Civilization - Виктор Коллингвуд

— Мы и сами ничего не понимаем. Вот эти люди, — я показал на пикап, — говорят, что мы в долине Терека!

— Не «люди говорят», а так и есть! — горячо прервал меня Клим Егорович.

— Мы из Твери ехали, от родственников! Женщина начала плакать. — Не может быть, чтобы мы на Кавказ попали!

Семья действительно оказалась из Тверской области. Они, видимо, ехали сзади недалеко за мною. Перемещение из Центральной России куда-то на Ставрополье за считанные мгновенья совершенно не укладывалось в головах ни у прибывших, ни у хозяев. Потрясенные, мы не знали, что случилось, и не понимали даже, в каком направлении нам мыслить, чтобы разобраться в во всём произошедшем. Женщина окончательно расклеилась, и мужчине пришлось утешать и ребенка, и ее.

— Посмотрите-ка сюда! — позвал нас Клим Егорович. Оказалось, они с Тимофеем в это время рассматривали границу между тверским лесом и ставропольским полем.

Мы подошли. «Зимний лес» и поле «стыковались» заметной, извилистой ломаной линией, где два пласта почвы где-то шли почти вровень, где-то наползали друг на друга, обнажая то корни сосен, выпирающие из песка, с одной стороны, то ослепительно-черный степной грунт, с другой. Как будто столкнулись два разных континента!

Потрясенные, мы рассматривали этот «разлом», и каждый, наверное, втайне мечтал, что вот сейчас откроется, что это всего лишь сон. А пройдя по «меже» чуть дальше, мы увидели и вовсе невероятное зрелище!

«Зимний лес» буквально задирался кверху, поднимаясь холмом. Стволы сосен и берез клонились под углом в 45 градусов, проступая сквозь пелену дождя кошмарными надолбами. Все это напоминало фильм «Начало», где город сворачивался в трубочку, только тут были не дома на парижской улице, а старый сосновый лес.

Поле же оставалось ровными, и этот обрыв между «Полем» и «Лесом», угадывавшийся впереди, казался просто чудовищным.

Я хотел было пролезть еще дальше, но тут земля дрогнула под ногами. Женщина страшно закричала. С ужасом мы смотрели, как деревья впереди, взметнув к небу мокрые ветви, с чудовищным оползнем повалились вбок, на поле! Гигантский косогор не выдержал и обвалился, разметывая деревья! Сотни тысяч тонн мокрого грунта с гулом сползало на ровную, как стол, степь. Земля ходила под нами ходуном, как при землетрясении; раздавался дикий треск ломающихся стволов, и бревна и сучья со склона летели, казалось, прямо на нас! Все очертя голову бросились бежать к машине, и мне тут пришлось хуже всего — ведь именно меня дёрнуло выше всех забраться по склону!

Задыхаясь, я ткнулся в борт чужого пикапа. Рядом, глотая ртом воздух, опёрся на капот Клим Егорович — его трясло крупной дрожью. Оглянувшись на месиво из переломанных бревен, корней, сучьев, земли, сползшее на сотни метров, я понял, как же нам повезло: в основном вся эта масса ушла на поле, вбок от нас. А ведь одно удачно прилетевшее бревно — и привет: отдыхай с переломанными костями!

— Только бы до построек не достало! Господа, поехали! — закричал Клим Ефимович, энергично махнув рукой в сторону хутора.

Забрав спасённых людей — мне при этом пришлось пересесть в кузов пикапа к Тимофею Ивановичу, мы рванули обратно к хутору. Обвал не дошел до него, да и не мог дойти, — все-таки хутор стоял далеко от внезапно появившегося леса. К моему удивлению, мы не стали здесь останавливаться; окинув взглядом постройки, Клим Егорович повел машину дальше, проехав в противоположном от нашей первой поездки направлении.

За хутором открылось большое озеро, образованное запрудой. Проскочив по дамбе, заросшей пирамидальными тополями, мы, разбрызгивая воду из дорожных луж, стали подниматься по щебеночной дороге вверх. Пробираясь мимо пустых полей, мы наконец выехали из неглубокой низины, где стоял хутор, на большую пологую возвышенность, где одиноко стоял медленно вращавший лопастями ветряк. И здесь, на верху, примерно в километре от хутора, нам открылось новое шокирующее зрелище.

Остановив машину, мы вышли наружу. На хозяина было уже страшно смотреть: он буквально потемнел лицом. Обсуждая с бригадиром увиденное, они уже совершенно не стеснялись в выражениях. Из их до крайности эмоционального диалога я заключил, что весь пейзаж в радиусе километра от хутора полностью изменился! Сам хутор и кусок степи возле остались, как есть, а вот природа вокруг ничем уже не напоминала Ставрополье. Впереди должны были быть поля и лесостепи, а мы наблюдали какой-то тропический пейзаж с пальмами и странными, бутылкообразными деревьями. А, проехав чуть дальше, увидели границу еще одного разлома!

Испуганная девочка тем временем снова расплакалась, и мать не могла ее успокоить. Странно, но слёзы ребёнка как будто вселили в мужчин присутствие духа.

— Давайте вернемся на хутор. Все равно мы тут ничего толком не изучим, надо оставить женщин и хорошенько подготовиться! — решил Клим Егорович, и мы поехали в хутор.

Припарковавшись у большого одноэтажного дома, мы зашли внутрь. Интерьер оказался одновременно и знакомым, и чужим. Вышитые рушники, иконы в углу, черно-белые фотографии, шашка на стене — все это можно было бы увидеть, наверное, в любом южнорусском доме; но, марки бытовой техники — холодильников, телевизора, форма розеток и выключателей были совершенно мне незнакомы.

Нас встретила женщина, которую я уже видел во дворе.

— Мария Афанасьевна, — представилась она нам.

— Константин, — ответил я.

— А по отчеству?

— Не надо по отчеству, я молод еще, — ответил ей я. Женщина явно удивилась, но ничего не сказала.

— Виктор, — назвался мой товарищ по несчастью. — Это Юлия, моя жена, и дочь, Алина.

— Вы из Твери? — уточнил я.

— Нет, из Бежецка, — ответила Юлия.

— Я имею в виду — не с Терека?

— Нет, что вы! Даже не были ни разу!

— Девочка-то ваша, наверное, кушать хочет! — прервала нас хозяйка. — Сию минуту, сейчас!

Пока она хлопотала с обедом, я еще раз проверил телефон. Связи и интернета на хуторе не было. Смартфоны внезапно оказались совершенно ненужными предметами, напрасно утяжелявшими карманы. Телевизионные тарелки не ловили никаких сигналов, кроме «белого шума».

Клим Егорович молча поднялся по лестнице на чердак и спустился со старой радиостанцией, которой когда-то пользовались для связи с пастухами, уходившими летом со стадом в горы. С ее помощью мы несколько раз попытались просканировать эфир, но тщетно.

— Скажите, — спросил я у хозяина, упрямо крутившего ручки настройки радиоприемника, — а вы-то что почувствовали час назад? Было что-то необычное?

Клим Егорович покачал головой:

— Как