Кони, кони… - Кормак Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что поделать, дружище. Мне это все самому не нравится, сказал Джон Грейди, коснувшись каблуками его боков.
Пока матери не было, Джон Грейди, Луиса и Артуро ели на кухне. По вечерам, поужинав, Джон Грейди часто выходил на шоссе, ловил попутку и, оказавшись в городе, бродил по улицам. Иногда он доходил до Борегард-стрит, останавливался напротив гостиницы и смотрел на окно на четвертом этаже, где за прозрачной занавеской время от времени мелькал силуэт отца, перемещавшийся туда-сюда в освещенном прямоугольнике, словно медведь в тире, только медленнее и так, словно это причиняло ему страдания.
Вернулась мать, и Джон Грейди снова стал есть в столовой. Мать и сын сидели на противоположных концах длинного стола, а Луиса хлопотала, подавала еду. Унося последние тарелки, она обернулась у двери.
Альго мас, сеньора?[9]
Но, Луиса. Грасиас.[10]
Буэнас ночес, сеньора.[11]
Буэнас ночес.
Дверь за Луисой закрылась. Тикали часы. Джон Грейди поднял голову.
Почему бы тебе не сдать мне ферму в аренду?
В аренду?
Да.
Кажется, я уже говорила, что не хочу больше это обсуждать.
Но у меня появилось новое предложение.
Сильно сомневаюсь.
Я отдам тебе все, что заработаю. И ты сможешь тратить деньги, как пожелаешь.
Ты соображаешь, что несешь? Тут ничего не заработаешь. Эта ферма уже двадцать лет приносит одни убытки. После войны на ней не работал ни один белый. И вообще, тебе только шестнадцать. Ты не сможешь управлять фермой.
Смогу.
Чушь. Лучше учись.
Мать положила салфетку на стол и, отодвинув стул, встала и вышла из комнаты. Джон Грейди оттолкнул чашку. На противоположной стене, над буфетом, висела картина с изображением лошадей. Там их было с полдюжины. Они перепрыгивали через ограду корраля с развевающимися гривами, бешено закатывая глаза. У них были длинные андалусские носы, а в очертаниях голов угадывалась кровь Барба. У передних лошадей были видны крупы, мощные и тяжелые. Возможно, это напоминала о себе линия Стилдаста. Но в остальном животные на картине не имели ничего общего с теми, кого он, Джон Грейди, видел в жизни. Как-то раз он спросил деда, что это за лошади. Тот поднял голову от тарелки, посмотрел на картину так, словно видел ее впервые, буркнул, что это все фантазии, и снова принялся за еду.
Джон Грейди поднялся по лестнице на второй этаж, отыскал дверь матового стекла, на которой дутой было начертано «Франклин», снял шляпу, взялся за ручку и вошел. За столом сидела секретарша.
Я к мистеру Франклину.
Вам назначено?
Нет, мэм, но он меня знает.
Как вас зовут?
Джон Грейди Коул.
Минуточку.
Она вышла в соседнюю комнату, потом вернулась и кивнула.
Джон Грейди встал и подошел к двери.
Входи, сынок, сказал адвокат Франклин, и он вошел.
Садись.
Он сел.
Когда Джон Грейди рассказал все, что хотел, адвокат откинулся в кресле и уставился в окно. Покачал головой. Перевел взгляд на Джона Грейди и выложил руки перед собой.
Во-первых, начал он, я не имею права давать тебе советы. Это называется злоупотребление положением. Но я могу сказать тебе, что ферма – ее собственность и она вправе поступать с ней так, как сочтет нужным.
А я?
Ты несовершеннолетний.
Ну а что мой отец?
Сложный вопрос.
Франклин снова откинулся на спинку кресла.
Они ведь официально не развелись…
Они развелись, друг мой.
Джон Грейди вскинул голову.
Это уже подтвержденный факт и потому не является секретом. Развод оформлен документально.
Когда?
Все бумаги подписаны три недели назад.
Джон Грейди опустил голову. Адвокат наблюдал за ним.
Еще до того, как умер старик…
Джон Грейди кивнул.
Ясно.
Все это грустно, сынок, но что делать… Уже ничего нельзя изменить.
А вы не могли бы поговорить с ней?
Уже говорил.
И что она сказала?
Какая разница? Главное, она не собирается менять решение.
Джон Грейди кивнул. Он сидел, уставясь на свою шляпу.
Сынок, далеко не все свято верят в то, что жизнь на скотоводческом ранчо в западном Техасе уступает разве что существованию и раю. Твоя мать не желает оставаться на ферме, вот и все. Если бы это занятие приносило деньги, тогда, конечно, другой разговор. Но денег это не приносит.
Ранчо могло бы давать доход…
То ли да, то ли нет. Оставим этот спорный вопрос. Дело в том, что она еще молодая женщина и ей хотелось бы вести не столь замкнутый образ жизни, как прежде.
Ей тридцать шесть.
Адвокат откинулся на спинку своего вращающегося кресла. Слегка поворачиваясь в нем туда-сюда, провел указательным пальцем по нижней губе.
Он сам виноват. Безропотно подписал все бумаги, что сунули ему под нос. Даже не почесался, чтобы как-то защитить свои интересы. Господи, я говорил ему, чтобы он нанял адвоката. Черт, я просто умолял его!
Знаю.
Уэйн говорит, он перестал ходить к врачу.
Да… Спасибо, что уделили мне время, мистер Франклин, добавил он помолчав.
Извини, что не мог сообщить тебе ничего более обнадеживающего. Но ты имеешь право обратиться к кому-то еще…
Да нет, зачем…
Почему ты сегодня не в школе?
Я больше не хожу.
Понятно…
Джон Грейди встал, надел шляпу.
Большое вам спасибо.
Не за что, отозвался Франклин, тоже вставая. Есть в нашей жизни вещи, против которых мы бессильны. Это похоже, тот самый случай.
Похоже, сказал Джон Грейди.
После Рождества мать почти не появлялась в доме. Джон Грейди проводил время на кухне с Луисой и Артуро. Луиса не могла говорить о ранчо без слез, и поэтому они не говорили о ранчо. Никто не решался сообщить о предстоящей продаже Луисиной матери, которая жила тут с начала века. Потом наконец Артуро ей рассказал. Старуха выслушала его, кивнула и отвернулась.
Утром, на рассвете, Джон Грейди надел куртку и вышел на шоссе. В руке у него был кожаный саквояж, в котором лежали чистая рубашка, пара носков, а также зубная щетка, бритва и помазок. Саквояж принадлежал его деду, а куртка на байковой подкладке была отцовской. Ждал он недолго. Вскоре появился грузовик, который остановился, когда он поднял руку. Он сел, поставил саквояж на пол кабины и стал растирать озябшие кисти рук. Водитель перегнулся через него, проверяя, хорошо ли закрыта дверь, потом включил первую скорость, и машина покатила дальше.
Дверца плохо закрывается. Ты куда?
В Сан-Антонио.
Ну а и в Брейди. Так что не до конца, но подброшу.
Спасибо.
Торгуешь скотом?
