За Святую Веру - Владимир Кевхишвили

Но быстро мы смекнули,

Что ожидать нам оттого,

И в Соловки вернули

Сего монаха… Но опять

Покой он наш тревожит:

Кто раз в руках подержит власть,

Тот без неё не может.

ДЕМЕНТИЙ:

С ним челобитное письмо.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Чего хотят монахи?

ДЕМЕНТИЙ:

Наверно, тронулись умом —

Хотят сложить на плахе

Свои безумные главы

За ересь староверья.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Уже кончается, увы,

На них моё терпенье.

ДЕМЕНТИЙ:

Ещё в письме они твердят,

Что плох наместник старый,

Поставить своего хотят…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Да, пастырь там бездарный,

Ошибок много допустил.

Другого им пошлите,

Чтобы смутьянов всех скрутил!

ДЕМЕНТИЙ:

Исполним, как велите.

А с Никанором как нам быть?

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

К Собору духовенства

Его пыл надо остудить…

ДЕМЕНТИЙ:

К Вавиле по соседству,

Быть может, посадить его?

Послушал крики чтобы…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Да… На Соборе от него

Раскаянье должно быть.

Государь делает знак, ДЕМЕНТИЙ кланяется и уходит.

Картина четвёртая

Соловецкий монастырь. Братский корпус. Келья инока МАРКА. МАРК стоит на коленях пред иконами и молится.

МАРК:

Ах, душа, ты не молилась,

Не имела в сердце страх,

Во грехах на свет родилась,

И помрёшь, видать в грехах!

Отца и мать не почитал,

Родных и близких обижал,

Наставников не слушал,

В посты селёдку кушал,

Мирские песни тайно пел,

Копейку нищему жалел,

Ох, грешник я какой же!

Помилуй меня, Боже!

Я – смоковница сухая,

Не принёс Христу плоды,

У корня секира злая,

Нет спасенья от беды!

Всё время ближнего судил,

Роптал, завидовал, блудил,

Над Богом насмехался,

Хитрил, дерзил, ругался,

Искал богатства на земле,

Жизнь проживал навеселе,

Ох, грешник я какой же!

Помилуй меня, Боже!

За дверью кельи слышится легкое покашливание, затем доносится голос ФЕОКТИСТА.

ФЕОКТИСТ:

Молитвой со Христом живёшь…

МАРК:

И с Девой Пресвятою!

(открывает дверь)

ФЕОКТИСТ:

Брат Марк, дрова рубить идёшь?

Иль у тебя иное

Есть послушание сейчас?

МАРК:

Иду, иду, конечно…

А что пора? Который час?

ФЕОКТИСТ:

Уж вечер.

МАРК:

Незаметно

В молитве время так бежит,

Прости меня, Создатель!

ФЕОКТИСТ:

Кто молится, тот не грешит —

Сказал бы настоятель.

МАРК одевается и идёт на рубку дров. Придя на место, он встречает там уже вовсю работающих братьев ВАРФОЛОМЕЯ, САВВУ, ГЕРМАНА, ВЕНЕАМИНА, а также ЗАХАРЬЕВА.

САВВА:

Что, братья, старцы говорят,

Что с Никанором нашим?

ЗАХАРЬЕВ:

Не слышно ничего, молчат.

ГЕРМАН:

А с местом патриаршим?

ЗАХАРЬЕВ:

Приехало в Москву на суд

Учёных греков много.

Быть может, Никона спихнут…

ВАРФОЛОМЕЙ:

Туда ему дорога!

ВЕНИАМИН:

Кто ж будет новый патриарх?

ЗАХАРЬЕВ:

Узнаем очень скоро.

ВАРФОЛОМЕЙ:

А может, царь возьмёт и,

(разрубая очередное полено)

Бах!

Назначит Никанора…

Все улыбаются и смеются.

ВЕНИАМИН:

Вот это славно было бы!

ЗАХАРЬЕВ:

Он выступит там смело!

САВВА:

Не обойдётся без борьбы…

ГЕРМАН:

Ну, это ясно дело!

ЗАХАРЬЕВ:

Какую славную мечту

Варфоломей придумал…

САВВА:

Помолимся о том Христу,

Царя чтоб надоумил!

Монахи встают и читают молитвы, затем продолжают работать.

Картина пятая

Москва. Крестовая палата Кремля. Поместный Собор духовенства. Присутствуют 29 архиереев, среди них 12 иноземных, в т. ч. патриарх Антиохийский МАКАРИЙ. Перед сидящими архиереями стоит бывший Патриарх Московский и Всея Руси НИКОН. Почти десятичасовые слушания по его делу заканчиваются. Приговор НИКОН у на русском языке оглашает ПАИСИЙ.

ПАИСИЙ:

Раб Божий Никон, бывший Патриарх,

Виновен в следующих грехах:

Оставление кафедры самовольное,

Поведение пастыря недостойное,

В дела вмешательство светские,

Хула на правила греческие,

Оскорбление русского государя…

НИКОН:

Продажные, низкие твари!

ПАИСИЙ:

Клевета на церковь постыдная,

На пастырей слово обидное…

НИКОН:

Наёмные псы султанские!

Невольники басурманские!

ПАИСИЙ:

Мятежные речи и паки[16]…

НИКОН:

Бесстыдные, подлые враки!

ПАИСИЙ:

По приговору всех святых отец

Да будет он простой чернец,

В монастыре далёком

Пусть примирится с Богом!

МАКАРИЙ:

Покайся, Никон, чтобы смыть

Грехи с души заблудшей!

НИКОН:

Что делать мне и как мне жить

Без вас я знаю лучше!

МАКАРИЙ подходит к НИКОНУ и снимает с него клобук и панагию.

НИКОН:

Смотри, не позабудь содрать

С клобука жемчуг чистый…

Несколько стрельцов уводят НИКОНА из зала заседания.

ПАИСИЙ:

На патриарший трон избрать

Московский и российский

(пауза)

Троицкого игумена

Отца Иоасафа[17] —

Молитвенника умного,

Пастыря прекрасного!

Иоасаф поднимается со скамьи и кланяется духовенству.

ПАИСИЙ:

И, наконец, решил Собор,

Что вера вся российска —

Двуперстье и иной позор

Есть ересь сатанинска,

Врага лукавого печать,

Что приняли невежды!

Всё это нужно поменять —

Священников одежды,

Молитвы, книги и кресты,

А кто не подчинится —

Того пусть плахи и костры

Научат, как молиться!

Пусть в ад они падут к чертям,

К разбойнику Иуде!

Христа Спасителя врагам

Анафема да будет!

ВСЕ:

Анафема да будет!

ПАИСИЙ:

Уже раскаяния есть

От иереев многих,

Вот, Никанор, к примеру, здесь —

Муж правил очень строгих.

НИКАНОР медленно поднимается со своего места.

МАКАРИЙ:

Ну что же, Никанор, скажи.

НИКАНОР:

Учёнейшие мужи!

Раскаялся я от души…

ПАИСИЙ:

Вот видите!

МАКАРИЙ подходит к НИКАНОРУ, надевает на его голову греческий клобук и подносит к его лицу крест.

МАКАРИЙ:

Целуй же!

НИКАНОР целует крест.

ПАИСИЙ:

Благословен Христос наш Бог

И Мать Его Святая!

Сегодня наш исполнен долг,

С чем вас я поздравляю!

Собор торжественно закрывается.

Картина шестая

Весна 1667 г., Москва, Вербное воскресение. От Лобного места к Спасским воротам Кремля приближается праздничное шествие на «осляти», символизирующее торжественный вход Христа в Иерусалим. Впереди идут одетые в золочёные кафтаны младшие придворные, за ними на санях шесть лошадей везут нарядную вербу, украшенную фруктами, ягодами, изюмом. В санях сидят мальчики в белых сорочках, поющие: «Осанна!». Следом за вербой с иконами и горящими кадилами идёт духовенство и придворные с пальмовыми листами и вербами, за ними движутся государевы стольники, несущие государевы жезл, вербу, свечу и полотенце. Далее, на «осляти», т. е. лошади, облачённой в белую попону, шествует избранный патриарх Московский и Всея Руси Иоасаф II, держа в левой руке Евангелие, а в правой Крест, которым он осеняет людей. Рядом с лошадью патриарха, держа её за повод, смиренно идёт царь, демонстрируя свою покорность Христу. Шествие замыкают гости. По всему пути стрелецкие дети расстилают перед патриархом и царём сукна разных цветов, а выстроенные ратные люди и народ склоняются ниц, приветствуя их.

ПЕВЧИЕ:

На престоле в небеси

Бог печётся о Руси,

На осляти Иисус

Осеняет дланью Русь,

Ангелы слетают,

Дети воспевают:

Осанна! Осанна! Осанна!

Мир ликует и поёт,

Спас в Ерусалим идёт,

Радуется вся земля:

Русский царь ведёт осля,

Ангелы слетают,

Дети воспевают:

Осанна! Осанна! Осанна!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(про себя):

Итак, препятствий больше нет

Моим высоким думам,

Ликует, кажется, весь свет,

Народ захвачен чудом,

Все славят Бога и царя,

Сплотившись в правой вере.

Забыты возле алтаря

Все распри и потери.

Благословляет Русь Творец,

На бой святой и правый,

Пал гордый Никон, наконец,

И Аввакум упрямый.

Внутри повержены враги,

На ладан Польша дышит,

И наши твёрдые шаги

Теперь весь мир услышит!

ПЕВЧИЕ:

Сбылись людские надежды,

Стелите, люди, одежды!