Бледнее бледного - Андрей Петерсон

«И мерзкий вой собак всю ночь напролет», – мысленно добавила от себя Хода.

«А собаки-то тут причем?» – Удивилась Осси.

«Не знаю. Но чувствую, что очень даже причем! – Ответила Хода. – Не зря же они так надрывались, в самом-то деле!»

Напуганы чем-то были селяне. Чем-то, что выше их понимания и выше их незатейливых возможностей – кулаком, там, вдарить, или на вилы насадить… Чем-то темным, глубоким, поднявшимся к свету и перевернувшим весь их привычный мир.

– Так, чем помочь? – Подбодрила леди Кай бородатого мужичка – над всеми местными селянами командира.

Тот помялся немного, видно боязно ему было и неприятно об этом говорить. Да куда деваться-то – и хуторяне смотрят – глаз не спускают, и проблему решать-то надо, хошь-не хошь…

– Да кладбище тут у нас… – наконец собрался он с силами.

В голове тихо присвистнула Хода:

«Ты как хочешь, а, по-моему, нам пора!»

– И что кладбище? – Уже совсем другим, враз посерьезневшим тоном, спросила Осси.

– Да, забаловало оно…

– То есть – забаловало? – Не поняла Осси.

– Да… – передернул плечами староста. – В общем-то, ничего такого особо пока не было…

– А что было?

– Что было? – Ципр вздохнул. – Ну, там… появилось там что-то… Может, не до конца еще появилось, но лезет. Нутром чую – лезет! А началось все восьмого дня. Бабка Норум померла – так, хоронили ее, значит. И муторно как-то вдруг стало. Всем причем. А Тонка – внучка еёная, даром, что девка молодая да румяная, так та, вообще, кулем наземь осела. Уж сколько мы ее отхаживали. И водой брызгали, и по щекам били, а она все лежит и лежит… И лицо такое все серое… Думали уж не дозовемся… Да и всем тогда как-то не по себе стало, ну, да мало ли чего…

Староста задумчиво почесал в бороде, растрепав и разворошив ее всю, но внимания на такую мелочь не обратил.

– После, день-два вроде тихо было. А потом началось… То – ничего вроде – как сейчас вот, то – прям, накатывает… Такая тоска – хоть, знаешь, в стакан, хоть в петлю! И чем дальше, тем оно сильнее. По-первой оно только возль погоста чувствовалось, а тепереча уж и тут… Собаки, вон, тоже воют без конца – чуют беду-то… Точно, чуют…

«А! Что я тебе говорила!» – Тут же подала голос Хода.

– А третьего дня у Смота Хромого – евоный дом к погосту-то ближе всех будет – так разом свиньи все передохли. А их две дюжины было. И он уж за ними глядел, как Странник ни за нами, ни за вами, прости мою душу грешную, не смотрит, – Ципр в сердцах сплюнул на пол, не обращая внимания на стоящего поодаль трактирщика.

Только сейчас Осси заметила, что мужичье потихонечку осмелело, оставило насиженные лавки и подобралось поближе.

Теперь они стояли, окружив стол полукругом – не очень близко, вроде чтоб и разговору не мешать, но и так, чтобы ни единого словечка из него не упустить. А то и поучаствовать, коль надо будет. Пока же стояли молча и угрюмо. Чувствовалось, что заботит их этот непорядок с погостом изрядно, и что на заезжую магичку с кольцом некромансера на пальце у них надежда большая и самая, что ни на есть, распоследняя.

– А давеча у Симора, – евоный дом, как раз, после Хромого – жена возьми да помри. Так на погост даже не пошел никто… Насилу он троих уболтал. Так и прикопали ее, без упокойной да без проводов – как безродную. А когда копали, марево появилось…

«Что за марево?» – Заинтересовалась Хода. Даже голову подняла.

– Что за марево? – Повторила только ей одной слышный вопрос Осси.

– Нехорошее какое-то. Чудное. Вроде как теплый воздух парит, но только желтоватое оно… И тепла нет там никакого. От него стужей за пять шагов несет и землей сырой… В общем, зреет там что-то, и боюсь – скоро уже созреет…

«Я тоже боюсь! – Согласилась с бородачом Хода. – Если уже не поздно… Восемь дней все-таки прошло…»

– Уж больно оно силу набирает… И как, прям, к нам подбирается – сначала кладбище, потом Хромой, затем – Симор. А скоро и нас накроет…

Староста замолчал. Молчала и Осси. Молчали мужики. Только смотрели с надеждой – душ двадцать здоровых, в самом цвету и в самой своей силе мужиков ждали защиты у хрупкой девицы.

– Вот мы и подумали, – подытожил Ципр. – Как нам Гаст про вас, значит, рассказал, так и подумали, что может быть вы…

Староста опять вздохнул.

– Эх, кабы жив был этот… – бородач глазами указал на кольцо некромансера. – Он бы враз там разобрался. А так, выходит на вас только и надежа.

Мужики согласно закивали и заворчали.

– А мы уж вам заплатим за хлопоты. Это – как водится, – староста опять запустил руку в бороду. – В накладе не останетесь. И живите, сколько хотите тут. Хоть у Гаста, хоть у… – Ципр опять показал на кольцо. По всему было видно, что имя некромансера ему лишний раз называть не сильно хотелось. – Дом-то евоный цел-целехонек стоит. Только подправить чуток, и живите себе.

– А что, мужики? – Обернулся он к товарищам за поддержкой. – Поправим дом для госпожи? Враз ведь сладим!

Мужики закивали еще дружнее и заворчали еще одобрительнее: мол, поправим и сладим. По всему выходило, что Осси могла найти тут и кров, и стол, и вообще все, что душе угодно. Причем незадорого. Почти задаром.

Вот только задаром ли?

– А что, далеко кладбище-то? – Спросила она старосту.

– Да нет, какое там далеко… Сразу за деревней, подле церквы.

– Подле церквы, значит… – Осси кивнула и обратилась к Ходе:

«Ну, что скажешь?»

«Не знаю. Не очень понятно пока… Наверное, есть там что-то – не дураки же они, в самом деле. Но со слов особо, так, не поймешь. Посмотреть надо… Можно сходить да глянуть, что там такое у них завелось. А там видно будет. Уйти-то мы всегда успеем, – Хода помолчала, а потом добавила. – Наверное».

Умела она успокоить и обнадежить, что и говорить. Вселить оптимизм, так сказать, и внушить надежду.

– Ну, что ж, давайте сходим-глянем, – сказала Осси вслух.

Мужики сразу как-то попритихли. Цель, вроде как, была достигнута – поддержкой они заручились, – а вот идти на кладбище, да еще смотреть-глядеть им, по всему, хотелось не очень-то. И теперь они стояли, смотрели на Осси и угрюмо молчали.

Первым пришел в себя староста. Ему, впрочем, и по чину положено было первым быть.

– А что, госпожа, вам там помощь какая понадобится?

– Нет. Помощь мне не понадобится. Пока, по крайней мере. А вот если б меня туда кто проводил – это было бы славно.

– Проводить-то оно, конечно. Проводим, – кивнул Ципр и повернулся к мужикам.

– Я провожу, – из толпы протиснулся невысокого роста паренек. – Харланом меня зовут. Я отведу.

– Ну, вот и славно – сказала Осси, отодвигая от себя сковородку, благо уже почти пустую, и, поднимаясь из-за стола.