Женщина на одно утро. Волшебная гора - Алиса Клевер

Каким-то шестым чувством я понимала, что это лишь сон.

Похоже, я была ведьмой и парила над людьми, забрасывая их камнями. Однако камни летели обратно, а меня постоянно тянуло вниз, к этой разгоряченной, полной ненависти толпе. И тут я заметила среди них лицо Сережи. Один лишь он стоял без движения, и молча смотрел на меня. Сережа был похож на восковое изваяние, и мне казалось, что стоит только поднести к нему факел, как он начнет таять, а затем и вовсе исчезнет. Именно этого я и желала.

– Вернись! – слышу я чей-то голос, но он не принадлежит человеку, это крик чайки, и вот – я лечу над морем, я птица. У меня сильные крылья, одного хорошего взмаха достаточно, чтобы подняться еще выше над серо-зеленой толщей воды. Ощущать себя в птичьем теле странно и непривычно. Я чувствую оперение, могу управлять им, расправляя перья и пропуская между ними воздушные струи, парить под облаками. Чувство восхитительное, и мне хочется лететь все выше и быстрее, я ищу своих – тех, кто звал меня по-птичьи. Я понимаю птичий язык, знаю, что пора улетать, но на моей лапке – серебристое тяжелое кольцо с маркировкой. Оно мешает мне, тянет вниз, словно кто-то поднял к небу огромный магнит. Я лечу камнем вниз, стремительно приближаясь к темно-зеленой толще воды. И прекрасно понимаю, что, если не сумею затормозить, разобьюсь насмерть.

Я кричу, как оглашенная, и вот – снова стою среди толпы. Ноги мои босы и грязны, а земля горяча, словно под ее поверхностью клокочет действующий вулкан. Движущаяся толпа – многочисленная и совершенно неуправляемая – пугает меня. Люди кричат, женщины прижимают к себе детей. Если я упаду, меня затопчут. Я здесь, чтобы найти Андре. Уверена, он где-то поблизости, среди этих людей. Я всматриваюсь в лица, заглядываю под платки, отодвигаю факелы, отскакиваю от хохочущих грязных мужчин с гнилыми зубами. Андре нигде нет, и я теряю надежду. Ноги мои тяжелы, руки свисают плетями. Я не сопротивляюсь, когда толпа подхватывает меня под мышки и несет куда-то, хватает за запястья, стягивает их тугими кожаными шнурами.

– Нет, не надо, пожалуйста! Андре! – Я умоляю людей не трогать меня, мне страшно, теперь по-настоящему, потому что я знаю, что мне не будет пощады. Я боюсь всего, что может случиться, боюсь того, что уже случилось и о чем я успела позабыть, а теперь пытаюсь вспомнить. Чьи-то руки безжалостно срывают с меня одежду. Я стою – босая, почти нагая, простоволосая, со связанными руками. Меня приматывают к столбу, и люди тычут в меня пальцами, смеются, глумятся и показывают неприличные жесты. Но тут среди них я замечаю одну – в длинной черной одежде, с замотанной головой. Не человек – ведьма, я узнаю ее по глазам и понимаю, что она, прикрытая платком, смеется надо мной. Смеется, как победитель. Она подходит ближе, я начинаю кричать и… просыпаюсь от собственного крика.

В квартире было темно и очень тепло, даже жарко – видимо, Андре включил отопление на полную мощность. А еще очень тихо, и это мне не нравилось. Перед моими глазами все еще стояли черные, полные ненависти глаза.

– Она тебе приснилась, глупая! – сказала я себе, и эта мысль немного успокоила. – Андре! – тихонько позвала я, не до конца понимая, где нахожусь – во сне или наяву. Грань между реальностью и наваждением стала почти неразличима. Наверное, это из-за таблетки. Андре не ответил, похоже, его не было рядом. Я села и огляделась по сторонам. Я одна, на диване. На мне лишь трусики и большая футболка. Кто-то накрыл меня толстым одеялом, но я почти полностью сбросила его на пол, пока спала. Сидеть было сложно, кружилась голова. Я снова позвала Андре и услышала звонок. Вскоре до меня дошло, что звонит мой телефон. Плохо слушающимися руками я потянулась к аппарату. Казалось, прошла целая вечность, пока я отцепила телефон от провода и нажала на зеленую иконку приема.

– Алло? – отозвалась я и не узнала своего голоса.

– Мадмуазель Синица? – спросил незнакомец. Голос мужской, немного грустный, но больше равнодушный.

– Да, слушаю вас, – ответила я, и отчего-то вдруг мое сердце понеслось вскачь.

– Я звоню по поводу вашей матери.

Со мной творилось что-то неладное. Я с трудом держалась на ногах, мир вокруг кружился и проскальзывал, словно я была на большом корабле, попавшем в шторм. Сосредоточиться никак не удавалось, что-то важное ускользало от меня. Я шла по комнате в темноте, шатаясь и ударяясь обо все предметы, которые попадались на пути, даже перевернула стул, потому что так и не смогла найти выключатель. После долгих, мучительных усилий вспомнила – я в квартире Андре. На то, чтобы восстановить в памяти его лицо, у меня ушли почти все силы. Конечно, ведь это он снял с меня одежду и укрыл толстым, удушающе жарким одеялом – прямо в гостиной, на диване, который сегодня ночью превратился для меня в обитаемый остров посреди скользкого и неустойчивого желтого паркета.

– Андре! – попыталась крикнуть я, но вместо этого из моего нутра вылетел какой-то жалкий хрип. Я зашлась в диком кашле, и головокружение заставило меня опуститься на пол. Хотелось надеяться, что все это лишь продолжение сна, но мне было плохо по-настоящему. Это чувство – не эмоция, не воспоминание, не ощущение, смутно переплетенное с миллионом других, неуловимых, как это бывает во сне, когда ты бежишь по полю и сразу же после этого оказываешься стоящей посреди незнакомого города. Мне было физически плохо и так жарко, что хотелось снять с себя кожу. Я не могла понять, куда делся Андре, но помнила, что мне звонили и что с этим нужно срочно что-то делать. С мамой что-то случилось. Она заболела. Я не очень-то поняла, что мне пытались сообщить. Мой французский подвел меня, когда в речь вплелись незнакомые медицинские термины. Страх лишил меня слов, а головокружение мешало отделить реальность от вымысла. Я не запомнила, чем кончился разговор. Придя в себя, обнаружила, что лежу на полу, а рядом – телефон. Я пыталась найти Андре, но запуталась в темноте его комнат. Хотела открыть окно, и через какое-то время стало настолько холодно, что зуб на зуб не попадал, но, когда я попыталась исправить это, оказалось, что все окна закрыты. Я закрыла их? Андре? Женщина с черными глазами? Все происходившее со мной в ту ночь я осознавала с трудом. Уверена, что-то мне померещилось, а что-то случилось взаправду, вот только сказать с точностью, что именно, я никак не могла.

Андре вернулся поздним утром, около одиннадцати часов. Он принес коробку, в которой дымился горячий завтрак, купленный в кафе напротив нашего дома. Андре открыл дверь и нашел меня без сознания, лежащей на полу в прихожей, прямо около двери.

– Ох ты, господи, Даша! – закричал он так громко, что я очнулась. Его возвращение, запах еды, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку – первое событие, в реальности которого я была уверена. Ладонь Андре была приятно холодной – он приложил ее к моему лбу. – У тебя жар!