Андские рассказы – 2. Юля - Павел Саксонов

«Эвитамьенто?» «Да». «Ну конечно! Где, как не там, лучше всего избавиться от автомобиля. Но подождите: а владелец-то кто?» «Надеюсь, вы сидите, а не стоите?» – спросил полицейский. «Ну!» «Владелец – наш потерпевший». «Вы хотите сказать, его ограбили, воспользовавшись его же автомобилем?» «Именно». «И это – тот же автомобиль, в котором найдены отпечатки пальцев Хесики?» «Именно!» «И этот автомобиль бросили на Эвитамьенто, поняв, что к делу подключилась полиция?» «Именно!» «Послушайте… – журналист запнулся, чувствуя, как по его позвоночнику пробежал холодок. – А больше вы в машине ничего не нашли?»

Полицейский ответил не сразу. По громкой связи было слышно, как он чем-то по чему-то принялся постукивать. Не пальцами по столу, а скорее линейкой по кружке: звук отдавал стеклом. Это, если честно, раздражало. «Да перестаньте вы!» – не удержался журналист. Постукивание прекратилось. Полицейский ответил: «Нашли. Куклу». «Какую еще куклу?» – опешил журналист. «Обычную. Или нет: очень необычную. Глиняную. Она сейчас прямо передо мной стоит. Жуткое уродство». «Так вы еще в участке?» «Да». «Я сейчас буду!» «Мы сейчас будем!» – закричали, вскакивая со стульев наличные члены коллектива El Diario Imperial. «Давайте, – без особого восторга отозвался полицейский. – Тем более что ваш главный уже здесь. Я ему первому позвонил». Члены коллектива переглянулись. «Вот сукин сын!» – вырвалось у одного из них. Но это, само-собой, относилось не главному редактору: главного редактора в El Diario Imperial по-настоящему уважают.

Кукла и впрямь оказалась фантастически уродливой. Она не была старинной штучкой: по всем признакам ее слепили сравнительно недавно. Но, тем не менее, создавалось впечатление, что тот, кто ее лепил, в качестве образца имел перед собой одну из тех леденящих кровь фигурок, которые свойственны керамике некоторых древних андских культур и культур тихоокеанского побережья Южной Америки. Скорее всего, она изображала какого-то злого бога, но какого и чьего именно, сказать было трудно. Кукла обладала сходством с многими злыми богами – такими, какими их представляли люди, жившие много веков назад. Кому и зачем в наше время понадобилось лепить это чудище? Может быть, на потребу туристов? Но для туристов существуют другие сувениры. Тем более что везти в поклаже глину – задача не из легких. Велика вероятность того, что на другой конец света, откуда обычно и прибывают интересующиеся перуанскими древностями туристы, прилетят обломки, а не то, за что были заплачены деньги.

«Она лежала в багажнике, – пояснил полицейский, – в нише для запасного колеса. Как не разбилась – удивительно. Но не разбилась».

«Отпечатки?»

«Нет. Если хотите, можете смело брать ее в руки». Однако взять ее в руки никто не рискнул. Главный редактор El Diario Imperial, видя вытянувшиеся лица своих сотрудников (а эти сотрудники немало повидали), улыбнулся: «Отвратительно, правда? Я тоже решил: ну ее к черту!» «Ее что же – протерли тряпкой?» – спросил один из журналистов. «Да, похоже на то, – ответил полицейский. – На ней имеются следы бензина и масла». «А где нашли отпечатки Хесики?» «В салоне. На внутренней стороне крышки бардачка». «Что говорит… потерпевший?» Полицейский дернул бровями, из-за чего на мгновение его скучное лицо стало очень живым: по нему пробежала гримаса то ли досады за собственную нерасторопность, то ли насмешки над ситуацией, то ли злости. «Ничего не говорит. Мы не смогли его найти. Он скрылся. Дома его нет, соседи понятия не имеют, куда он мог уйти. Соседи о нем вообще ничего не знают. Любопытный тип оказался. Уже год как въехал в дом, но за все это время ни с кем не познакомился. Соседи уверяют, что он избегал знакомств. Даже когда с ним здоровались при встрече, он делал вид, что не расслышал, и торопился проскользнуть мимо. Представляете? Единственная, кто хоть что-то смогла о нем рассказать, – приемщица в прачечной. Наш „потерпевший“ жил один, белье сам не стирал. Возможно, считал, что прачечная дешевле или удобней, чем собственная стиральная машина. Так вот. Приемщица – дама шестидесяти пяти лет. С людьми работает чуть ли не с детства. Поневоле научилась в психотипах разбираться. Наблюдательна. Она говорит, что весь последний месяц этот ее клиент чего-то очень боялся. Раньше, когда он только появился, он был спокойным и даже уверенным в себе человеком. Замкнутым, но не стервозным: никогда не предъявлял никаких претензий и всегда оставлял сверх счета и даже очень неплохо оставлял. Если бы не ухоженные руки без мозолей, он мог бы сойти за бывшего бедняка, на собственной шкуре познавшего, что такое вкалывать за гроши с утра до ночи. Но руки у него человека, который никогда не занимался физическим трудом. Из этого приемщица сделала вывод, что он просто хороший и добрый человек. А то, что других людей сторонится – ну так что же: мало ли какие на это могут быть причины? Может, он в печали… Не улыбайтесь: это не моя фантазия, она так и выразилась: в печали. Предположила, что он потерял жену: заметила на его пальце след от кольца. Но мы-то с вами знаем, что женат он не был. Поэтому если он и носил кольцо, то уж точно не обручальное. И если находился в печали, то уж точно не из-за того, что потерял супругу. А в последний месяц его как подменили. Он стал дерганым, нервным, несколько раз срывался на крик и подпрыгивал до потолка, стоило зазвонить телефону. Выхватывал телефон из кармана, смотрел на экран и на вызов не отвечал. Сбрасывал. Приемщица решила, что у него по работе проблемы. Правда, где он работает и кем, она не знает, но думает, что он – какой-нибудь агент. У него явно свободный график. Он приходил в любое время: утром, днем – безразлично. Мы побывали в его квартире. Это все на той же авениде де ла Культура. Многоквартирный десятиэтажный дом. Ну, вы знаете такие: со всякими системами охраны – от пожаров и прочих бедствий, с собственной парковкой… Но квартира скромная: две комнаты (dormitorio, буквально – спальня), кухня (comedor, буквально – столовая), душ (baño – ванная комната). Обставлена квартира без изысков. Техники – минимум. Но главное для нас – ничего, что помогло бы разобраться в происходящем. Абсолютно безликая квартира. Даже гостиничные номера дают больше информации о проживающих в них людях. Что же до отпечатков в квартире, все, очевидно, самого „потерпевшего“: одного человека. Мы все перевернули вверх дном, но ничего интересного не нашли. Обидно. Завтра придется докладывать в Лиму, а у нас – ничего. Да еще и сами растяпами оказались». «Да уж, – согласился один из журналистов. – Растяпами – это мягко сказано. Насколько я понимаю, повременить с докладом не получится?» Полицейский не обиделся, но взглянул на журналиста осуждающе: «Ваш коллега тоже здесь был и тоже всё видел. Получается, он тоже растяпа. А повременить – нет, не выйдет. Хесика – это не шутка. Мы не можем скрывать ее появление. Мы…» «Подождите, – перебил полицейского другой журналист: не тот, который назвал его растяпой, – а что с грабителями? С ними-то что?» «Кое-что есть».

Полицейский не то чтобы оживился, но выражение деланой скуки с его лица пропало. «Отпечатки одного из них нашлись в нашей базе. Того, который сидел за рулем. Не Бог весть какая птица, но персонаж довольно любопытный. Хотите смейтесь, хотите – нет, но пару лет назад мы прихватили его за торговлю наркотиками. Точнее, коллеги из „Зеленого эскадрона“ прихватили. В самом центре. На кайе Прокурадорес. Честное слово, будь я торговцем наркотиками, я бы поостерегся торговать на улице с таким названием! Дурное предзнаменование, очень дурное!» Все заулыбались. «Когда его взяли, – продолжил полицейский, – на вид ему и шестнадцати не было13, но оказалось – все двадцать. Поймали его впервые, товара при нем всего-то и было, что пара пакетиков марихуаны, характеристику ему дали положительную – он работал в автомастерской, – в общем, отделался легко. Но еще через полгода его взяли в автобусе. С десятком чужих кошельков и тремя мобильниками. На этот раз он сел. Но ненадолго. Получил год. Вышел, устроился на прежнюю работу в автомастерской. Но еще через пару месяцев мастерскую закрыли: из-за многочисленных жалоб. Подозревали, что через нее реализуются краденые запчасти, однако обыск ничего не дал. Хозяин даже в суд на полицию умудрился подать: мол, опорочили его честное имя, лишили клиентуры, угробили дело, оставили без куска хлеба и всякое такое. Но суд иск отклонил, потому что вскрылись еще кое-какие обстоятельства. А именно то, что хозяин автомастерской оказался совсем не бедным человеком и при этом за последние пять лет практически не платил никаких налогов. Пользовался ставкой на микропредприятия, занижая доходы. В суде просто поразились такой то ли наглости, то ли непрошибаемой глупости. Это же надо – иметь рыльце в пушку, знать, что любая мало-мальски серьезная проверка это выявит, но пойти и начать судиться с полицией! Ну да черт с ним, с хозяином. А вот наш персонаж и после этого никуда не делся. Как только мастерская закрылась, он тут же устроился в другую. И что бы вы думали? Его приняли с распростертыми объятьями! Как будто специально местечко для него придерживали. Он, не поверите, даже заходил сюда, в участок, и вот за этим самым столом, – полицейский хлопнул ладонью по своему собственному столу, – имел наглость этим хвастаться. Честно скажу: я так и не понял, зачем он это сделал. За шиворот его никто не тащил, никаких дел в участке у него не было. Он просто взял и пришел. Уселся за мой стол и начал рассказывать, как это здорово – жить, имея таких друзей. Только не спрашивайте, о каких друзьях он говорил: понятия не имею. Я тогда подумал, а не под кайфом ли он, но решил, что ну его: просто велел ему убираться». «Убрался?» – с неожиданным интересом спросил главный редактор El Diario Imperial. «Конечно, – ответил полицейский, не понимая, что в его словах вызвало такой интерес. – Убрался. А что?» Главный редактор хмыкнул. «А то, – сказал он, – что еще через несколько недель он оказался за рулем машины, в которой найдены отпечатки пальцев Хесики. И вот эта кукла. А сама машина принадлежит человеку, который весь последний месяц чего-то очень боялся. Человеку, которого ограбили на тридцать тысяч долларов, использовав его же собственный автомобиль. Человеку, который, судя по всему, очень не хотел заявлять об ограблении в полицию… Ну же, капитан! На какие мысли это наводит?» Полицейский посмотрел на куклу, на главного редактора, на журналистов, покраснел, побледнел, но, явно будучи человеком искренним, признался: «Вы правы. Но как я мог догадаться – тогда? Это сейчас легко сопоставить факты, а тогда? Передо мной сидел наглый двадцатидвухлетний паяц, только что не смеявшийся мне в лицо. Как я мог догадаться, что он хотел меня предупредить?»