Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

— Да. Видел. Он носил меня среди звезд и показывал многие земли. Он явился ко мне в момент крайнего отчаяния и принес два бесценных дара: жизнь и Истину. И он обязал меня нести Истину всем Избранным, чтобы они смогли сбросить с себя узы прошлого и в свою очередь нести Истину неверным.

Нассеф метнул саркастический взгляд в сторону сестры. Это не прошло мимо внимания Мики.

— Ты тоже узришь Истину, друг Нассеф. Ты станешь свидетелем расцвета Королевства Покоя. Господь вернул меня к жизни с миссией создать на земле подобное королевство.

Через некоторой время вокруг этого замечания Эль Мюрида о его возвращении к жизни развернутся жаркие споры. Участники диспутов будут решать, говорил ли он о символическом возрождении или буквальном возвращении из мертвых. Сам же Эль Мюрид никогда не выступал с пояснениями.

Нассеф закрыл глаза. Он был на четыре года старше этого наивного мальчика, и эти годы обогатили его опытом, создав непреодолимую преграду между ним и Микой.

Однако у него хватило такта не расхохотаться.

— Открой-ка немного полог палатки, Мириам. Будем постепенно приучать его к солнцу.

Выполнив просьбу брата, она сказала:

— Надо принести ему что-нибудь поесть. Он же пока твердой пищи не принимал.

— Ничего тяжелого. Его желудок еще не готов. — Нассефу уже приходилось видеть людей, ставших жертвой пустыни.

— Помоги мне принести.

— Хорошо. Отдыхай, Найденыш. Мы скоро вернемся.

Пройдя футов двадцать, Мириам остановилась и негромко спросила:

— Он ведь и вправду верит в это, разве не так?

— В Ангела? Да он просто сумасшедший.

— А я вот, Нассеф, тоже верю. В некотором смысле. Потому что хочу верить. То, что он говорит… Думаю, что большинство людей тоже были бы рады услышать его слова. Думаю, что настоятель отправил его к нам только потому, что боялся слушать. По той же причине папа не хочет держать его в доме.

— Мириам…

— А что, если множество людей начнут его слушать и верить?

Нассеф, глубокомысленно помолчав, произнес:

— Пожалуй, здесь есть о чем подумать.

— Верно. Пошли, достанем ему что-нибудь поесть.

Эль Мюрид, который пока еще в основном был мальчиком по имени Мика аль Рами, лежал, уставившись в потолок палатки. Он позволил солнечному лучику прикасаться к его глазам. В нем росло нетерпеливое желание как можно скорее вступить на свой путь и начать проповедовать. Но он поборол нетерпение, так как знал, что прежде чем приступить к своей миссии пастыря, ему надо полностью восстановить силы.

Но он был таким нетерпеливым!

Ему было хорошо известно непостоянство Избранных, и теперь, когда Ангел открыл ему глаза, следовало как можно скорее начинать сеять среди них зерна Истины. Каждая новая жертва Черной Дамы означала, что еще одна душа попала в лапы Властелина Зла.

Он начнет свои проповеди здесь — в Эль Акила и в Аль Хаба. Когда местные жители обретут спасение, он пошлет их нести слово Истины своим соседям. Сам же он начнет странствовать от племени к племени, от деревни к деревне по караванному пути своего отца. Если он к тому же найдет способ доставить им соль…

— А вот и мы, — объявила Мириам. В ее голосе Мика услышал музыку, весьма необычную для столь юной особы.

— Снова суп, но теперь с кусочками лепешки, которые ты будешь размачивать. Садись. На сей раз ты поешь нормально. Только не спеши, а то заболеешь. И не переусердствуй.

— Ты, Мириам, очень добрая.

— Нет. Нассеф прав. Я — жалкое отродье.

— Творец все равно любит тебя.

Он говорил негромко и убедительно, не забывая при этом жевать. Мириам внимала ему, не скрывая восторга.

Свою первую проповедь он произнес в тени пальм, окружающих оазис рода аль Хабиб. В источнике осталось лишь немного грязи, да и та почти высохла и потрескалась. Он сравнил высохший оазис с умирающей верой в Творца.

Его слушали всего несколько человек. Он сидел перед ними как учитель перед школярами, неторопливо рассуждая и приводя убедительные аргументы в пользу истинной веры. Некоторые из слушателей были в четыре раза старше его. Они были поражены его познаниями и ясностью мысли.

Они ставили на пути мальчика ловушки, сооруженные из различных догматов веры, но юный Мессия разбивал все их аргументы с той же легкостью, с какой орды варваров разрушают стены небольших городов.

Оказывается, его обучили лучше, чем он сам мог подозревать.

Ему никого не удалось обратить в свою веру. Но он пока этого и не ждал. Проповеднику хотелось, чтобы они начали, шептаться за его спиной, бессознательно создавая атмосферу, в который горячие проповеди смогут наставить некоторых слушателей на путь Истины.

Те, кто постарше, ушли с первой проповеди напуганными. Они уловили в его словах первые искры того пламени, которое может поглотить детей Хаммад-аль-Накира.

Через некоторое время Эль Мюрид пришел к Мустафе.

— Что произошло с караваном отца? — спросил он у вождя.

Мустафа был поражен — мальчик говорил с ним как с равным, а не так, как ребенок говорит с взрослым.

— Попал в засаду. Все погибли. Это был печальный час в истории Хаммад-аль-Накира. Увы, мне пришлось дожить до того дня, когда бандиты напали на караван с солью!

В словах Мустафы чувствовалась какая-то недосказанность, и глаза его бегали.

— Я слышал, что разгромленный караван нашли люди рода аль Хабиб. Мне говорили, что они преследовали бандитов.

— Да, это так. Бандиты пересекли Сахель и скрылись в западных землях, населенных неверными.

Мустафа начал нервничать, и Мика знал почему. Глава рода в целом был человеком честным. Он послал своих людей, чтобы отомстить по справедливости за семью аль Рами. Но каждый из Детей Хаммад-аль-Накира был немножечко разбойником.

— У тебя есть верблюд, который отзывается на кличку Большой Джамал. А еще один откликается на кличку Кактус. Неужели клички животных случайно совпадают с кличками верблюдов моего отца? Неужели и клейма совпадают тоже случайно?

Мустафа молчал почти минуту. На какой-то момент в его глазах даже вспыхнуло пламя гнева. Ни одному взрослому мужчине не нравится, когда от него требует ответа ребенок.

— Однако ты наблюдателен, сын аль Рами, — наконец произнес он. — Все верно. Эти животные принадлежали твоему отцу. Прослышав о том, что случилось, мы оседлали наших лучших скакунов и пустились по следу грабителей. Столь гнусное преступление не могло оставаться безнаказанным. Хотя твоя семья и не входила в род аль Хабиб, она принадлежала к Избранным. Вы были торговцами солью. А торговцев солью охраняют законы более древние, чем сама империя.