Изгнание Изяслава - Игорь Росоховатский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встреча с бывшим учителем произошла совсем не так, как ее представлял княжий отрок. Он тешил себя мыслью, что смеются они от зависти. Но удивления и преклонения перед его удачей – это он хорошо видел – у кожемяки не было. Лишь детишки из-за плетней восхищенно разглядывали его бляхи и меч. Изяслав круто повернулся, бросился к коню. Праздничного настроения как не бывало.
И позже ни ласка матери, ни восторг брата Луки не могли смягчить впечатления от встречи с кожемяками. Только резче кидалась в глаза убогость сырого жилища с земляным полом. Окно затянуто бычьим пузырем, сквозь который почти не пробивается дневной свет. И еще как-то особенно щемяще прозвучали напутственные слова матери, запомнилась она – машущая рукой, худенькая, сгорбленная, долго маячившая у подворья.
В град возвращался Изяслав не по той дороге, по которой ехал на Подолие. Подался он тропками да огородами в обход Вздыхальницы, через Гончарный конец. Отрок вспоминал свое детство в нужде – вечный запах овчин и рассола. Только мечты позволяли хоть на время перенестись в иное жилище, одеться в иные одежды. То воображал он себя знатным воином, то купцом, объездившим все земли. А однажды он увидел боярский выезд – коней с бубенцами и всадников в железных рубахах-кольчугах и плащах, застегнутых на правом плече. Он променял свой кожемякский скребок на застежку от плаща боярского слуги и был жестоко наказан отцом.
Неужели мечты детства сейчас начинают сбываться?
Вскоре он въехал на княжье подворье, расседлал Сиверка, самолично поставил его в стойло, подсыпал овса. Потрепал коня по вздрагивающей потной холке, сказал несколько ласковых слов, чтобы не обижался за дальнюю дорогу. А потом поспешил в гридницу и, свалившись на жесткую постель, забылся в тяжелом сне. То виделись ему чудища, подстерегающие путника в дороге, то хохочущий Славята с разлапистыми пшеничными бровями…
На рассвете его разбудил высокий ладный отрок. Звали молодого богатыря Турволод. По его широкой белозубой улыбке было видно, что нрава он доброго и веселого. Турволод подождал, пока княжий тезка соберется, и повел его по спящему граду к широкой реке Почайне, притоку Днепра, где находилась киевская пристань. Вдруг из-за плетня навстречу им вынырнул сгорбленный человек в черном плаще с капюшоном. Тяжело передвигая ноги, он нес в руке дивной формы кошель. Длинные волосы встречного выбивались из-под капюшона, их подхватывал ветер.
Изяслав вздрогнул и остановился. Он узнал человека в плаще. Это был лекарь Мак, странник и колдун, самый страшный из людей. Монах Кукша рассказывал, что Мака, сына травника Белодеда, в детстве похитили разбойники и продали в рабство. Там он и научился колдовать. Монах уверял, что Мак знаком с самим дьяволом и раз в месяц отправляется к нему в гости. Оттуда он приносит чудодейственные травы и коробочки мака, из которых готовит зелье. Встречая лекаря, нужно было отвернуться и плюнуть через левое плечо, чтобы отогнать нечистую силу. Изяслав помнил, как он с другими ребятишками, укрывшись в густой траве, швырял в Мака комья земли, стараясь попасть в остроконечную шапку.
Встреча с таким человеком перед дальней опасной дорогой была плохим предзнаменованием. Воины пришли в бешенство и накинулись на лекаря. Богатырь Турволод вытряхнул из его кошеля травы и цветы, втоптал их в землю. Лепестки мака алели, будто кровь. Изяслав же вытащил меч и, глядя в смуглое лицо, крикнул:
– Крестись!
Лекарь торопливо перекрестился. Отроки пошли дальше, оглядываясь на Мака:не творит ли дьявольских знаков, призывая на их головы кару?
А лекарь Мак стоял, пошатываясь. Его тонкие губы шептали:
– Быть тебе мудрым и одиноким…
Вскоре отроки вышли к реке. Здесь едва покачивались на мелкой волне, подняв высокие изукрашенные носы, несколько византийских и варяжских суден. Приткнулись к самому берегу ляшские[16] лодьи. Перекликалась стража.
Поодаль, на берегу, было заметно движение. Турволод повел туда Изяслава. Когда подошли ближе, стали видны привязанные к столбам две легкие четырехвесельные лодьи – однодревки и два струга – плоты рыбовидной формы с низкими бортами. Караван был готов к отплытию. Купцы в кольчугах, с мечами у поясов и воины-гребцы рассаживались по местам.
Отроков встретил совсем уже немолодой боярин, которого, однако, и стариком не назовешь, такой он кряжистый и крепкий. Лицо у боярина улыбчивое, ласковое.
Изяслав даже попятился от неожиданности. Этого боярина-резоимца[17] Жарислава он знал хорошо. Мать когда-то работала на подворье Жарислава. Потом встретила Микулу, полюбила. Микула стал договариваться с Жариславом, хотел ее из челядинок выкупить. А резоимец ни в какую. Понравилась ему Лаленка, хотел держать при себе. Тогда помог Микуле Ульф-выряжин. Выкрали Лаленку, увезли. И сам Гаральд, викинг варяжский, зять Ярослава, живший одно время в Киеве, заступился за своего дружинника Ульфа. Сказал Жариславу:"Гривны бери. Девку не получишь".
Боярину пришлось покориться. Варяги не любили шутить. Могли выжечь целое поселение смердов, могли прибить и боярина. Тем более давно невзлюбили Жарислава – деньги заняли. А какому же резоимцу не ведомо, что нет у него большего врага, чем должники. Вот и варяги – чтоб не платить, рады мечом рассчитаться.
Никто не знал о чувствах и замыслах Жарислава. Он говорил, что зла на семью Микулы не держит, что прощает ближних, как Бог велел. Притворился смиренным, всепрощающим. Даже деньги занял Микуле. А тот вскоре умер. С тех пор за семьей остался долг, о котором боярин пока не напоминал…
А Жарислав словно бы и не узнал отрока. Улыбнулся, кивнул обоим:дескать, занимайте свои места. И странное дело – улыбка совершенно преобразила его дотоле ласковое лицо. Ножевым прищуром блеснули глаза, растянулись тонкие губы, стали неразличимы, приоткрылся огромный рот. А зубы в нем – острые, щучьи.
Отроки взялись за весла в набойной лодье.
Боярин Жарислав трижды перекрестился и подал команду. Разом поднялись весла…
Поплыли назад столбы на пристани, сады и огороды Подолия… Взгляд Жарислава задержался на горе, где был княжеский дворец. Злоба полыхнула в его сердце. Не унизительно ли ему, боярину Жариславу, сопровождать купеческий караван? Или не мог найти князь для него более достойного дела, если уж захотел на время убрать из Киева? Ну, ничего, он запомнит… Счет увеличился…
Потянулись зеленые дебри, подпиравшие пламенеющее небо. Лодьи повернули с Почайны на широкие воды Днепра-Славутича. Плыть нужно было против течения, в этих местах особенно сильного, и гребцы налегли на весла.
Изяслав то и дело оборачивался в сторону Киева. Там оставались мать, брат, благодетель князь. Защемило сердце. Вернется ли? Останется ли жив? Изяслав-отрок оторвал взгляд от лесистой вершины Вздыхальницы. Хватит думать о прошлом. Он отправился выполнять поручение князя. Он плывет, как все, навстречу доле…
Глава II
НАВСТРЕЧУ ДОЛЕ
1
Равномерные удары весел разбивают волны Днепра, и кажется, что не брызги воды, а маленькие серебряные рыбки отскакивают в разные стороны. По берегам тянутся бесконечные леса – густые, труднопроходимые. Чем дальше на север, тем больше сосен, елей.
Сторожевой поглядывает по сторонам. По правому берегу – земли Святослава Ярославича, князя черниговского. Он в своей вотчине строгий уклад держит, татям разгула нет. Слева все еще тянутся земли полян:выжженные участки леса, поля, поселения…
У треугольной косы, вдающейся далеко в реку, караван догнал двадцативесельный варяжский бус[18], имевший парус. Увидев русские лодьи, варяги закричали по-своему и налегли на весла. Огромный бус, сидящий глубоко в воде, начал ускорять ход.
Но и боярин Жарислав мигнул своим:перегоним варягов. Быстрые лодьи и легкие струги, как рысаки на конных ристаньях[19], рванулись наперегонки. Запенилась вода. На бусе, увидев, что русичи их обгоняют, развернули парус. Ветер ударил в него и унес варяжское судно вперед. Варяги насмешничали, протягивая весло:подержитесь, мол.
Их торжество продолжалось недолго. Начались отмели. Парус мешал лавировать. Но горячка состязания настолько захватила варягов, что они, отличные, хладнокровные водоходы, забыли об опасности. Оставляя за собой широкий пенный след, неповоротливый бус понесся между отмелями. Стоящий на носу купец вовремя заметил песчаное полукольцо. Он скомандовал гребцам. Судно повернулось и пошло, почти прижимаясь к берегу.
Но в одном месте, где густая тень упала на воду, варяги не заметили предательской отмели. Бус налетел на нее и, накренившись правым бортом, заскрипел и остановился. Гребцы спрыгнули в воду, налегли плечами. Судно не трогалось с места. А легкие русские лодьи и плоскодонные струги прошли рядом. Изредка их днища касались песка, и тогда воины отталкивались баграми.
