Фиолетовые заплатки. Разнокалиберные стихи - Наталья Метелица

Так тонко… Эту тонкость умеют передавать только очень тонкие люди… Будто они сами из воздуха и с нами лишь краешком крыла, – но отчего-то знают о наших бедах и душах лучше нашего. Не оттого ли, что мы, земные, в суете каждого дня не всегда хотим приподняться над… или отойти чуть… и увидеть себя со стороны, и, если бы нас не видели сверху, кто бы нам сказал о нас?!

Горе с радостью так грациозно переплетены их дыханием… словом как дыханием, что, читая, и рыдаешь, и наполняешься светом счастья, превозмогая что-то внутри и радуясь даже возможности боли с любимым человеком, пока он еще твой, и благословляя, когда – уже не с тобой… Отпускать всё, благодаря, – не это ли великая и главная мудрость нашей бренной жизни и мироздания в целом?

Грех со святостью опутан такими тонкими линиями и звуками их дрожащего, как солнечные паутинки, голоса, что даже в самом интимном и откровенном нет ни порочного, ни пошлого.

Эти люди всегда ходят по краю… поэтому их создали какими-то невесомыми… словно вдох летит над пропастью, над которой теряешь силы ты, слоноподобный, и тебе протягивают руку – не видимую нами, не осязаемую физическим телом, потому что еще не умеем видеть такие тонкие материи… и выталкивают нас… отбрасывают от…

Живи, человек!..

Думай…

И я потопала дальше. Увы, высоты боюсь.

Но обязательно вернусь, вновь и вновь, к этой пропасти – перелететь ее.

Ибо разве мы, земные, хуже? Просто забыли о своих крыльях.

Или захотели забыть.

Почти прозаическое 25

Осеннее посвящение

Я так много тебе посвятила, что позволю себе и это.

Не грусти. Люди осенью так часто грустят, что кажется, будто они это нарочно…

Потому что наступила осень…

И не все ли равно, когда радоваться жизни?!

Солидарность вроде… Да вроде и обосновано – скупым на ласку солнцем… днями подрезанными… и всё более вынужденным сидением дома беспросветными вечерами…

Опять же – будто не всё равно, КОГДА радоваться жизни!

Желтый лист радуется. Он впервые в своей судьбе узнал, что может быть ТАКИМ!

А о том, что материнские руки выронят его очень скоро, – и не догадывается покамест.

Поэтому столько золотой, солнечной радости!

Разве не пример нам, людям, вечно не довольным то жарой, то холодом.

То свободой, то одиночеством…

Что опять же оправдано желанием комфорта.

И сами мы зачастую не догадываемся, где вредничаем мы, а где – наш организм.

Если, конечно, ставить нашу личность выше физического и доказывать себе, что выше законов природы!..

Но не выше!

И поэтому человек грустит вместе с дождями, пасмурными днями и долгими темными вечерами.

Но ты, другой Ты, и выше, его – плотского!..

Конечно, ты знаешь, что душа важнее, выше тела, – и долой слепое подчинение воле гормонов!

Ты называешь это Любовь… И без нее ты грустишь, будто и нет жизни без нее…

Ни летнего света. Ни осенних цветов. Ни зимних чудес – и весенних надежд, у кого еще не случилось чуда!..

А люди пробегают мимо, кричат глазами «Я счастлив!»… а ты…

Ты все грустишь.

Потому что любимая с кем-то из них – этих прохожих.

Несущихся мимо и не замечающих твоей боли!..

Иногда мне кажется, что ты сам нарочно делаешь себе больно, чтобы тебя заметили!..

Это твое «Увидьте, услышьте меня – я тут! Не спешите!»

А потом кто-то и увидит. И остановится. И уставится удивленно: дурачок, что ли?..

И – сам ты уже бежишь от людей!

Грусти!

Если это твой выбор и по-другому ты не можешь.

Или..

то есть не хочешь.

И осенними дождями ты каждый раз будешь беспощадно бить человеческие окна, где живут счастье и любовь.

Но заметят ли они тебя в своем счастье?

Счастье ничего не замечает, кроме самого себя!

Ато, гляди, какой-то мальчуган с обвязанным горлом будет грустно смотреть в окно, видеть тебя, но думать о своем – не о тебе, а о лужах, по которым он побежит в свое счастье и поплывет в свою радость!

Для чего же тогда так грустно плакать, кричать и бить?!..

НЕТ, не для людей!

Только – для себя!

Ради себя.

Чтобы сам однажды устал от своей грусти.

И улыбнулся.

Улыбнись!

Я ВИЖУ!..

Только ты не увидел уже меня.

Потому что стал таким же счастливым, как все – несущиеся мимо!..

Иногда для счастья нужно так мало – просто НЕ замечать чужой боли и бежать, бежать…

И только листья радуются от того, что радуют других!..

Радуйся!

«Стихи не любят нынче люди…»

Стихи не любят нынче люди,Чужой душой не будешь сыт.И строчка строчку позабудет,Когда чужими том открыт.

Ведь, с точки зрения другого,Нам на ошибки права нет,И настоящего итогаЗаслужит выдохший поэт.

«Холодно, зябко уставшей мечте…»

Холодно, зябко уставшей мечте,Ищущей ласки весенней.Встретятся люди, да только не те —Станет мечта привиденьем.Есть ли у Бога ответ для земли,Как стать любви бесконечной?Снова уходят, а те, что пришли,Сердце опять покалечат.

«Когда февраль залепит снегом окна…»

Когда февраль залепит снегом окна,Забьется сердце в стёкла на тепло.Но только ветер зло и одинокоЗакроет крепче белое стекло.

Не достучаться сердцу к добрым людям,Не докричаться до души другой,И, венчанное снегом, так и будетХолодною замершею водой…

Без тебя

Мне ничего не нужно от судьбы!Скуднее я в желаниях, чем поле,Освобожденное для смысла молотьбы!Один лишь ты ―не менее, не боле…

«Уже слишком поздно меняться…»

Уже слишком поздно меняться.С тобою мы – будто две глыбы.А если Поэту вмешаться,То стало б нас вместе как три бы!

Уже слишком поздно меняться.Мы два сочно вызревших плода!Пусть рифма безумствует в танце,Такая поэтам работа…

Уже слишком поздно меняться.Ты прочен, как будто из камня.А мне с моей рифмой скитатьсяТо в шёлке, то в простенькой ткани.

Я тканью на камень ложилась,Удары от ног получая, —И кровью по тряпке струиласьТвоя благодарность мужская.

Уже слишком поздно меняться.Я рифмы на улице пела.Ты милостыню не стеснялсяПодать в то тряпье между делом.

«Постель разобрана, а человека нету…»

Постель разобрана, а человека нету.Душа разобрана, а рифмы нет.Заплаканное в непогоду летоНаводит свой последний марафет.

Уже ветрами дрогнула страница,Уже иначе пахнут вечераИ собираются в полеты птицыС осенней рифмой моего пера.

Уже смеркалось, когда я стелилаЗаждавшуюся вечера постель.Но человек, которого любила,Прийти средь непогоды не хотел.

Заплаканное лето село рядом,И честно – марафет помочь не смогЗапрятать, что ему когда-то надо,Чтоб человек дал носовой платок.

Сидели на разобранной кроватиРазобранная женская душаИ лето в бирюзово-мокром платье…Художника б и взмах карандаша!

Но, если две судьбы хотели ночьюДождаться каждый собственной судьбы,Пусть ветер разрывает рифму в клочьяБез унизительной ее мольбы!

Вновь

Вон птаха, почирикав, клюнув семя,Вспорхнула вновь на ветку, сбив снежок,И вместе с снегом осыпалось время,Шагая мягким следом на порог.

Всему свой срок, своя пора цветенья,Кустарник розмарина оживет.Всё повторится вновь, когда я теньюСверну за погребальный поворот.

И кто-то, унимая вновь тревогуИ вычистив от сновидений мозг,Помолится в надежде снова Богу,Приветствуя чреду цветущих роз.

«Я б молчала о многом нарочно…»

Я б молчала о многом нарочно,Чтоб казаться умнее, но проще.Только ложь рассыпается в крошках —И уродливо правда полощет.

Ничего мы не сделаем снова,Даже если в той женщине стержень.Ты ей слово, она лишь полслова.Ты к ней редко, она еще реже…

Слишком долго залечивать раны,Чтобы снова вернуться к ушедшим.Ей бы легче остаться туманомСреди мира других сумасшедших!

Распахнешь поутру свои планы.Выйдешь из дому. Город размытый.Я волнуюсь. Я прежде туманомНе касалась щеки недобритой.

Но когда смогу жить без иллюзий,Что обнимешь – и значит, навеки?!Ты задачу усвоил и сузил:«Не ищи божества в человеке!»

«Лишь одно я – глупая баба —…»

Лишь одно я – глупая баба —Вечным вызовом шлю в эту высь:ЗА ЧТО – ДЕТЯМ?!Ангел-растяпаВыронил чистую жизнь!

О земля! Мне твои океаны —Словно слёзы умерших детей…Что же, айсберг, ты вновь истуканомЖаждешь новые жертвы детей?!

Зато по-честному