Чайка белоснежная. Сборник стихотворений - Светлана Юрьевна Казакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердце ждет, надеется, себя не предает…
Кто-нибудь слова услышав, улыбнется пресно…
Но подумает внезапно: «Обо мне ведь песня…»
И душа захочет счастья, так приди и властвуй…
И ты скажешь: «Это я … Радость моя, здравствуй…
Радость моя, здравствуй!»
«Сада жизнь нельзя направить вспять…»
Сада жизнь нельзя направить вспять,
Можно лишь срубить, что тоже сложно,
И поэта вынудить молчать,
Как и чаек в море – невозможно.
И давно оставлена та клеть,
Где страшны и гнев и пересуды,
По веленью Бога буду петь,
Буду петь – пока на свете буду!
«Закручу в спираль свою дорогу…»
Закручу в спираль свою дорогу,
А из облаков сплету пирогу,
Поплыву по морю сине-синему,
Обернувшись шалью парусиновой.
Будет шаль по ветру развиваться,
Волны о пирогу разбиваться,
Чайки будут плакать над водою,
Угрожая штормом и бедою.
Я лишь усмехнусь, руль правя смело,
Столько я невзгод перетерпела,
Что ни штормы, ни камней пороги
Ни замедлят бег моей пироги.
Стихнет ветер, выглянет вдруг солнце,
Небо семирадужьем зальется,
Бабочек-лимонниц вереницы
Будут над пирогой виться-виться.
Бабочки те к берегу летели,
Что мне рассказать они хотели,
Как поет в ветрах прибрежный донник,
Рдеет спелой ягодой шиповник?
Я направлю к берегу пирогу,
Я жива, сильна, и Слава Богу!
И ступлю на брег обетованный,
Боже мой, там ты стоишь нежданный,
И такой желанно-невозможный,
Камешки бросаешь осторожно,
Смотришь в море в поисках покоя
И глазами встретишься со мною.
Бабочек-лимонниц вереницы
Будут между нами виться –виться,
Скажешь ты, в лице слегка меняясь,
«Я тебя дождался, здравствуй Радость!»
«И закружат метели снежными вихрями…»
И закружат метели снежными вихрями,
Заметут все дороги, тропинки кругом,
И не будет, не будет иного нам выхода,
Чем вернуться в холодный оставленный дом.
Мы вернемся домой от ветров постаревшие.
Осторожно зажжется в прихожей свеча.
Ты промолвишь губами заиндевевшими:
" Подойди… я скучал…я скучал…я скучал".
Теплотою обнимешь меня позабытою,
Прикоснешься устало губами к виску.
И твоими руками надежно укрытая,
Я своей теплотою тебя обниму.
И потерянный свет вдруг затеплится тихо
В этом мире, что весь ненадежен и хром.
Наконец, наконец, просто не было выхода,
Мы вернулись в свой дом, в свой
оставленный дом.
Жизнь покажется мигом абсурдным и ломким,
И бессмысленны будут "прощай" и "прости",
Только руку мою, как больного ребенка,
Как соломинку, ты прижимаешь к груди.
«Задохшись от бега, от мокрого снега…»
Задохшись от бега, от мокрого снега
Наотмашь хлестаюшего по щекам,
От мыслей по кругу, от загнанных в угол сомнений,
Бреду по сугробам,
И в нервном ознобе
Давлю, разгребаю коленями снег,
Сминая небрежно былые надежды
И весь разговор свой, и сдавленный смех…
Довольно, душа, в бесконечных сомненьях,
Как в стоптанных туфлях брести без дорог,
И ждать, будто нищий,
О, Боже,как свищет…!
Ждать милости, получая плевок…
Но, боже, как больно…
Довольно, довольно!
И снег рикошетом по влажным глазам…
И горбится город, безжалостный холод
Безжалостной вьюги длиною в года.
«Из долгих ночей напрасной надежды…»
Из долгих ночей напрасной надежды,
От дальних огней во мгле побережья,
Из искры звезды, пролетающей мимо
Воскреснет Весна из снега и дыма.
Воскреснет Весна и в распахнутый ветер,
Войдешь и не в силах уже не заметить,
Что пахнут деревья новой листвой,
Распускается сирень,
И небо парит над головой,
Парит над головой…
Смешаются вместе и мысли и звуки,
Озябшие души, озябшие руки,
Какие надежды нам птахи напели,
И снова Весна, ужель– неужели!
Зачем мы придумали наши ненастья,
И, Боже, как мало нужно для счастья!
И пахнут деревья новой листвой,
Распускается сирень,
И небо парит над головой,
Парит над головой…
По сказке «Финист-ясный сокол»
Как навстречу светлому
Лучику приветному
Побегу без памяти, не боясь упасть,
По болоту топкому,
Робкая, неловкая,
Хрупкою надеждою
Буду тропку класть.
Будут ветки хлесткие
Алыми полосками
На щеках, на девичьих
Безжалостно цвести.
Хлеб чугунный вымочу,
Стальные лапти вытопчу,
Только бы хватило сил,
Только бы дойти.
Как пришла я к милому,
Горячая к остылому,
Он с женой наряженной
Забыл совсем меня.
С румянцем, да растерянным,
Стою пред ним уверенным,
Стою пред ним озябшая, саму себя кляня.
И все слова заветные,
Что повторяла ветру я,
Топкой гати отданы
И нечего сказать,
Лишь слеза горючая обидная, колючая,
По щеке по пламенной
Начала стекать.
Но вот живу счастливая
С любимым и любимая,
Да только, когда ветрено,
Начну вдруг вспоминать,
Как навстречу светлому
Лучику приветному
По болоту топкому бросилась бежать… 1987г.
Женская (Шуточная)
Как я часто плакала, когда ты мне, милый мой,
Выдавал затрещины, щелчком по носу бил,
И была я маленькая слабенькая женщина,
И тебе сопротивляться не хватало сил.
А теперь вот стала сильная и толстая,
Нервы укрепила я, мышцы накачав.
И за все дурацкие штуки без расспроса я
Побиваю тебя часто – прав ты иль неправ.
Карма – штука точная, камни возвращаются,
Обиженная камбала дерется и орет…
Все обиды, мужики, нами не прощаются,
Все обиды к вам вернутся, знайте наперед.
И теперь по улицам брожу я королевишной,
И мужицким черненьким рада синякам,
Я за то, то изменил с дамою копеечной,
Вечерком пойду гулять по лучшим кабакам!
Вечерком, вечерком с отличным мужичком!
«Как просто, милый мой, как просто…»
Как просто, милый мой, как просто,
Все разом оборвав, уйти
За самый дальний перекресток
И потеряться по пути.
Исчезнуть в массе лиц и шумов,
Отречься от печалей всех,
Чтобы следы, слова и думы
Засыпал нетревожный снег.
Засыпал,заслонил,закутал
Летящей зыбкой пеленой,
Разжал души стальные путы
И пал к ногам передо мной.
И вдруг вознес, как Маргариту,
В круженьи белой полумглы
Над тихим городом умытым,
Где вдалеке в окошке ты.
Ты заглядишься, в думах стоя,
На чистый первозданный вид…
Взлетая я махну рукою :
"Прощай, мой милый, Бог простит…"
На тень, заполнившую город,
С неясной поглядишь тоской
И вдруг расслышишь хлопьев шепот:
"Прощай, мой милый, Бог с тобой…"
«Как трудно выразить словами…»
Как трудно выразить словами
Мерцанье снега, леса тишину,
Красу берез взлетающих стволами
В небесно-голубую вышину.
Спокойствие души и лыж, скользящих
В нетронутый
