Психология личности - Дж.Д. КапрараСервон

Как оказалось, решение использовать идиографические оценочные процедуры было решающим для успеха исследования. В содержании постоянно доступных конструктов испытуемых оказалось мало сходства (Higgins et al., 1982). В действительности большинство конструктов было названо только одним испытуемым. Следует отметить, что это разнообразие конструктов обнаруживалось, несмотря на относительную однородность группы испытуемых — студентов одного университета. При использовании группы испытуемых, менее однородной в демографическом плане, необходимость в идиографической оценке возрастает. Нельзя полностью раскрыть содержание представлений человека о себе, пытаясь ограничить их рамками простой, универсальной классификационной системы когнитивных конструктов.

Временно и постоянно доступные конструкты, по-видимому, функционируют посредством общих процессов. Временные вариации в доступности конструкта влияют на формирование впечатлений точно так же, как устойчивые индивидуальные различия в доступности конструктов. При замене постоянно доступных конструктов недавно акцентированными, но не постоянно доступными конструктами, можно получить одинаковые результаты в формировании впечатлений (Bargh, Lombardi, & Higgins, 1988). Таким образом, можно считать, что когнитивное акцентирование производит временные индивидуальные различия (Higgins, 1999).

Эффекты временной и постоянной доступности аддитивны. Человек склонен использовать конструкты, постоянно доступные и акцентированные (Bargh, Bond, Lombardi, & Tota, 1986). Сочетание контекстуального акцентирования и постоянной доступности может настолько активировать конструкт, что он будет использоваться даже при интерпретации неопределенных стимулов, имеющих весьма далекое отношение к данному конструкту (Higgins & Brendl, 1995). Например, человек, постоянно интерпретирующий действия с точки зрения религиозных убеждений и только что посетивший церковь, будет склонен применять эти убеждения при интерпретации действий, в которых другие не усмотрели бы никакой моральной подоплеки.

Представленные выше данные позволяют получить ясное представление о механизмах активации знаний. Любой данный конструкт (например, «интеллектуальный сноб»), вероятнее всего, используется при интерпретации в том случае, если конструкт был недавно акцентирован (например, недавно человек столкнулся с типичным «интеллектуальным снобом»), если объект обладает свойствами, частично совпадающими с конструктом (например, человек с пафосом обсуждает изощренное авангардное искусство), или если конструкт постоянно имеет высокий уровень активации (человек по тем или иным причинам часто размышляет о таком конструкте, как «интеллектуальный сноб»).

Таким образом, активация конструктов — это общий механизм, с помощью которого социальные и личностные факторы влияют на значение, приписываемое человеком тому или иному событию. Этот простой вывод имеет большое значение. Традиционная стратегия психологов — использовать для анализа личностных и ситуационных факторов разные принципы— заменяется общей концептуальной системой анализа и личности, и ситуаций. Иными словами, принципы активации знаний отражают подход к личностным и ситуационным детерминантам, основанный на «общих принципах» (Higgins, 1999). В качестве иллюстрации рассмотрим феномен, хорошо изученный социальными психологами, — помощь незнакомому человеку. При традиционном подходе социальные психологи предложили бы один набор принципов для объяснения того, как ситуация влияет на поведение. Уровень помощи, к примеру, можно было бы объяснить числом присутствующих (Darley & Latane, 1968). Персонологи предложили бы свой набор принципов для объяснения индивидуальных различий в оказании помощи в любой данной ситуации. На оказание помощи гипотетически могло бы влиять дружелюбие. Однако это разграничение имеет серьезные недостатки. Концептуально согласовать фактор «присутствующих» и «дружелюбия» не так-то просто. Поэтому здесь невозможно получить целостную картину общих процессов, опосредующих как ситуационные, так и личностные факторы. При анализе же активации конструктов такую картину получить можно. Присутствие нескольких/многих людей может в разной степени активировать когнитивные конструкты, связанные с «личной ответственностью». Люди могут различаться по тому, в какой мере эти конструкты для них доступны. Поэтому ситуационные и личностные факторы — это лишь альтернативные источники дисперсии в общем процессе активации знаний (Higgins, 1999).

Спонтанные суждения о других людях

Работы, рассмотренные выше, были посвящены интерпретациям и впечатлениям людей, находящихся в определенных условиях, при которых их открыто просят поделиться своими впечатлениями о том или ином персонаже. Для реальной жизни такие определенные условия нетипичны. При естественном ходе событий люди редко размышляют о мотивах и качествах других людей, даже если их просят об этом. Необходимость немедленно прореагировать на ситуацию оставляет мало времени на раздумья. Быстрые, спонтанные суждения характерны для значительной части социальной жизни. Поэтому важным становится вопрос о том, существуют ли закономерные различия между людьми в их немедленных, «автоматических» выводах (Bargh, 1989; 1994).

Есть все основания считать, что социальные выводы обычно делаются спонтанно, то есть при отсутствии сознательного намерения или осознания формирования впечатления о других людях (Uleman, 1989; Uleman, Newman, & Moskowitz, 1996). Парадигма подсказок при воспроизведении, которую предложили Ульман с коллегами (Winter & Uleman, 1984; Winter, Uleman, & Cunniff, 1985), иллюстрирует этот феномен. Испытуемые читают описания социального поведения (например, «Электротехник получил повышение по службе»), а затем пытаются с помощью разных подсказок воспроизвести прочтенный материал. Подсказками служат слова, которые либо обозначают личностные черты, подразумеваемые описанными действиями (например, «хороший работник»), либо семантически связанные с материалом (например, «электропровода»). Подсказки-черты облегчают воспроизведение в той же степени, что и семантические подсказки (Winter & Uleman, 1984). Поскольку подсказки помогают лишь в той мере, в какой они соответствуют исходной кодировке материала (Tulving & Thomson, 1973), эти результаты (см. также Bassili, 1989; Newman & Uleman, 1990, 1993; Uleman et al., 1996) свидетельствуют о том, что воспринимающий спонтанно кодирует описываемые действия в терминах личностных диспозиций персонажа. Парадигмы времени реакции (Newman, 1991) и эффекта сохранения (Carlson & Skowronski, 1994) позволяют получить данные, служащие дополнительным подтверждением тому, что воспринимающие спонтанно делают выводы о личностных чертах человека, действия которого они наблюдают.

Черты, которыми человек спонтанно наделяет других людей, могут влиять на когнитивные процессы даже после того, как сами эти черты забываются (Greenwald & Banaji, 1995; Schacter, 1987). Тем не менее черты, о которых ранее были сделаны выводы, запоминаются быстрее (Carlson, Skoworonski, & Sparks, 1995). То есть выводы о чертах могут влиять на социальное мышление через процессы, протекающие вне сферы сознания.

Не все люди одинаково склонны к спонтанному определению черт на основе наблюдаемых действий. Мысленное выведение черт более типично для людей, считающих, что диспозиционная информация имеет особую ценность при прогнозировании поведения других людей (Newman, 1991), а также для культур, в которых действия человека понимаются с точки зрения личностных диспозиций и мотивов (Duff & Newman, 1997; Newman, 1993).

Парадигмы спонтанного выведения черт оказались ценным методом выявления индивидуальных различий в представлениях, связанных с личностью. Представления людей раскрываются в содержании социальных выводов, которые незамедлительно «приходят на ум».

Ульман, Уинборн, Уинтер и Шехтер (Uleman, Winborne, Winter, & Shechter, 1986) исследовали связь между содержанием спонтанных выводов и индивидуальными различиями в авторитарных представлениях (Adorno, Frenkel-Brunswick, Levinson, & Sanford, 1950), подразумевающих осуждение людей, которые нарушают моральный кодекс и восприятие окружающих с точки зрения власти и жесткости. При использовании метода подсказки в том случае, когда подсказки представляли собой интерпретационные тенденции сильно и слабо выраженного авторитаризма, у испытуемых с сильно/слабо выраженными авторитарными представлениями (Christie, 1991) уровень воспроизведения различался.

Зелли с коллегами (Zelli, Cervone, & Huesmann, 1996; Zelli, Huesman, & Cervone, 1995) исследовали связи между индивидуальными различиями в опыте воздействия агрессии и спонтанными выводами о личностных чертах. Постоянно переживаемая агрессия, рассуждали они, должна формировать весьма доступные когнитивные структуры, предрасполагающие человека спонтанно интерпретировать неопределенные действия как враждебные. Эта категоризация действий должна соответственно отражаться в выводах о личностных чертах действующего лица (Jones & Davis, 1965; Gilbert, 1989; Trope, 1986). Зелли с сотрудниками предположили, что эти тенденции в выводах будут более очевидны, если испытуемый будет делать социальные выводы спонтанно, а не сознательно обдумывать поведение персонажа, поскольку обдумывание может привести к корректировке исходных выводов, которая нивелирует спонтанно проявившиеся индивидуальные различия. Студентов колледжа, сообщивших о редком/частом столкновении с агрессией, просили прочесть предложения, которые можно было интерпретировать либо как враждебные, либо как невраждебные. Например, в предложении «Полицейский оттолкнул Дэйва в сторону» действия полицейского можно интерпретировать как агрессию либо как проявление бдительности перед лицом опасности. В условиях, когда выводы делались спонтанно, испытуемые просто пытались воспроизвести предложенные фразы. При условиях же, когда выводы обдумывались, испытуемые вспоминали предложения, рассуждая, почему персонаж поступил именно так, а не иначе. Затем испытуемые пытались вспомнить предложения, получив враждебную или невраждебную подсказку. В ситуации обдумывания выводов враждебные и невраждебные подсказки оказались примерно одинаково эффективными у группы с высоким и с низким уровнем агрессии. В ситуации же спонтанных выводов враждебные подсказки лучше помогали агрессивным испытуемым (Zelli et al., 1996). Из этого следует, что агрессивные лица спонтанно делали вывод о том, что неопределенные действия были агрессивными (см. также Zelli et al., 1995). Просьбы поразмышлять о ситуации побудили испытуемых рассмотреть альтернативные интерпретации поведения персонажа. Таким образом, содержание спонтанно сделанных выводов давало более достоверную информацию о скрытых индивидуальных различиях.