Игра с огнем - Анна Джейн

«Здорово. Чащин, я вообще никогда и ничего не забываю. Во сколько ты мне «стрелку» забиваешь?» – вспомнила я, что так и не ответила одногруппнику.

Ответ от него пришел на удивление быстро.

«На 17.00, пойдет?» – и в следующем эсэмэс он написал название неплохой пиццерии, находящейся не слишком далеко от моего дома.

«Пойдет. И не смей заказывать много, я не миллионер!!» – тут же предупредила я Дмитрия, который, между прочим, как и другие парни, кушал немало. Пару раз, когда мы большой компанией сидели в столовой, он даже таскал у меня булочки и пирожки. А однажды, недосчитавшись салата, который стремительно исчезал в чащинском рте, я от злости чуть на него чай не вылила.

Было это еще в начале второго курса, на большой перемене, и, самое обидное, на глазах у Никиты и его одногруппников, которые обедали за столиком в другом конце зала! Как же я разозлилась на Димку тогда! Так опозорил перед любимым парнем. Ведь я не просто на него чуть чай не вылила, я еще и за ним гоняться стала под смех сокурсников. Чащин от меня успешно отбился, а потом поймал, прижал спиной к себе и не больно, но обидно заломил руки. Я, используя не самые добрые выражения, поинтересовалась, за что он так со мной, собственно, поступает, а этот дурак на всю столовую сообщил с готовностью, что это за то, что я утром у него на семинаре списывала. Взрослые с виду парни-старшекурсники с эконома, проходящие мимо нас, заухмылялись и назвали малолетками. И Ник это слышал – я просто уверена! Это многие слышали. Димка тоже. Он отпустил меня и с готически-мрачным выражением лица предложил умникам выйти для разговора. Они хоть и казались взрослыми, одеты были в пиджаки, а в руках держали дипломаты, выйти согласились. Бедным парням из нашей группы пришлось бросать трапезу и вставать, чтобы поддержать Чащина. И все они действительно пошли во двор. Маринка и Лида меня едва удержали, чтобы я не бросилась следом за мальчишками. Хитрая Марина и еще кто-то тут же поскакали в деканат сообщить о том, что наглые экономисты хотят отмутузить наших несчастных парней, а к нашему столику вдруг подошел Никита, с которым мы уже были «официально» знакомы.

– Что-то с Димой? – спросил он лично у меня, и я тут же почувствовала, как предательски дрожат колени. – Нужна помощь? Я не успел подойти сразу.

Его помощь не понадобилась – охрана не дала драке даже начаться… Но с тех пор мне казалось, что Никита смелый. А еще я долго переживала – вдруг ему показалось, что я даже говорить нормально не умею – все заикаюсь.

Странно, вроде бы совсем мало времени прошло после пыльной бури в парке, а имя Кларского вспоминается без былой дрожи в коленках. Чудеса в действии. Главный кудесник – Смерчинский. Да, Дэн, наверное, посланник Аполлона или его земное воплощение. А вокруг него летает стая пухленьких купидонов – бесконечных дружков, одолженных у сестрицы Афродиты.

Представив Черри и Ланде в виде купидонов, я захихикала в подушку. Тело пухленького голенького мальчика с нежной кожей и колчаном стрел любви, увенчанное злобной зеленоволосой физией – это еще то зрелище!

– Денис, – вслух сказала я, усаживаясь на кровати по-турецки, чтобы проверить, а не дрожат ли эти самые колени, выглядывающие из-под подола короткой ночной рубашки, когда я произношу имя Смерча. – Дэн. Дэнни. Дэнв.

Ничего не дрожало, я не волновалась, мысли не путались (они скромным хороводом кружились над портретом Сморчка). Все было легко и чуть-чуть волшебно.

– Де-нис, – по слогам произнесла я, по-новому превыкая к этому имени. – Денис, Денис, Денис. Хм… Денис.

Нет, определенно, мои ноги ничего не чувствуют – никакой дрожи или мурашек. Только в груди почти незаметно разлилось тепло. И не только в груди – в правой ноге тоже. Это наглое котэ улеглось прямо на нее, тараща в темноте светящиеся зеленым глаза. Я погладила Ириску излишне нежно – она восприняла это за тисканье и сбежала в другой угол кровати, где вольготно разлеглась на подушке.

«Зато у тебя друг богатый =) Деньжат не подкидывает, что ли?», – пришло новое сообщение от ехидного Чащина.

«Мой друг больше подарками откупается, умник!» – написала я. зевая. Друг. Смерчинский – мой друг. А что, забавно получилось сегодня… Даже и не думала я о таком. А-а-а!

Вспомнив то, что произошло в парке, я, испытав неожиданный прилив адреналина, забарахталась в постели, прижимая к себе одеяло, а после резко села.

Никогда не думала, что признаюсь в том, что я без ума от чьих бы то ни было губ! А у Смерча губы властные, в отличие от мягкого взгляда.

Я захихикала, вновь вспоминая Смерчинского, и его ладони у меня на плечах и на талии, и то, как он касался своей щекой моей щеки и как ласково и легонько – как будто кружево из облаков дотрагивается кожи! – целовал виски.

Головокружение вернулось – оно как будто бы притаилось где-то в подкорке, а теперь вернулось вновь, покоряя легкостью и мое сердце.

– Дэнчик, – сказала я вслух опять. И вздохнула. – Дубина несчастная…

И с этими словами рухнула на спину, с головой укрывшись одеялом.

Телефон возвестил меня, что пришло новое сообщение.

Маша и знать не знала, что пока проверяла свою нехитрую теорию «дрожания коленок», под дверью у нее стояла крайне удивленная мама со стаканом горячего молока, в котором ею заботливо был размешан гречишный мед. Вера Петровна хотела напоить им дочь перед сном, чтобы та действительно не разболелась перед зачетами.

Сначала хранительница домашнего очага семейства Бурундуковых просто подошла к полуприкрытой двери – Маша с детства боялась запирать ее, потому что вечно ей казалось, будто злобный бабай из-под кровати ее достанет и унесет себе в логово. Феде раньше даже сторожить приходилось младшую сестренку от этого самого мифического бабая, держа в руках игрушечную саблю и пистолет: только тогда Мария и засыпала, надо сказать. Потом страх у младшей дочери исчез, а вот детская привычка не запирать дверь осталась.

Вера Павловна уже было открыла рот, чтобы позвать Машу, как услышала какую-то возню, после которой дочь отчетливо произнесла:

– Денис.

Тонкие брови Веры Павловны взметнулись вверх от удивления. А дочь продолжала:

– Дэн. Дэнни. Дэнв.

«Ничего себе, Машка влюбилась в какого-то Дениса. И не хочет меня с ним знакомить, негодница!» – со смехом подумала про себя Вера Петровна. А дочь продолжала развлекать ее дальше:

– Де-нис. Денис, Денис, Денис. Денис.

«Ничего ее заклинило, прямо как меня на первом курсе, – вдруг вспомнился первый возлюбленный Вере Петровне. – Я же тоже тогда маме врала, что в библиотеку ходила… Это, наверное, у нас семейное. Хотя Феденька же сказал, что видел Машу около библиотеки. Или он ее покрывает? А впрочем, не важно. Дома – и слава Богу».

Женщина подождала пару минут (в это время Машка хихикала и разговаривала с кошкой), а потом вошла в комнату, застав дочь лежащей поперек кровати, закинувшую ноги на стену и отчаянно с кем-то переписывающуюся.

– Маша, не спишь еще? Выпей молоко, – сказала Вера Петровна и попыталась подглядеть в телефон, но дочка предусмотрительно вышла из режима эсэмэс-сообщений. Женщине оставалось только, как в детстве, накрыть дочь одеялом до самого носа и выйти.

Выпив молоко, некстати принесенное мамой, которая явно решила стать полуночницей, я вновь вернулась к переписке с Димкой.

«А как поживает моя протекция?» – не преминул задать любимый вопрос Димка.

«Отлично!» – обрадовала я его. Смерч и билетики обещал мне достать. Господи, какой же он прелестный… бывает иногда.

«В смысле??» – не понял Дмитрий. Я раззевалась, как бегемот. Спать хотелось все сильнее.

«В прямом. Мой любимый поможет сдать энглиш таким тугодумам, как мы, хе-хе-хе! Подробности завтра, балда. И не опаздывай. Я ждать тебя не буду!»

Еще чуть-чуть поболтав по эсэмэс и обменявшись «любезностями», мы распрощались до завтра. А я опять вспомнила о Смерчике. Хм, интересно, где этот индюк сейчас? Дома греется, в теплой кроватке? Под одеялом, поедая, как дитя малое, что-нибудь сладкое или сидя на подоконнике с кружкой горячего чая и сигаретой? А, он же правильный мальчик, не курит. Странно, вроде бы вредная привычка, а мужчинам так идет, они такими независимыми становятся, если в их пальцах появляется сигарета.

О, мышиные божества, я назвала Смерчинского мужчиной. Это конец начала конца начал.

Вспомнив брюнетика с приветиком, я, чуть посомневавшись, набрала его номер. Однако звонить все же не стала, а написала сообщение.

«Ты дома?»

То, что девушки не должны писать первыми, меня ни капли не волновало. Хочу и пишу. Интересно мне, где мой лжепарень торчит!

«Дома, надеюсь, ты тоже», – через минут десять, когда я уже исползала всю кровать, написал мне Сморчок.

«Спасибо, что довез. Ты думаешь, почему я первая тебе пишу? Есть причина! Я же обещала тебя убить, когда ты ко мне приставать стал, так вот, готовься в понедельник на кровавую расправу, потому что я, Мария Бурундукова, своих слов на ветер не бросаю!!:)» – написала я длиннющее сообщение и отправила его с улыбкой. Подумать только, а еще совсем недавно я мечтала вот так вот ночью переписываться с Ником.