Украинский национализм. Факты и исследования - Джон Армстронг

С коммунистической точки зрения такие идеи таили в себе достаточную опасность; в то время как коммунизм мог допустить на какое-то время в основе своей антипатичные ему формы, он не мог позволить, чтобы его собственные формы использовались как прикрытие для развития независимой идеологии. Похоже, Сталин, который настаивал на самом строгом соблюдении всех соответствий, принялся сокрушать «отклонение» украинцев в национальном вопросе, как только его власть набрала достаточную силу. Действительно, первые шаги в этом направлении были сделаны уже в 1927 году. Крупная атака развернулась, однако, в 1930 году – это были увольнение Грушевского с его академического поста (в 1929 году он был академиком АН СССР. – Примеч. пер.) и репрессии против его научного журнала «Украина». Наряду с атаками, которые развернулись против представителей интеллектуальной жизни, включая некоторых преданных марксистов, подобно историку Яворскому, выступавшему за независимое развитие Украины, прошли суды над учеными, обвиненными в принадлежности к подрывной лиге освобождения Украины[27]. Вряд ли случайно, что эта кампания преследований явилась простым совпадением по времени с коллективизацией сельского хозяйства на Украине. Во многих отношениях образование колхозов (по-украински «колгосп») ударило по украинскому крестьянину гораздо сильнее, чем по российскому. Первый был в основном более зажиточным, и, следовательно, терять ему было больше; кроме того, отсутствие традиционной общинной сельскохозяйственной организации на Украине делало для него новую систему более чуждой и отталкивающей.

Похоже, именно украинское крестьянство составило огромную, если не преобладающую часть тех несчастных миллионов людей, депортированных как «кулаки» в Сибирь или Казахстан либо в голодные жалкие трущобы разрастающихся советских городов. Очень вероятно, что эта ситуация породила потенциальную основу для национального восстания, которую создавал экономический и социальный гнет со стороны иностранных правителей подобно тому гнету, что существовал до войны со стороны польских и русских правительственных чиновников и землевладельцев. Коммунисты часто были вынуждены опираться на неукраинских – русских и еврейских – интеллектуалов, рабочих из городов, где они имели реальную поддержку, или людей, привезенных из самой России, чтобы выполнять планы коллективизации. Следовательно, вероятно, подавление националистической интеллигенции в это время носило, по крайней мере частично, характер превентивной меры, направленной на ликвидацию группы, которая сама по себе несла в себе ограниченную опасность, но могла бы оказаться реальной угрозой для коммунистов, если бы смогла использовать недовольство крестьян, чтобы обратить их к национализму.

В то время как в Советской Украине занимались подавлением четко выраженного национализма, несколько иное развитие событий имело место в Западной Украине. В Польше крайне националистическая политика поляков, которые славились шовинизмом и когда находились под властью Австрийской империи, стала носить еще более угнетающий характер по отношению к украинцам с восстановлением польского национального государства. Как было выше отмечено, соглашение Петлюры с поляками вызвало глубокое недовольство украинцев в Галиции. Хотя большинство националистов пытались сгладить критику против Петлюры лично, особенно после его убийства в Париже в 1926 году, большинство западных украинцев не поддерживали эмигрантское правительство Украинской народной республики. Западноукраинцы, напротив, пытались найти собственные подходы к проблеме поддержания украинского уклада жизни в условиях притеснения не тоталитарными, но нетолерантными иностранными националистическими правительствами.

Одним из предпринятых шагов было формирование законно признанных партий, которые проводили избирательные кампании и посылали своих представителей в Польский сейм, где те пытались защищать интересы этой группы населения в рамках средств, разрешенных правительством. Этот вид политической деятельности наряду с широким разнообразием работы, нацеленной на развитие украинской культуры и поддержание национальной самобытности, поглощал усилия весьма значительной части западноукраинской интеллигенции в двадцатых и тридцатых годах. В частности, в эту деятельность было вовлечено большинство людей старшего поколения, которое выросло в относительно мирных и стабильных условиях австрийского правления, затем круги, близко связанные с грекокатолической церковью, и большинство людей либеральных профессий. Хотя и существовало несколько мелких партий, которые имели авторитарные наклонности, большая часть политических сил этого рода была сгруппирована в Украинском национальном демократическом объединении (Українське національне демократічне об'єднання – УНДО), которое было определенно демократическим по характеру, в его программе перемешались католическая, либеральная и социалистическая идеологии. Его усилия увенчивались весьма незначительным успехом – от периодов относительно удовлетворительного сотрудничества с поляками до ожесточенного бойкота со стороны невыносимо репрессивного режима.[28]

Некоторые западноукраинцы скоро отвергли путь подлаживания под польское правительство; в начале двадцатых они обратились к коммунизму, связав с ним надежды на удовлетворение и национальных чаяний, и социальных потребностей. Хотя экономическое положение галицких украинцев было не столь бедственно, как на востоке Украины до и после войны, они страдали от нехватки сельскохозяйственных площадей, от невысокой производительности сельского хозяйства и, прежде всего, от того факта, что огромное большинство административных и рабочих мест в городах, которые могли бы служить в будущем естественным полем приложения сил и способностей для их сыновей, были заняты поляками и евреями. На Волыни условия были намного хуже; вероятно, они были столь же плохи, как и экономические условия в пределах Советской Украины до 1930 года. Следовательно, для коммунистической пропаганды существовала широкая экономическая база. В обстоятельствах, в которых, похоже, складывался националистический украинский коммунистический режим в Киеве, эта пропаганда обратила усиленное внимание и на националистические элементы среди западноукраинцев. В результате две прокоммунистические организации – Украинская партия труда (Українська партія праці) и партия сельских тружеников (селянсько-робітнича партія – сельроб) – имели значительный успех, особенно на Волыни. С чисто националистической точки зрения более серьезным явилось то, что многих студентов, хребет нового поколения, которое должно было бы продолжать поддерживать национальную жизнь, привлекла коммунистическая программа.[29]

В то же самое время широкую поддержку получили крайние движения разного типа. Движение, которое известно у американских ученых как «интегральный национализм», возникло в Западной Европе на исходе XIX столетия, значительно раньше того, как коммунизм стал фактором какой-либо реальной политической важности. Общепризнано, что одним из первых выразителей этой идеологии был Шарль Морра, который вместе с группой крайних французских националистов и проповедников политической реакции основал «Аксьон франсэз» на рубеже столетий. Интегральный национализм никогда не пользовался особой привлекательностью во Франции или других западноевропейских странах, но в двадцатых годах в измененных формах он стал доминирующей силой в «недовольных» странах Центральной и Южной Европы.

Здесь он был элементом, который обеспечил идеологическую платформу для фашизма Муссолини и для подъема нацистской партии в Германии. Его влияние также сильно ощущалось в ультранационалистических партиях Польши, Венгрии, Румынии и Югославии. Поскольку интегральный национализм по определению скорее движение отдельных наций, чем универсальная идеология, и потому, что его сторонники отвергают систематические рациональные программы, трудно определить его точную природу. Следующие характеристики, однако, выделяются: 1) вера в нацию как высшую ценность, которой все другие должны быть подчинены, – по существу, тоталитарная концепция; 2) обращение к мистически постигаемым идеям сплоченности всех индивидуумов, составляющих нацию, обычно при условии, что биологические характеристики или необратимые результаты общего исторического развития сплавили их в одно органическое целое; 3) подчинение рациональной, аналитической мысли «интуитивно правильным» эмоциям; 4) выражение «национальной воли» харизматическим лидером и элитой националистических энтузиастов, организованных в единую партию; 5) прославления активного действия, войны и насилия как выражения высшей биологической живучести нации.[30]