Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

Ехали молча, говорить было не о чем. Тишину нарушал лишь Наташин голос, монотонно и безнадежно повторявший одно и то же, но вместо ответа из динамиков доносились лишь хрипы и свисты мертвого эфира. Алексей, стиснув зубы, гнал и гнал песчанку вперед. Несколько раз затянутое пыльной мглой небо разрывали яркие огненные росчерки. Ничего еще не кончилось, но Алексей не без оснований надеялся на то, что дважды в одну воронку снаряд не попадает, и им удастся благополучно добраться до базы.

Мелькавший за окнами вездехода однообразный пейзаж производил удручающее впечатление. И без того немногочисленная живность теперь полностью исчезла, животные, напуганные невиданным катаклизмом, попрятались кто куда. Несколько раз попадались паутинники — едва ли не самые беспощадные охотники пустыни, чем-то напоминавшие сухопутный вариант древних земных археоциатов, да и те стояли, завернувшись в кокон из липких щупалец, и явно не помышляли об охоте.

Наконец, вездеход взобрался на очередной песчаный гребень, и Алексей остановил машину. Ехать дальше не имело смысла. На месте базы наблюдался гигантский кратер сродни Аризонскому, его стенки из спекшегося песка местами стеклянисто поблескивали, и все это курилось многочисленными белесыми дымами. Последние надежды окончательно рухнули.

— Ну, и что теперь? — как-то уж совсем спокойно спросила Наташа.

Алексей долго смотрел на кратер, словно надеялся что-то отыскать в его глубине, затем тяжело вздохнул и произнес:

— Не хочу обнадеживать, но один-единственный шанс у нас есть.

Наташа молча смотрела на него, ожидая продолжения.

— В тридцати километрах к югу находится метеостанция. Если мы туда доберемся… то дней десять продержаться сможем. Правда, продовольствия и воды там нет, зато есть солидный запас кислорода. Так что придется затянуть пояса потуже…

— Тридцать километров? Да для нашей песчанки это пустяк!

— Да, — сказал Алексей. — Пустяк. Вот только аккумуляторы… Километров на десять их хватит. А дальше придется пешком…

— Двадцать километров по пустыне? Ты в своем уме?

Алексей пожал плечами.

— Предложи что-нибудь получше.

Наташа промолчала.

Алексей вылез из кабины, отошел от вездехода метров на десять и принялся стаскивать в одну кучу разбросанные тут и там каменные обломки. Наташа некоторое время наблюдала за его действиями, а потом все-таки спросила:

— Что это такое? Для чего тебе понадобилась эта пирамида?

— Это тур. Или обо, как больше нравится. Нужно оставить сообщение для Романа и Маши, если они, конечно, сумеют сюда добраться. Ждать их равносильно самоубийству, кислорода у нас в обрез. Раз связи нет, воспользуемся древними методами.

Наташа молча спрыгнула на песок и принялась помогать Алексею. Когда работа была закончена, Алексей торопливо нацарапал несколько слов на вырванном из блокнота листке бумаги и засунул его в щель между камнями. После чего они с Наташей забрались в кабину, песчанка развернулась и, набирая скорость, помчалась на юг.

Аккумуляторы сдохли через восемь километров. Песчанка встала на склоне очередной дюны, так и не сумев взобраться на гребень. Алексей убрал руку с джойстика и произнес:

— Все. Приехали. Давай выбираться.

Наташа взглянула на него и, наконец, нарушила свое затянувшееся молчание:

— Ты вправду веришь, что мы дойдем? Двадцать с лишним километров? По песку…

— Выбора у нас, к сожалению, нет, — хмуро ответил Алексей. — Мы либо дойдем, либо…

— Либо не дойдем, — закончила за него Наташа. — Только учти, я умирать в этих песках не собираюсь. Мне надо домой.

Всем надо домой, подумал Алексей. И Мише тоже было надо… И Роману, и Маше…

Он открыл запертый его личным кодом небольшой сейф, достал оттуда лазерный пистолет и длинный нож в ножнах, пристегнул оружие к поясу и сказал:

— Времени нет, кислорода у нас в баллонах на шесть часов. Этого должно хватить, но сама видишь — кругом пески, путь предстоит нелегкий, всякое может случиться. Так что пошли.

Они выбрались из кабины, в последний раз оглянулись на ставший вдруг таким родным маленький вездеходик и, утопая в сыпучем песке, двинулись друг за другом вверх по склону.

Уже через час обоим стало предельно ясно, что задачу они поставили перед собой совершенно невыполнимую. Песок под ногами разъезжался, ноги уходили в него, словно в трясину, и поневоле начала закрадываться мысль, что при подобных темпах отпущенного им времени ни за что не хватит на преодоление оставшегося отрезка пути. Дюны стали воистину непреодолимым препятствием. Если скатываться с песчаной горы было одно удовольствие, то карабкаться вверх по склону стало сущим мучением.

И еще солнце. Ветер, наконец, рассеял пыльную тучу, погнав ее куда-то далеко на восток, и на очистившемся небе вновь нестерпимым блеском засияло яростное светило. Система охлаждения скафандров, и без того работавшая в весьма напряженном режиме, сразу же заявила решительный протест, расписавшись в собственном бессилии справиться с непредусмотренным никакими техническими требованиями ростом температуры.

Алексей обливался потом и тяжело дышал, но упрямо шел вперед и вперед. Судя по звукам, доносившимся из наушников, Наташа чувствовала себя не лучше. Обоих шатало. В конце концов она просто повалилась на песок, не в силах сделать больше ни одного шага.

— Алексей… подожди… нужно передохнуть. Я так больше не могу…

Алексей остановился и оглянулся.

— Хорошо, десять минут… Больше нельзя… кислород… сама понимаешь.

Он тоже лег на песок и бездумным взглядом уставился в высокое небо. Некоторое время тишину нарушало лишь тяжелое прерывистое дыхание, а потом вдруг в наушниках раздался Наташин голос:

— Горгульи… Уже слетелись… стервятники…

Только сейчас Алексей обратил внимание на маленькие черные точки, описывающие ровные круги высоко-высоко над его головой. Плохо. Совсем плохо. Сейчас эти твари опасаются приближаться вплотную, но вскоре осмелеют и тогда непременно нападут. Сколько их? Одна, две… Он насчитал шесть штук, но не исключено, что их число может существенно возрасти.

Алексей с трудом поднялся и подошел к Наташе.

— Вставай, нужно идти.

Наташа отрицательно покачала головой.

— Если хочешь когда-нибудь увидеть дочь — вставай.

Он услышал, как она тихо заплакала. Однако, все-таки встала. И все началось сначала: вверх-вниз по дюнам, вверх-вниз… и так без конца. Песок и солнце. Солнце и песок. И стервятники, терпеливо ждущие своего часа.

Взобравшись на гребень очередной дюны, Алексей остановился.

Та-ак… это называется — приплыли. Или, что в данной ситуации гораздо вернее — пришли. Прямо впереди раскинулось на редкость ровное песчаное поле, и все оно вплоть до следующего ряда дюн километрах в двух отсюда являлось гигантской плантацией паутинников.

Да-а, подумал Алексей, пожалуй, это будет пострашнее горгулий. Соваться в заросли паутинников может только самый отъявленный самоубийца. Но до этого мы, пожалуй, еще не дошли.

Никто в точности не знал, считать ли паутинников животными или, наоборот, растениями. На первый взгляд воткнутые вершиной в песок узкие конусы зеленоватого цвета с розовой бахромой вокруг основания представлялись совершенно безопасными. Ну, растения и растения, вроде мексиканских кактусов. Однако, подобное впечатление было обманчивым и стоило не одной человеческой жизни. Паутинники оказались тварями плотоядными, хищными, коварными убийцами, не знающими жалости. Каждый из них разбрасывал вокруг себя густую сеть прозрачных, почти невидимых липких щупалец, и все, что в нее попадало, уничтожалось быстро и без остатка.

Наташа, наконец, тоже взобралась на гребень и встала рядом с Алексеем, тяжело дыша. Ситуацию она оценила мгновенно и безошибочно.

— Ну, и что теперь? — хриплым голосом сказала она. — Ты куда нас привел? Где твоя метеостанция? Тебе не кажется, что пора бы ей уже и появиться?

— Ничего не понимаю, — пробормотал Алексей. — Метеостанция должна быть во-он за теми дюнами. Но паутинники… Не помню я здесь никаких паутинников.