Агендеры - Разрешённый Автор

Они молча смотрели друг другу прямо в глаза, а затем Пламя с силой притянуло к себе Чудо и поцеловало, сначала медленно и осторожно, будто примериваясь и спрашивая разрешения, затем страстно, вложив в поцелуй всю чувственность, на которую было способно, а после пробормотало:

– Значит, я определённо успею соскучиться.

– Я напишу, пока буду маяться от безделья на обеде, – также тихо ответило Чудо.

Иногда, чтобы продемонстрировать агендерность, человек действует от противного и копирует поведение противоположного пола. Так он надеется компенсировать природную женственность наигранной мужественностью или наоборот. Но плюс на минус даёт не желанный ноль, а всё тот же плюс, только в неестественной, уродливой форме. Неумение контролировать своё тело порождает неуверенность в себе, а это приводит к патологической гиперкоррекции поведения. Человек, сидящий в очереди на собеседование, разваливается в кресле, широко расставляет ноги, пьёт воду большими глотками, запрокидывая голову, а затем извлекает из сумки зеркальце и бросает торопливый взгляд на губы, скулы и брови. Манера двумя указательными пальцами поправлять волосы от линии пробора сочетается с привычкой равномерно распределять вес на обе ноги. Это не проблема общества, это проблема отдельной личности. Именно таким людям впоследствии будет помогать Пламя.

Говорят, что психологами становятся, чтобы избавиться от собственных демонов. На самом деле, это бывает довольно редко, иначе какой прок от таких специалистов? Но доля истины тут есть. И Дайчай, которое учится в одной группе с Чудом и Пламенем, – яркое тому подтверждение.

Невысокого роста, плотное, коренастое, с грубоватыми чертами лицами, оно умудряется заполнить максимум пространства вокруг себя. То ли дело в громком голосе, то ли в активной жестикуляции, то ли в неуёмной жизнерадостности, но его всегда слишком много. Все общечеловеческие проблемы Дайчай объясняет исключительно прокрастинацией. Если прокрастинация в каком-либо случае не подходит, то – ленью. Дай ему волю, так оно любое научное открытие или, скажем, гепатит обусловит тем, что человек изначально не хотел ничего делать. За такой упрощённый подход к решению задач разной степени глобальности Чудо окрестило его Великим Прокрастинатором, с чем Дайчай не замедлило согласиться.

Слушая на семинаре его доклад о причинах морально-этического кризиса в странах, не признающих агендерность, (а причины эти очевидны для Дайчай так же, как несъедобность обувной щётки), Пламя в очередной раз сосредоточилось на анализе его подчёркнуто маскулинной позы и не менее характерных жестов. Нужно обладать упорством тролля, чтобы выработать у себя нечто подобное. Скрытую мужественность или женственность среднестатистического агендера можно сравнить с котом Шрёдингера, это квинтэссенция потенциальности. Но в случае Дайчай пресловутый ящик красуется на столе, а кот, объевшийся краденой колбасы, преспокойно дрыхнет сверху.

– Сизифов труд, – резюмировало сидящее рядом Чудо.

– Ты о докладе? – уточнило Пламя.

– Нет, я о плохой актёрской игре.

– Тише, Станиславский! – усмехнулось Пламя.

– Тут нечего гадать: убийца – дворецкий. Ты поаккуратнее со своим сканером.

– Заметно?

– Ага.

Основной и самый сложный предмет из всех, изучаемых будущими психологами, – литература. И дело не только в том, что она даёт огромный материал для исследования, но и в том, что чтение само по себе уже подразумевает процесс непрерывного анализа. «Поддерживает тонус мозга», – говорят преподаватели. Современная литература сродни математике: её можно удобно разложить по полочкам, вычислить алгоритм творческого процесса, вычленить то, что полезно для тебя, и затем активно применять для решения разнообразных задач. Книги могут научить всему, если их читать. Принципиально иное дело – произведения прошлого: они умеют доставлять наслаждение. И это их главная особенность. Анализ такой литературы сложен, если вообще возможен. Педантичное Пламя каждый раз оказывалось в тупике, потому что не улавливало системы, логики, которая делала текст определённо искусством и определённо загадкой.

– А агендерность изменила литературу. Между старыми и современными текстами большая разница. Ты как считаешь? – спросило оно у Чуда перед семинаром по антиутопиям.

– Не только из литературы, из фильмов тоже. Нелегко приходится американцам, для которых сексуальный подтекст был даже не подтекстом, а чуть ли не основой сюжета.

– Ага, даже животные в мультфильмах имели типичные половые признаки…

– Забавно видеть кошек с женской грудью, да? – прищурилось Чудо. – Думаю: это и тогда казалось смешным. Но, знаешь, больше всего жаль измельчавших супергероев Marvel. Агендерность убила эту вселенную.

– Жаль? Да ведь сейчас они намного правдоподобнее! – вмешалось Дайчай, расположившееся перед ними. – Гротескные формы отвлекали от сюжета, а теперь, когда не мешает физиология…

– Стало очевидно, что сюжет неинтересен? – с иронией осведомилось Пламя.

– Давайте всё-таки сосредоточимся на Замятине перед занятием, – прервало Чудо. – Что думаете?

– Я думаю, что современное общество вполне сопоставимо с Единым Государством. Только у нас тоталитаризм в головах, а не в… – Пламя сделало неопределённый жест.

– Тебе пора завязывать с антиутопиями, а то скоро во всем будешь видеть ущемление свободы личности.

– Ты не согласно со мной?

– На мой взгляд, это топорно.

– Аристократы, что с них взять?.. – с деланным сожалениям протянуло Дайчай. – Ты настолько привыкло к условностям, что даже их не замечаешь. Так комфортнее, да?

– Да, и все мы знаем, почему, – намекнуло Чудо, откинувшись на спинку скамьи и сунув руки в карманы брюк. В рубашке с закатанными рукавами и с расстёгнутой верхней пуговицей оно выглядело настолько притягательно, что Пламя нервно сглотнуло. Разговор был прерван приходом преподавателя, но Дайчай, перед тем как отвернуться, успело понимающе улыбнуться обоим.

Когда закончились занятия, пошёл дождь. Улица покрылась разноцветными пятнами зонтов, а о прогулке теперь не шло и речи. Пламя надело парку и накинуло капюшон.

– Давай выпьем где-нибудь поблизости кофе или чай? – предложило Чудо, поднимая воротник элегантного чёрного пальто и извлекая из чехла зонт с репродукцией Мунга.

– Неплохая идея, тут недалеко есть приличная на вид кофейня.

– Приличная, говоришь? Ну, пойдём.

Дождь хлестал, как будто пытался стереть с лица земли Ершалаим, никак не меньше. Они быстро шагали по скользкому тротуару, а под ногами юркими выдрами скользили к сточным канавкам упругие струи воды. «Спешим укрыться в ковчеге, но ведь туда принимают только парами. А то, что мы пара, ещё не факт. Вдруг сейчас администратор Ной только покачает головой и откажется впустить нас?» Кофейня оказалась маленькой и уютной. На пёстрых диванчиках в живописном беспорядке разбросаны подушки разных цветов и форм; разнокалиберные, отделанные натуральным деревом столики, симпатичные круглые розетки с клетчатыми тканевыми салфетками, а светильники стилизованы под старые керосиновые лампы. Про такие места говорят «как дома», но, у кого дома действительно так, представляется с трудом. Они расположились прямо возле окна, за столиком, отделённым от остального зала книжным стеллажом, и заказали кофе с корицей, молоком и мёдом. Чудо откинулось на подушки и расстегнуло верхнюю пуговицу на рубашке:

– Какие планы на выходные?

– Собираюсь съездить к парантам, может, выберемся за город, если погода позволит. А у тебя?

– Планировало поработать над проектом, но ожидаются