Укус и поцелуй (форель à la нежность-2) - Андрей Курков

«Может, и мне надо расслабиться?» – подумал он.

– Кстати, ты случайно адресок этой блондинки не взял?

Солнышкин вытащил из кармана визитку дамы-стоматолога и показал Ксюше.

– Я тебе ее потом отдам. Мне бы тоже надо зубки проверить!

Журналисты за соседним столиком принялись за следующую бутылку водки. Их разговор стал громче. Солнышкину это не нравилось.

– Пойдем куда-нибудь в другое место! – предложил он.

– Пошли к тебе! – прошептала Ксения. – Я у тебя уже три года не была!

Солнышкин удивился, но с готовностью кивнул.

Под ее синим зонтиком они прогулялись мимо Золотых ворот, вышли на Владимирскую. Она держала его под руку. Ему это было приятно. Дождь заставлял их идти плечо к плечу под «одноместным» зонтиком. И они шли, переступая через ручейки воды, стремившиеся влиться в большой ручей, бежавший вниз по Владимирской, в сторону Оперного театра.

На кухне у Солнышкина, уже сняв плащ, но все еще в сапогах с высокими каблуками, Ксюша закурила сигарету.

– Налей мне чего-нибудь вкусного и крепкого, – попросила она.

Солнышкин отправился в гостиную, заглянул в свой бар. Запасы были не столь разнообразны, как хотелось. Коньяк, портвейн, клюквенный «Абсолют».

Все три бутылки перекочевали на кухню, и там уже состоялся окончательный выбор. В пользу «Абсолюта», конечно.

– А ты помнишь, как ты меня раздевал? – спросила порозовевшая лицом Ксюша.

– Конечно, помню!

– Знаешь, в этом деле ты был действительно лучшим!

– В раздевании?

– Да.

«А в остальном?» – подумал Солнышкин, добавляя в рюмки вкусной розовой водки.

– Послушай, а как мы расстались? – спросила вдруг Ксения, обратив на Солнышкина вопросительно-сосредоточенный взгляд. – Знаешь, я этот важный драматический момент совсем забыла!

Солнышкин сделал вид, что напряг свою память. На самом деле как такового расставания не было. Ксения просто исчезла, оставив записку: «Не ищи. Захочу – позвоню!»

– Нет, не помню, – Солнышкин отрицательно мотнул головой.

– Может, это и хорошо, – пожала плечиками Ксюша. – Ой, мне что-то уже жарко! Помоги снять са поги!

Солнышкин опустился на корточки. Расстегнул на бордовых кожаных сапогах молнию, взялся левой рукой за задник с каблуком, потянул на себя. Так же стянул с ее ножки и второй сапог. Потом посмотрел на нее снизу вверх. Она сидела с зажмуренными глазами. Лицо удерживало улыбку удовольствия.

Солнышкин посмотрел на ее ножки, освобожденные от сапог. В нос пробрался сладковатый запах духов. Солнышкин удивился. Наклонился, почти касаясь носом, к пальчикам, спрятавшимся за тонкой вуалью колготок. Посмотрел на бордовый, под цвет сапог, педикюр. Сладковатый запах духов снова напомнил о себе, только теперь – намного интенсивнее.

Он снова поднял голову, чтобы увидеть ее лицо – то же выражение.

«Она ждет», – подумал Солнышкин.

Утром, когда они проснулись, Ксения удивилась, что вся ее одежда лежит на кухне.

– Откуда это у тебя? – спросил он, показывая взглядом на розовую полоску шрама на ее животике.

– Пыталась понравиться одному наркоману, – игриво ответила она. – Не понравилась…

– А зачем тебе был нужен наркоман?

– По службе.

На завтрак Солнышкин варил им по сардельке. Ксюша, укутавшись в его махровый халат, сидела за кухонным столом и наблюдала. Ей казалось, что вот так, как сейчас, одетый только в «боксерские» трусы, он смотрится намного лучше, чем одетый полностью. Может, потому, думала она, что он не умеет одеваться? Может, у него нет вкуса к одежде?

Солнышкин посмотрел Ксении в глаза.

– Ты действительно хочешь, чтобы мы снова были вместе? – спросил он.

– У тебя очень замедленная реакция, – усмехнулась Ксюша. – Этот вопрос можно было задать вчера в кафе. Сегодня его задавать уже поздно. Слишком поздно… Где вторые ключи от квартиры?

Солнышкин, отправивший в этот момент последний кусок сардельки себе в рот, поперхнулся. Ксюша быстро поднялась и с силой ударила его по затылку. Кусок сардельки вылетел изо рта, как пробка из бутылки шампанского.

– Вот видишь, я тебе уже и жизнь спасла! – сказала она, присаживаясь напротив.

13

Утром, сидя за своим рабочим столом, Солнышкин никак не мог сосредоточиться. Вместо того чтобы думать о похищенных зубах, его мысли все время возвращались к Ксении Борисовой. К тому моменту, когда в ее сумочке зазвонил мобильник и она опустила на стол чашечку с недопитым кофе, продиктовала кому-то его, Солнышкина, домашний адрес. После этого удивительно быстро оделась и стояла минут десять, глядя из кухонного окна на улицу, пока не приехал уже знакомый черный «мерседес», который и увез ее.

На ресторанной кухне пахло пряностями. В мойке лежала гора немытой посуды. У Солнышкина начинала болеть голова. Телефон молчал. Из крана над мойкой капала вода. Капли звучали все громче и громче, пока Солнышкин не потер пальцами оба виска и не смирился с тем, что по крайней мере половину этого дня можно будет списать, выбросить. Только одно могло компенсировать его нынешнее нерабочее состояние – воспоминания о прошлой ночи.

Солнышкин тяжело вздохнул. Ночью он был высоко, почти на пике Коммунизма, если говорить языком альпинистов, а теперь, что вполне естественно после резкого спуска, у него появились симптомы отравления кислородом.

Он подошел к мойке, надел желтые резиновые перчатки, налил сверху на грязную посуду жидкого мыла и пустил горячую воду.

Пока мыл посуду, мысли начали оживать. Они подсчитывали, сколько клиентов было вчера в ресторане. Они поняли, что вчера было съедено двенадцать основных блюд, девять видов закусок, пять десертов.

«Почему только пять? – думал Солнышкин, домывая последнюю десертную тарелку. – Пять дам, а остальные – мужики?»

Логику его размышлений нарушил звонок настенного телефона.

– Вы там на месте? – спросил грубый мужской голос.

– Кто «мы»?

– Ну вы, в ресторане!

– Я на месте.

– А вы кто? – спросил голос.

– Я – хозяин, а вы – кто?

– Я щас приду, я пожарный!

Короткие гудки побудили обалдевшего Солнышкина повесить трубку на рычаг.

«Пожарный? – думал он. – Откуда? Зачем? Пожара здесь не было…»

Оглянулся и внимательно посмотрел по сторонам. Ни копоти на потолке, ни пожара. Вытяжка исправна. Солнышкин пожал плечами.

Пожарного звали Хвалибеда Петр Романович. Появился он через полчаса. Одет был в кожух. В руках – деловой портфель старого советского образца. Во рту – два или три золотых зуба.

– Так шо тут у вас? – спросил он, не поздоровавшись, как только прошел следом за хозяином на ресторанную кухню. Затем достал из кармана кожуха пачку «Примы». Закурил. – Вы не против?! – произнес он почти без вопросительной интонации.

Осмотревшись, глянул сверху вниз на Солнышкина. Ему это было легко, ведь был он, как минимум, на полголовы выше хозяина ресторана. Солнышкин тут же мысленно сравнил его с человеком, несколько дней назад следившим за ним на Татарке.

– У нас тут все в порядке, – стараясь оставаться спокойным, ответил Ваня Солнышкин, воротя нос от папиросного дыма.

– Заблуждаетесь, – так же спокойно сказал пожарный, роясь в левом кармане кожуха.

Наконец он вытащил оттуда строительную рулетку. Подозвал Солнышкина к печке, попросил прижать пальцем к углу конец металлической ленты. А сам с рулеткой отошел к письменному столу.

– Полтора метра! – сказал он, многозначительно кивнув. – Подержите! – он протянул Солнышкину недокуренную папиросу.

Потом сделал круг, останавливаясь в разных местах, чтобы провозгласить очередное расстояние от печки до ближайшего стола или мойки.

– Вы знаете, какое расстояние должно быть между источником повышенной опасности и легковоспламеняющимися предметами? – Его глаза буравили Солнышкина, как два ствола одной охотничьей винтовки, из которых вот-вот вылетит дробь.

– Какое? – машинально спросил Солнышкин, хотя ответ его совершенно не интересовал. Он уже понял, что все эти сантиметры будут измеряться в другом эквиваленте. Придет время, и он обязательно узнает, почем сантиметр безопасного расстояния.

– Два метра семьдесят сантиметров минимум! – Пожарный сделал шаг вперед и придавил окурок носком ботинка. – И это при условии наличия всех видов обязательной противопожарной защиты: огнетушителя, ящика с песком, багра, топора, ведра и лопаты. Понятно?

Солнышкину вдруг пришла спасительная мысль. Он глянул на часы – шестнадцать ноль-ноль. Если убедить пожарного посидеть часик, то можно переключить его на Веру. Она наверняка найдет с ним общий язык!

– Вы не спешите? – спросил Солнышкин.

Пожарный от неожиданности улыбнулся, и во рту его сверкнули все-таки три, а не два золотых зуба.