Ремесленники душ. Исповедники - Дмитрий Распопов

«То-то его боязливый взгляд так бегал», – вспомнил я брадобрея.

Дверь отворилась, в комнату вошли, прошелестев тканью. По запаху вишни я понял, что это Элиза. Внезапно злость при виде собственного тела, а также на то, что Элиза все это время оставляла меня в таком состоянии, не пытаясь помочь, нахлынула на меня, и я обернулся к этой чопорной дворянке, глядя прямо в глаза, и приказал:

– Подошла к кровати, закинула платье себе на голову, оперлась руками на постель!

– ЧТО!!! – Элиза вспыхнула, словно свеча, и наши взгляды схлестнулись. Моя злость на нее дополнилась тем, что вот сейчас, именно сейчас рухнули мои мечты и первая любовь вслед за ними. Я судорожно сжал кулаки и сам не понял, как стал наполняться силой, а она, наоборот, бледнеть.

«Я тяну ее душу!» – Я с трудом остановил себя, поскольку получаемый поток сил рос, а Элиза качнулась и оперлась рукой о стену.

Выпрямившись, она молча оттолкнулась от стены и выполнила все, что я сказал, вдобавок сняв с себя хлопковые панталончики. Мне совершенно не хотелось к ней прикасаться, так что я молча встал и вышел из комнаты – остаточные чувства по трепетно хранимому образу первой любви рухнули, как хрустальный замок, едва я закрыл за собой дверь.

Ночью меня разбудило горячее тело, которое прижалось ко мне и настойчиво снимало с меня одежду. Я не стал дергаться, а позволил Элизе сделать все за меня, испытав даже некоторое облегчение, когда она ушла и запах вишни стал слабеть в моей кровати. Удовольствие, которое я получил сейчас, было много меньше того, когда в школе я удовлетворял сам себя, представляя, что ласкаю тело девушки, которую люблю. Сейчас я вместо успокоения и удовлетворения чувствовал лишь спокойствие члена и легкое томление после акта, ничего более.

«Анна, я по тебе соскучился… – Я закрыл глаза и вспомнил о своем друге. – Надо будет завтра спросить, можно ли написать ей письмо».

Глава 2

Второй этап

Выгуляв утром Айду и позавтракав, я направился в комнаты сэра Энтони. За прошедшую неделю ненависть к нему и его методам воспитания немного угасла, поэтому я смог сдержать себя в руках при виде его довольного лица. Он выглядел так, словно и не было изматывающих недель, когда я в прямом смысле слова боролся за свою жизнь, – он же всегда выглядел довольным и счастливым.

– Проходи, Рэджинальд, присаживайся. – Он кивнул мне на стул за столом, на котором было по-прежнему все навалено. Пришлось переложить часть железок и камней на другой стол. Только после того, как я протер освободившееся место и стол, я смог наконец устроиться.

– Как я и обещал, начинаем второй этап обучения. Удержание и сохранение в себе энергии. – Он кивнул на книги, которые я принес с собой: – Ты ведь все прочитал?

– Да, но мало что понял, нужны конкретные примеры, – сухо ответил я.

– Отлично, тогда начнем с примеров. – Он позвонил в колокольчик, и в помещение вошли две служанки. Сэр Энтони кивнул на них и сказал: – С каждой по трети.

Девушки недоуменно переглянулись, ведь его понял только я.

Как с Элизой, у меня пока не сильно получалось поглощать совсем без направляющих, так что пришлось вытянуть руку и ощутить знакомое чувство, когда тебя наполняет чужая энергия. Поскольку очков с паинитом у меня не было, пришлось контролировать поглощение, прикладывая камень к глазам, что, конечно же, выдало мои действия, к тому же девушки ощутили упадок сил и заволновались, жалостливо смотря то на сэра Энтони, то на меня.

Сэр Энтони ни взглядом, ни действием не выдал, что его хоть чуточку волнуют эти жалобные взгляды, он лишь внимательно наблюдал за мной через свой монокль. Вытянув ровно треть из каждой служанки, я посмотрел на него.

– Отлично, теперь читай вот эти книги, завтра утром продолжим, – сказал он, протягивая мне новые дневники, набранные печатным текстом.

– Это все? – удивился я. – В чем же тут подвох?

– Поймешь через два-три дня, – отрезал он. – Займись своими делами или лучше прочитай еще что-нибудь.

– Может быть, вы просто дадите мне допуск в свою библиотеку, чем кидать по зернышку каждый раз, когда заходите меня прикончить? – сыронизировал я.

– А ты что, готов читать не только то, что я даю? – удивился он.

– Вообще-то я для этого здесь нахожусь, – заметил я, – так что это сильно ускорит нам время, особенно если напишете, что мне лучше прочитать в первую очередь.

– Хорошо. – Он несколько раз кивнул. – Завтра все подготовлю, а пока – свободен.

На следующий день он и правда дал мне ключ от своей комнаты и список того, что мне нужно прочитать. Затем вызвал других служанок и заставил меня вытянуть у них еще по трети души. Так повторялось еще два дня, хотя уже на третий раз я понял, что меня вскоре ждет, потому что я уже испытывал на себе такое и нисколько не хотел повторения, поэтому усердно читал не только те книги, которые дал сэр Энтони, но и все время, что его не было в комнате, тратил на поиски полезных знаний. Нужно отметить, что рукописных тетрадей на полках его комнаты было большинство, причем там соседствовали как записи основателя ремесла, так и его учеников и последователей. Я чувствовал себя пчелой, залетевшей в цветочную оранжерею. Настолько обширных и разнообразных знаний я нигде и никогда не видел. В них описывались как собственные изыскания ремесленников, так и их научные гипотезы и предположения. В принципе я нашел ответы на многие свои вопросы к сэру Энтони, а ведь я только начал читать! Как жаль, что никто не систематизировал эти разрозненные и обширные труды и не изложил их в виде доступной книги я каждый раз жалел об этом, продираясь через рукописный текст очередной тетради.

К сожалению, мое новое увлечение прерывалось учебой, и приходилось отвлекаться от книг и заниматься тем, что нужно было для повышения своей силы. В первую очередь мне нужно было найти решение задачи сэра Энтони, чтобы не умереть от смешения и хранения различных душ внутри себя. Уже на третий день я почувствовал лихорадку, меня бросало в пот, дыхание стало прерывистым. Из прочитанных книг я знал, что очень опытные антианиманты могли не хуже любого прибора перемешать чужие души со своей аурой так, что на выходе может получиться чистая нейтральная эссенция, не приносящая вреда ремесленнику. Увы, с распространением аниматронов такие умения были практически утеряны и не практиковались, так как значительно быстрее, качественнее и безопаснее было использовать прибор, чем подвергать свою жизнь опасности с непонятным результатом на выходе.

Мне же приходилось учить методики борьбы с чужими душами. Я раскачивал собственную ауру, словно большой маятник, чтобы приводить чужие маятники душ, колеблющиеся с разными частотами, в одну слитную большую систему.

Сэр Энтони не собирался вмешиваться в этот процесс, пока у меня не получится привести свою непрерывно колышущуюся, дерганую ауру в одну слитно «дышащую» систему. Он сказал, что мы будем повторять этот этап обучения столько раз, сколько будет нужно, даже если для этого я каждый раз буду сходить с ума от боли и раздирающего желания избавиться от наполнявшей меня энергии чужих душ.

Странно, но с этим уроком мне помогла справиться моя собака. Я привык к тому, что она постоянно со мной и всегда ластится, когда я бываю свободным. К тому же я честно выполнял все обязанности ее хозяина, хотя и не очень был этому рад. Кроме всего прочего, после той памятной ночи Элиза больше не приходила ко мне по ночам, днем же старательно делала вид, что ничего между нами не происходило. Приказывать ей мне не хотелось, так как я помнил, что в прошлый раз, раздавив и унизив ее, я просто не смог к ней потом прикоснуться. Повторять еще раз подобное меня не тянуло, так что собакой занимался я сам. И так случилось, что во время вечерней прогулки, когда Айда поела и нагулялась, стала ластиться ко мне, чтобы я ее почесал, я буквально физически почувствовал волны любви и обожания, которые она испускала. Именно это всепоглощающее чувство направило мои мысли о решении проблемы по новому руслу.

«А что, если не бороться с чужими душами, а полностью слиться с ними? Не давить, а дать им волю делать все, что они хотят, подстраивая не их под себя, а себя под них?»

Поскольку других вариантов решения у меня не было, я решил попробовать. Каждая душа имела свою частоту колебания и резонировала с моей, поэтому то, что моя душа перестала давить на частицу чужой одухотворенной энергии, сразу не решило проблемы. Позже я уже смог подстроиться сначала под одну частицу, затем под другую и так далее, и колебания слитых частиц стали задаваться моей душой как преобладающей силой. В конце концов все частицы внутри меня стали колебаться единообразно.

Когда я смог этого добиться, я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Наконец-то обучение стало приносить мне удовольствие, а не только одну боль. Даже сэр Энтони удостоил меня скупой похвалой, когда я продемонстрировал ему свои результаты, слив получившуюся единую энергию души напрямую в аниматрон, газ в котором едва-едва подкрасился в зеленый, выдав на выходе эссенцию на бар больше, чем если бы я просто пропустил через него то, что поглотил сразу. Я теперь даже знал, почему мы это делаем. В прочитанных тетрадях были указаны все способы тренировки исповедников, и этот был нужен для того, чтобы при поглощении и трансформации великой души исповедники не вносили в нее искажений, ведь даже малейшее несоответствие наших аур и их частоты колебаний на выходе может дать искаженную душу, не способную вспомнить себя или управлять механизмами. Так что именно потому, что я знал, что и для чего делает со мной сэр Энтони, злости и ненависти на него больше не было. Как ученый-практик он добивался максимально быстрым путем того, для чего обычно требовались месяцы и годы.