Криминальные сенсации (Часть 2) - Гюнтер Продьоль

Такие вопросы не возникали. Пока. Это прекрасно понимали обер-комиссар Йохум и сотрудники британской военной полиции, которая неожиданно проявила живой интерес к ходу расследования. Как только стало известно, что Мария Рорбах убила мужа, Йохума вызвали для доклада в управление военной администрации. Там остались довольны тем, что немецкая комиссия по расследованию убийств так быстро смогла раскрыть преступление, но настоятельно порекомендовали поскорее представить общественности признание обвиняемой или хотя бы неопровержимые доказательства ее вины.

Позднее, на процессе против Марии Рорбах, адвокат подсудимой настойчиво расспрашивал обер-комиссара Йохума о подробностях этой беседы. Однако глава комиссии был крайне немногословен:

- Британские военные власти интересовались делом Рорбах настолько, насколько это могло помочь им в расследовании дела Бёле. Больше по этому поводу я ничего сказать не могу.

- Ну и как, помогло это британским властям? - продолжал наседать на него адвокат.

Обер-комиссар беспомощно глянул на прокурора:

- Не могу сказать, я не информирован о работе английских коллег.

- Однако вы признаёте, что между делом Бёле и делом Рорбах существует связь и что, вероятно, оба убийства совершены одним преступником или одной преступной группой?

Прокурор Розендаль, который на обоих процессах представлял обвинение и который сразу после ареста Марии Рорбах подключился к следствию, тут же пришел на выручку попавшему в щекотливое положение Йохуму.

- Высокий суд! - вмешался он в ход событий. - Мы рассматриваем здесь только дело Рорбах, и не больше. Привлечение к дознанию других дел, как этого хочет защита, уведет судебное расследование в сторону и затянет процесс. Мы не должны здесь разбираться с делом Бёле. К чему эти вопросы? Я ходатайствую, чтобы свидетеля избавили от необходимости отвечать на вопросы защиты о деле Бёле и о связанном с ним расследовании английской полиции.

Суд, не долго думая, согласился с этой точкой зрения.

Но не так просто давалось все обер-комиссару в начале расследования. Всего несколько дней мог он отделываться простым утверждением, что Мария Рорбах убийца, поскольку, мол, об этом говорят все улики. Газетные репортеры вскоре захотели подробнее узнать об уликах, а военная администрация, начальство и прокуратура требовали бесспорных доказательств.

Самым лучшим доказательством в глазах общественности всегда было признание обвиняемого. Да и полиции оно экономило много трудов и сил. Есть одна старая истина, известная всем криминалистам: арестованный более всего расположен к признанию в первые дни ареста. Если же упустить время и дать ему возможность обдумать свои показания, то очень нелегко будет заставить его сознаться.

Поэтому во время предварительного ареста Марии Рорбах мюнстерская комиссия по расследованию убийств стремилась любой ценой добиться признания. Ставку сделали не на трудоемкую работу по сбору фактов и улик, а на то, чтобы, выражаясь профессиональным языком, расколоть подозреваемую. С этой целью обер-комиссар Йохум поручил вести допросы двум наиболее настырным дознавателям - секретарям комиссии Шнайдеру и Хайнце. Один из допросов, который они начали 17 апреля 1957 года в восемь часов утра, длился двадцать два часа и закончился около шести часов утра 18 апреля. За все это время у Марии Рорбах было только несколько коротких пауз для приема пищи. И даже в эти редкие перерывы ей не давали покоя: кто-нибудь из сотрудников комиссии обязательно принимался стучать по пробельным клавишам пишущей машинки.

В полночь Мария была уже доведена до полного нервного истощения. "Не мучайте меня больше, не мучайте!" - взмолилась она наконец и, бросившись на колени, попыталась целовать ноги допрашивающих.

Однако следователи прекратили допрос только тогда, когда она забилась в угол и, закрыв лицо руками, обессилев, опустилась на колени, отказавшись отвечать.

Признания от Марии Рорбах они так и не получили, несмотря на неоднократное повторение подобных мучительных допросов и другие жестокие методы и приемы. Каждый раз женщина отрицала свое причастие к убийству мужа.

В этой безвыходной для комиссии ситуации на помощь пришла прокуратура. Государственный прокурор Розендаль поручил дальнейшее расследование известному в Западной Германии ученому-криминалисту профессору Вальтеру Шпехту.

Тогдашний руководитель окружного отдела криминалистики в Мюнхене при помощи экспертизы представил такие доказательства, основанные на косвенных уликах, которых, пожалуй, не было во всей истории криминалистики и которые заставили бы побледнеть от зависти искушенных авторов хитроумных детективных романов. Используя методы фотометрии, спектрального анализа и сложнейшие измерения при помощи ультразвука, корифей научной экспертизы, как фокусник, раздобыл недостающие улики из содержимого внутренностей всплывшего трупа маляра, а также из щелей в полу и печной трубы кухни Рорбахов.

Как утверждается в 350-страничном экспертном заключении профессора Шпехта, обвиняемая в течение трех месяцев безуспешно пыталась отравить мужа антикрысиным препаратом "Целиопаста", содержащим таллий. Эти сведения Шпехт получил при исследовании частей трупа: гистологический анализ установил наличие в клетках сульфата таллия, который является составной частью повсеместно используемого крысиного яда "Целиопаста".

И хотя в квартире Рорбахов не обнаружили этого препарата, а полиции так и не удалось найти свидетеля, который бы подтвердил, что Мария Рорбах когда-либо его покупала, необычайно находчивый профессор Шпехт обнаружил сульфат таллия в печной трубе на кухне - хотя и с неодинаковой концентрацией в различных слоях сажи.

Из этого он сделал следующий вывод: Мария Рорбах незаметно запаслась "Целиопастой" и в течение довольно длительного времени, примерно месяца три, давала мужу вместе с едой. Паста, чтобы ее нельзя было использовать как орудие убийства, имеет предостерегающую окраску и при попадании в пищу окрашивает ее в ярко-голубой цвет. Шпехт тут же обнаружил в кишечнике убитого Германа Рорбаха характерные ворсинки, которые однозначно указывали на употребление им чая из цветков мальвы[*В Западной Европе этот чай используют как лекарственное средство при заболеваниях желудочно-кишечнрго тракта]. А этот чай, как известно, содержит естественные красители синевато-лилового цвета, что позволяло преступнице безбоязненно подмешивать в него "Целиопасту".

Итак, круг почти замкнулся. Герман Рорбах получал от жены вместе с чаем из цветков мальвы "Целиопасту" - вначале Мария именно таким способом хотела избавиться от него. Когда же ей это не удалось, она просто убила его ударом по голове, труп расчленила, а голову сожгла в кухонной печи, чтобы мертвого нельзя было опознать. Доказательства? Сажа с сульфатом таллия! Для тех, кто еще продолжал сомневаться, Шпехт "выудил" из сажи частицы брома, серебра и ртути, которые, конечно же, являлись остатками сожженного зубного протеза убитого. Попутно профессор обнаружил несколько человеческих волос; некоторые из них были даже расплющены, вероятно, при ударе по голове - так с солидной осторожностью предположил Шпехт.

И все-таки в цепи доказательств отсутствовало одно звено. Если Мария Рорбах расчленяла труп в кухне, то там обязательно должны были остаться следы крови. Комиссия обследовала каждую щель - при этом использовались самые новейшие вспомогательные средства, - но ни малейшего пятнышка крови не обнаружила. Гипотеза о том, что Мария якобы смыла кровь горячей водой, с точки зрения криминалистики никуда не годилась. От горячей воды кровь сворачивается и не смывается, а, наоборот, консервируется и сохраняется годами.

В общем, профессору Шпехту снова пришлось взяться за работу и облазить всю кухню с кварцевой лампой. Целых две недели понадобилось ему, чтобы найти и выпилить доску, на которой обнаружились следы крови первой группы. Теперь возникла новая проблема: эта группа крови была и у убитого Германа Рорбаха, и у его жены. Марии Рорбах достаточно было сказать, к примеру, что у нее на кухне пошла носом кровь, и попробуй потом что-нибудь докажи... И действительно, на приведенную из камеры предварительного заключения женщину следы крови на половой доске не произвели особого впечатления: "Вполне возможно, что там кровь. В прошлом году у меня на кухне был выкидыш. Спросите у моего врача, он может это подтвердить".

Да, нервного обер-комиссара Йохума такое, пожалуй, могло обескуражить, но только не профессора Шпехта. В своей мюнхенской лаборатории он исследовал выпиленную доску при помощи специально разработанной методики. Результаты этих дополнительных усилий стали "революционными" в судебной экспертизе. Благодаря своему особому подходу к анализу частиц крови на половой доске, Шпехт смог обнаружить там следы титана, бария, свинца и других элементов обычной малярной краски. А так как убитый Герман Рорбах был маляром и постоянно имел дело с этой краской, то, естественно, ее элементы буквально впитались в его плоть и кровь.