Умоляй, ведьма. Часть 2 - Лайм Сильвия

– Я больше не Дрейгон из рода Ранвидаль. Я – ворон. – Взмахнул огромными мощными крыльями и взмыл в небо.

И в тот же миг магия черной эпитафии окончательно развеялась.

Двенадцать колдунов погибли напрасно.

Антрацитовый принц остался жив.

Дрейгон закрыл глаза, на миг утопая в воспоминаниях прошлого, а затем негромко проговорил, продолжая прерванный разговор с горгульей Рока:

– Ты всегда улавливала отголоски моих мыслей, Хьельгвирана, но не сегодня.

Тяжелые каменные веки статуи снова с хрустом открылись, желтые глаза слабо полыхнули.

– Вот как? – переспросила она. – Что же терзает тебя сегодня, Антрацитовый принц?

Дрейгон молчал. Смотрел перед собой в черноту лунной ночи и не знал, что ответить.

Беспокоило ли его что-то?

Если бы он ответил «да», это означало бы, что он чувствует.

А это было слишком сильно сказано. Под ребрами оставалось холодно.

Но Дрейгон не мог не признать и того, что с появлением Мартеллы в его жизни что-то изменилось. И теперь он ощущал себя странно. Каждый раз, когда он находился в обществе этой вздорной недоведьмы, которую проще было бы придушить, чем научить колдовать, ему… становилось интересно.

Интересно жить.

А это было уже из ряда вон для человека, лишенного сердца, души и даже имени.

Поэтому он продолжал молчать и смотреть вдаль.

– А… понимаю, – вдруг проговорила горгулья, хрустя камнями где-то у себя в горле. И тоже взглянула вдаль. Но ненадолго, потому что почти сразу она повернула голову в сторону покоев Мартеллы Довилье.

Дрейгон вздрогнул и даже слегка нахмурился.

Он хотел бы знать, что именно там поняла Хьельгвирана. Настолько хотел знать, что его это начало нервировать.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он наконец после продолжительного молчания, в течение которого проклятая горгулья отказывалась заканчивать свою мысль. – Что я влюбился? Ты сама отобрала у меня возможность любить, заменив ее Искрой Огня. Я больше этого не умею.

Он ждал какого угодно ответа, но не того, что горгулья затрясется и из ее клыкастого рта донесется скрипучий смех.

– Я не лишала тебя возможности любить, – ответила она, взглянув на него жгучими горящими глазами. – Я лишь превратила огонь твоего сердца в Искру дракона Рока. Причем я сделала это бескорыстно, только из любви к тебе.

Дрейгон недобро усмехнулся, повернувшись к демону огня.

– Бескорыстно? Ты надеялась, что я влюблюсь и сгорю изнутри, а моя душа достанется тебе. Таково условие договора.

– Что поделаешь, если у тебя была такая красивая душа, – улыбнулась Хьельгвирана, и из-под каменных губ мелькнули черные клыки. Однако уже через мгновение улыбка исчезла с ее морды, и она продолжила: – Жаль только, что ты заключил новый договор, Антрацитовый принц. И выбрал для этого Лашкарахеста. Старый паук омерзителен даже для нас. А ты отдал ему все то хорошее, что у тебя было. Теперь ты уже не тот, что прежде. Таким ты нравишься мне гораздо меньше.

Дрейгон мрачно усмехнулся.

– Даже не знаю, радоваться или нет. То, что я перестал нравиться демону Огня, явно стоит как минимум отметить.

– Зря ты так думаешь, – немного обиженно проговорила статуя. – Я никогда не желала тебе зла.

– Ну само собой…

Хьельгвирана бросила еще один обиженный взгляд на колдуна и вдруг, склонив голову набок, спросила:

– Тебе почти удалось сбросить оковы нашего с тобой последнего кровавого договора, не так ли?

На этот раз Дрейгон улыбнулся. Затем поднял руку, перебирая пальцами в воздухе. Сперва казалось, что он просто дурачится или что-то вроде того, но спустя пару мгновений в его ладони появились две багряные цепочки, идущие к самому его сердцу. Одна цепь была чуть потолще, другая же, казалось, истаивала на глазах.

– Вот договор с тобой, – подергал он пальцем ту, что была тоньше, – а вот – с Мартеллой.

Последняя, более серьезная связь блеснула серебром и внезапно материализовалась полностью. Тогда стало видно, как она тяжело провисает вниз, будто настоящая, и уходит концом за черту балкона. Туда, где как раз располагалось окно спальни Мартеллы Довилье.

Его гостьи.

Его головной боли.

Ведьмы, что привязала его к себе.

Дрейгон мельком взглянул на полукруглое окно, в котором за чуть прикрытыми шторами горел мягкий желтый свет, и тут же отвернулся.

– Эта цепочка ненадолго удержит меня, – проговорил он, – несмотря на то, что она толще твоей.

Горгулья кивнула.

– Разорвать кровавый договор не так просто, – прохрустела она, – но я не сомневалась, что у тебя получится. Выходит, скоро ты станешь человеком и снова вернешь свое имя.

– Несомненно, – кивнул колдун, снова перебирая пальцами цепочки, после чего те послушно исчезли. – Я пятнадцать лет искал способ разорвать договор с тобой и стать человеком, не отдавая тебе Искру Огня. И нашел.

Хьельгвирана несколько мгновений смотрела на него теплыми желтыми глазами, а затем сказала:

– Ты никогда не думал, что в тот день, когда твой брат чуть не убил тебя, я не просто так попросила в качестве платы за кровавый договор именно Искру Огня?

Дрейгон пожал плечами.

– Ты же демон Огня. Мне казалось это логичным.

– Ты разочаровываешь меня, Антрацитовый принц, – раздался ответ, напоминающий скрежет камня о камень. – Думаешь, я когда-нибудь нуждалась в силе пламени?

В этот момент Хьельгвирана вдруг выпрямилась и резко повернулась к нему. Ее твердая сухая кожа заблестела так, словно была живой, настоящей, и более того, сейчас она лоснилась как шелк. Тело перестало выглядеть неловким и неподвижным, живым лишь наполовину. А затем за ее спиной расправились огромные крылья.

Дрейгон едва успел сделать шаг назад, бросив перед собой легкую воздушную стену. Только это и защитило его от мощной вспышки огня, в которую превратился опаснейший из демонов подземного дракона Рока.

– Искры Огня мне без надобности!!! – прорычала она, и на этот раз ее сверкающие, как солнце, глаза уже не выглядели спокойными и теплыми. – У меня их в достатке!!!

Дрейгон стиснул зубы, но продолжал стоять неподвижно, хотя жар от пылающего костра, даже несмотря на защиту, все равно больно жег кожу.

Горгулья потухла так же внезапно, как и зажглась. Ее взгляд снова стал спокойным, а тело уже не казалось гибким и живым, костенея на глазах.

– Я хотела, чтобы ты отдал мне Искру, которую я тебе подарила, – проговорила она вновь негромко, похрустывая каменной пылью. – И тогда ты убил бы двух зайцев одновременно: снова стал человеком, выполнив наш с тобой кровавый договор, и лишился бы огня, который сжигает твое тело при любой попытке влюбиться. Ты снова стал бы прежним. Ну, если не считать тьму Лашкарахеста. И все ж таки удавка на твоей шее уже была бы многократно тоньше, чем сейчас.

Горгулья вздохнула, хотя было не совсем понятно, зачем ей это вообще нужно.

– Но ты принял решение сломать наш договор, а не выполнить его, – закончила она разочарованно. – И мне очень жаль…

– Естественно! – хмыкнул Дрейгон, прищурившись. – Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что, отдав тебе Искру, я перестану быть магом. Снова человек. Снова годы бесплодных попыток добыть Искру любым путем! Только прежде я мог позволить себе эти годы. А теперь каждый потерянный день грозит мне смертью от рук брата, который, как пить дать, обнаружит мое появление. Ну и старость, само собой, никуда не денется. А мне сложновато будет продлять себе жизнь, не будучи волшебником! Умирать как-то не хочется.

– Ты снова пытаешься обмануть самого себя, Антрацитовый принц, – прохрустела горгулья, отворачиваясь и почему-то глядя в окно рядом.

В окно, горящее мягким янтарным светом сквозь приоткрытые шторы…

– Но время расставит все по местам, – добавила она странно. – Помни, что я не лишала тебя возможности любить.

Дрейгон мрачно улыбнулся и сложил руки на груди, глядя на Хьельгвирану.