Не спите, Иможен! Наша Иможен - Шарль Эксбрайя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Войдя в свой кабинет, Иможен увидела множество цветов, причем каждый букетик позаботились перевязать клетчатыми ленточками, тщательно соблюдая верность цветам клана Мак-Грегор, к которому принадлежала мисс Мак-Картри. До слез тронутая таким вниманием, шотландка вышла в большую комнату, где обычно трудились машинистки. Почти все начинали работать при ней – юные и полные надежд, а теперь превратились в зрелых дам, многие поседели и отрастили животы. Как только Иможен вошла, машинистки встали и начали громко петь: «Это только до свиданья…» Услышав шум, к ним заглянул начальник отдела, Анорин Арчтафт, валлиец, так часто в свое время ссорившийся с шотландкой, а теперь тоже через год собиравшийся в отставку. Арчтафт с легким смущением откашлялся (за двадцать пять лет совместной работы он все еще немного робел перед Иможен) и произнес от имени всех сотрудников отдела очень милую речь, уверяя мисс Мак-Картри, что, невзирая на сварливый нрав и упорное нежелание считать англичан, валлийцев и ирландцев цивилизованными людьми, ее все любят и уважают. Анорин не без юмора напомнил о некоторых из их прежних стычек, чем немало насмешил новеньких, знавших «сагу» Иможен Мак-Картри только понаслышке. В конце концов Арчтафт преподнес шотландке подарок на память – прекрасную статуэтку Марии Стюарт из слоновой кости. У Иможен перехватило дыхание, но при этих англичанках и валлийцах она ни за что не могла позволить себе никаких слабостей. Когда наступил ее черед благодарить, мисс Мак-Картри начала с того, что для валлийца Анорин Арчтафт совсем неплохо умеет выражать свои мысли. Все засмеялись. Но, заговорив о долгих годах, проведенных здесь, в машбюро Адмиралтейства, Иможен не смогла-таки сдержать слез. Ее принялись утешать, а Дженис Арчтафт чуть лукаво заметила:
– Ну кто бы мог подумать когда-то, что, уезжая из Англии в родную Шотландию, вы будете плакать?
Мисс Мак-Картри мигом пришла в себя.
– Любой имеет право малость взгрустнуть, навсегда покидая колонию, где провел двадцать пять лет жизни, разве не так? – гордо ответствовала она.
Уильям Мак-Грю, загнав констебля Сэмюеля Тайлера в угол между собственной бакалейной лавкой и домом галантерейщицы миссис Пинкертон, с жаром заметил:
– Досадно, что вы на дежурстве, Сэм, а то я непременно угостил бы вас стаканчиком виски или джина!
– С чего вдруг? У вас что, праздник? Может, день рождения?
Уильям, человек кроткого нрава, которого удавалось вывести из себя только жене, Элизабет, покачал головой.
– Нет, Сэм, ничего такого… Но я узнал сегодня лучшую на свете новость: Иможен Мак-Картри возвращается к нам навсегда!
– Ну и что?
– То есть как это? Я не без тревоги подумывал, что мне придется без всякого просвета, до конца дней своих мыкаться с миссис Мак-Грю (у нее, знаете ли, с годами характер отнюдь не мягчает), но возвращение Нашей Иможен совершенно меняет дело!
– Почему?
– Да потому, старина! Раз приезжает мисс Мак-Картри, можно не сомневаться: что-нибудь непременно произойдет, и жизнь в Каллендере станет гораздо веселее и разнообразнее!
Именно этого Сэмюель Тайлер и опасался больше всего.
С тяжелым сердцем, нагруженная подарками, мисс Мак-Картри уже собиралась навсегда уйти из Адмиралтейства, как вдруг узнала, что ее ожидает сэр Дэвид Вулиш. Иможен весьма польстило, что столь высокое начальство тоже хочет пожелать ей счастливого пути, и шотландка тут же направилась в кабинет сэра Дэвида. Секретарша немедленно распахнула перед ней дверь.
– Я слышал, вы покидаете нас, мисс Мак-Картри?
– Не то чтоб по доброй воле, сэр… но закон есть закон…
– Просто не верится, что вас отправляют в отставку по возрасту…
– Мне тоже трудно в это поверить, сэр, но, увы…
– И вы уезжаете в Каллендер?
– Да, сэр, на родину. Сяду в поезд сегодня же вечером.
– Нам жаль расставаться с вами, мисс Мак-Картри…
– Спасибо, сэр… мне тоже грустно, и…
Иможен так и не смогла договорить, более того, она настолько утратила чувство собственного достоинства, что расплакалась при англичанине. Растроганный сэр Дэвид Вулиш попытался, как мог, утешить шотландку.
– Я прекрасно понимаю вас, мисс Мак-Картри… но, к несчастью, все мы – рабы дисциплины… Хотя должен признать, что порой наши уставы, регламенты и прочее выглядят сущей нелепостью… Ну для чего, спрашивается, принуждать к бездействию полного энергии и сил человека?
Однако в гораздо большей степени, нежели теплые слова начальства, Иможен вернула хладнокровие мысль о том, что подумал бы ее отец, а если заглянуть чуть дальше в глубь времен – и Роберт Брюс, увидев ее в столь жалком состоянии.
– Извините, сэр, мне самой очень стыдно за эту минутную слабость… Но она – первая за двадцать пять лет службы! Надеюсь, по доброте душевной вы забудете, что я позволила себе…
Вулиш улыбнулся.
– Несгибаемая вы женщина, мисс Мак-Картри! Ах, будь в Соединенном Королевстве только такие, как вы, мы бы до сих пор занимали первое место в мире!
– Простите великодушно, сэр, но, я думаю, если бы «добрый принц Чарли» не потерпел тогда поражения при Каллодене…
– Шотландцы сумели бы сохранить нам это почетное место?
– Несомненно, сэр!
Сэр Дэвид откровенно рассмеялся:
– Главное – никогда не меняйтесь, мисс Мак-Картри! И всегда оставайтесь такой же…
– А с чего бы мне вдруг меняться? Не вижу причин, сэр.
– Верно… Но я позвал вас сюда, мисс, не только для того, чтобы пожелать на прощание доброго здоровья. В первую очередь мне хотелось бы знать, можем ли мы в случае крайней необходимости по-прежнему рассчитывать на вас, на ваши услуги, если случится что-нибудь вроде той истории с похищением планов «Бэ-сто двадцать восемь», помните?[3] Тогда вы нас здорово выручили.
У Иможен отчаянно заколотилось сердце.
– Вы имеете в виду… борьбу со шпионами?
– Совершенно верно.
– О да!
– Я заранее знал, что вы согласитесь… Тогда запомните номер: ФРИ-девять-девять-девять-девять. Там живет некий мистер Суини… Джеймс Суини… Если по той или иной причине вам понадобится связаться со мной, позвоните Джеймсу Суини и скажите, что хотели бы побеседовать с его отцом. Я тут же подключусь к линии… Никаких имен не называйте, скажите просто: «Это Иможен», а я отвечу: «Чарльз слушает»… Понятно? Хорошо запомнили?
Обычно в тот день,
