последнее время было тяжелым. Этот проклятый автомат для землехода отнял немало сил. И оказывается, они потрачены почти зря: стоило только забраться в «Джордано»…

А эти люди, которые…

Опять?

Кедрин даже застонал. Нет, невозможно. Домой. И скорее – спать. Впрочем, он сомневался в том, что сможет уснуть.

Дома он улегся сразу, едва успев вынуть все из карманов и аккуратно сложить и повесить одежду.

Против ожидания, он уснул быстро, но сон был тяжел. Обрывки каких-то видений преследовали его. Звезды кружились вокруг, автоматы, замаскированные под людей, выходили из звездолетов и церемонно раскланивались. А иногда не было никаких видений, и Кедрину снился голос. Знакомый голос – голос Ирэн.

– Велигай, – говорил голос. – Почему ты не отвечаешь? Ты спишь? Герну удалось найти Гончего пса, теперь связь устойчива. На круглый ставят последние куски обшивки. Мы на Архипелаге; так хотелось побыть у моря, отдохнуть… Приезжай поскорее. Почему ты молчишь? Почему молчишь?..

Голос бормотал еще что-то, умолкал и начинал снова. Потом наконец настала тишина. Спал Кедрин плохо. Торопливо позавтракав, с тяжелой головой, Кедрин отправился в институт. К кому еще, как не к Меркулину, следовало идти в такие вот минуты, когда не хватало душевного равновесия?

Впоследствии этот разговор вспоминался Кедрину не целиком, а какими-то урывками. От первой части – пока Кедрин рассказывал о звездолете – не осталось в памяти вообще ничего. А от второй…

– Откровенно говоря, я им позавидовал, – сказал тогда Кедрин, потому что ему хотелось вернуться ко вчерашнему разговору. – Тем, кто летал.

По сути дела, на этом разговор должен был закончиться. Но тут он только и начался по-настоящему.

– Не завидовать надо, а жалеть! – необычно резко ответил Меркулин. – Какой смысл в парусной романтике? Это красиво со стороны, а для тех, кто на реях вязал паруса, это был тяжелейший труд! Наш долг – избавить человека от подобных вещей.

– Но ведь они сами… – пробормотал тогда Кедрин.

– Сами! Косность мышления. Людям все кажется, что автоматы что-то упустят. Виноваты не машины, а люди, которые так думают. – Ты казался мне более… гм… логичным. Конечно, не в моих силах – запретить тебе думать так. Но у меня есть обязательное требование к моим сотрудникам: чтобы они были и моими единомышленниками! Иначе – на Земле полно других институтов. Пожалуйста! Нельзя конструировать машины, не веря в них.

Кедрин верил в машины. Но, наверное, минуты, проведенные в рубке «Джордано», накрепко засели в памяти – и не только в памяти. Ирэн… Не говорила ли она когда-то?.. И Кедрин промолчал. Только кровь прилила к голове. Наверное, он покраснел. Потому что Учитель впервые был несправедлив.

– Люди заслужили счастливую жизнь, – после паузы уже мягче проговорил Меркулин. Кажется, он и сам понял, что был чересчур резок. – Жизнь в тех оптимальных условиях, какие только может дать современная техника – и лишь на Земле. Разве это так трудно понять?

Тут Кедрин, кажется, начал оправдываться. Заговорил о чем-то таком… Помнится, приплел даже сон. Это развеселило Меркулина.

– Я не истолкователь снов, – сказал он. – Но о Велигае я сам тебе говорил вчера. А Ирэн… Наверное, что-то тебе напомнило о ней. Но ведь нельзя менять убеждения в зависимости от того, что тебе приснилось.

Это Кедрин знал. Однако дело было не только в сне. В чем – Кедрин и сам не понимал как следует.

– Ты просто устал, – произнес в заключение Меркулин. – В последнее время ты очень много работал. Не рассчитываешь силы. Знаешь что? Поезжай на месяц куда-нибудь. Отдохни. И ты сам увидишь, как пропадут все эти… гм… не очень умные мысли.

– Хорошо, – согласился Кедрин, хотя вовсе не думал, что именно сейчас должен ехать отдыхать.

Он вышел из лаборатории Меркулина. И не успел закрыть за собой дверь, как в голову снова толкнулась нелепая мысль: «А что, если съездить на Архипелаг?»

Глава вторая

Порой снится много всякой чепухи. Как, например, тот голос, который бормотал Кедрину что-то про Велигая и Гончего пса.

А между тем «Гончий пес» существует. Правда, находится он далеко: где-то на орбите Трансцербера. На так называемой орбите так называемого Трансцербера.

На так называемой – потому что еще неизвестно, существует ли сам Трансцербер, небесное тело за орбитой Цербера (десятой планеты Солнечной системы). Может быть, смиренного мудреца Герна на сей раз просто подвела аппаратура.

Что же, и это не исключено. А пока что «Гончий пес» идет по следу. Ученые возятся у приборов, пилоты устроились за шахматным столиком, капитан Лобов для собственного удовольствия крутит в кают-компании старые фильмы, а инженер Риекст сидит боком к пульту и старается хоть на миг уловить голос диагравионных двигателей, которые, как всем известно, работают совершенно бесшумно. Что же, у всякого свои странности.

Одним словом, все в порядке, и с того момента, как Герну удалось наладить канал связи, капитан Лобов регулярно уведомляет Землю о полном благополучии. Конечно, сказываются условия необычно долгого рейса. Ученые – очень милые люди, хотя и не очень слетанные – успели разделиться на две группы и сидят у приборов спиной друг к другу. Спины одной группы выражают непреклонную уверенность в том, что Трансцербер уже где-то почти в сфере действия приборов. Спины второй группы – что поименованное небесное тело вообще существует лишь в воображении Герна. Что выразила бы спина самого Герна – неизвестно, ибо достойный ученый пребывает в Приземелье, на расстоянии двенадцати с половиной миллиардов километров от «Гончего пса».

Кончается еще один условный день полета. Капитан Лобов досмотрел очередной фильм и теперь пьет чай, поглаживает щеку и поглядывает на ящичек, в котором лежит бритва. Инженер Риекст перестал прислушиваться и направился к контрольной системе. Вероятно, он вспомнил поговорку: лучше один раз увидеть, чем сто – услышать.

Что касается пилотов, то каждый из них лишился двух пешек и одной легкой фигуры. Белые получили несколько лучшую позицию, но черные исполнены оптимизма и вскрывают центр.

– Держитесь, гроссмейстер, – говорят черные.

– Ай-ай-ай… – произносят белые, и голос их полон сарказма.

Потом наступает тишина.

Тишина звенела в ушах. Кедрин выдохнул воздух – белые пузырьки заторопились вверх. Но Кедрин, сильно оттолкнувшись ногами, обогнал их и первым взлетел над неровной, постоянно меняющейся поверхностью.

Вокруг изламывались волны. Их гребни, торопясь, опережали основания и, не сумев удержаться на весу, обрушивались, разбивались и таяли, оставляя в воздухе радужный туман и колючую водяную пыль.